Собрание стихотворений - Николай Рубцов

ПУСТЬ ПОЮТ ПОЭТЫ!

Мне трудно думать:Так много шума.А хочется речиПростой, человечьей

О чем шумятДрузья мои, поэты,В неугомонном доме допоздна?Я слышу спор,Я вижу силуэтыНа смутном фоне позднего окна.

Уже их мыслиСилой налились!С чего ж начнут?Какое слово скажут?Они кричат,Они руками машут,Они как будто только родились!

В каких словахВоспеть тебя, о спутник!Твой гордый взлет — падение мое.Мне сообщил об этом литсотрудник,В стихи перо направив,Как копье.

Мол, век ракетный,Век автомобильный,А муза так спокойна и тиха!И крест чернильный,Словно крест могильный,Уверенно поставил на стихах.

На этом с миромИ расстаться нам бы,Но отчего жеС «Левым маршем» в ладНегромкие есенинские ямбыТак громко в сердце бьются и звучат!

С веселым пеньемВ небе безмятежном,Со всей своей любовью и тоскойОрлу не параЖаворонок нежный,Но ведь взлетают оба высоко!

И, славя взлетКосмической ракеты,Готовясь в ней летать за небеса,Пусть не шумят,А пусть поют поэтыВо все свои земные голоса!

В ГОСТЯХ

Трущобный двор. Фигура на углу.Мерещится, что это Достоевский,И желтый свет в окне без занавескиГорит, но не рассеивает мглу.Гранитным громом грянуло с небес!В трущобный двор ворвался ветер резкий,И видел я, как вздрогнул Достоевский,Как тяжело ссутулился, исчез…

Не может быть, чтоб это был не он?Как без него представить эти тени,И желтый свет, и грязные ступени,И гром, и стены с четырех сторон!

Я продолжаю верить в этот бред,Когда в свое притонное жилищеПо коридору в страшной темнотище,Отдав поклон, ведет меня поэт…

Куда меня, беднягу, занесло!Таких картин вы сроду не видали,Такие сны над вами не витали,И да минует вас такое зло!

…Поэт, как волк, напьется натощак.И неподвижно, словно на портрете,Все тяжелей сидит на табуретеИ все молчит, не двигаясь никак.

А перед ним, кому-то подражаяИ суетясь, как все, по городам,Сидит и курит женщина чужая…— Ах, почему вы курите, мадам! —

Он говорит, что все уходит прочь,И всякий путь оплакивает ветер,Что странный бред, похожий на медведя,Его опять преследовал всю ночь.Он говорит, что мы одних кровей,И на меня указывает пальцем,А мне неловко выглядеть страдальцем,И я смеюсь, чтоб выглядеть живей.И думал я: «Какой же ты поэт,Когда среди бессмысленного пираСлышна все реже гаснущая лира,И странный шум ей слышится в ответ?..»Но все они опутаны всерьезКакой-то общей нервною системой:Случайный крик, раздавшись над богемой,Доводит всех до крика и до слез!И все торчит.В дверях торчит сосед,Торчат за ним разбуженные тетки,Торчат слова,Торчит бутылка водки,Торчит в окне бессмысленный рассвет!Опять стекло оконное в дожде,Опять туманом тянет и ознобом…

Когда толпа потянется за гробом,Ведь кто-то скажет: «Он сгорел… в труде».

ПОЭТ

(Поэма)

1

Трущобный двор.                        Фигура на углу.Мерещится, что это Достоевский.И поздний свет в окне без занавескиГорит, но не рассеивает мглу.Гранитным громом грянуло с небес!Весь небосвод в сверкании и в блеске!И видел я, как вздрогнул Достоевский,Как тяжело ссутулился, исчез…Не может быть,                    что это был не он!Как без него представить эти тени,И странный свет, и грязные ступени,И гром, и стены с четырех сторон!Я продолжаю                    верить в этот бред,Когда в свое притонное жилищеПо коридору, в страшной темнотище,Отдав поклон,                    ведет меня поэт…

2

Он, как матрос, которого томитГлухая жизнь в трущобах и в угаре.— Какие времена на свете, Гарри?— О! Времена неласковые, Смит!В моей судьбе творились чудеса!Но я клянусь                    любою клятвой мира,Что и твоя освистанная лираЕще свои поднимет паруса!Еще мужчины будущих времен —Да будет воля их неустрашима! —Разгонят мрак бездарного режимаДля всех живых и подлинных имен!

3

…Ура, опять ребята ворвались!Они еще не сеют и не пашут,Они кричат,Они руками машут, —Они как будто только родились!Они — сыны запутанных дорог…И вот стихи, написанные матом,Ласкают слух отчаянным ребятам!

Хотя, конечно, все это — порок…

Поэт, как волк, напьется натощак,И неподвижно, точно на портрете,Все тяжелей сидит на табурете…И все молчит, не двигаясь никак…

Он говорит, что мы одних кровей.И на меня указывает пальцем.А мне неловко выглядеть страдальцем,И я смеюсь, чтоб выглядеть живей!

Но все равно                   опутан я всерьезКакой-то общей нервною системой:Случайный крик, раздавшись над богемой,Доводит всех до крика и до слез!

И все торчит!В дверях торчит сосед!Торчат за ним разбуженные тетки!Торчат слова!Торчит бутылка водки!Торчит в окне таинственный рассвет…Опять стекло оконное в дожде,Опять удушьем тянет и ознобом…

…Когда толпа потянется за гробом,Ведь кто-то скажет: «Он сгорел… в труде».

В ГОСТЯХ

Куда меня,                беднягу,                            занесло?Таких картин вы сроду не видали!Такие сны над вами не витали!И да минует вас такое зло!

Поэт, как волк, напьется натощак,И неподвижно, словно на портрете,Все тяжелей сидит на табурете…И всё молчит, не двигаясь никак…

А перед ним,                  кому-то подражаяИ суетясь, — всего не передам! —Сидит и курит женщина чужая…Ах, почему вы курите, мадам!

Он говорит, что все уходит прочь,И каждый путь оплакивает ветер,Что странный бред, похожий на медведя,Его опять преследовал всю ночь.

Он говорит, что мы одних кровей.И на меня указывает пальцем.А мне нелепо выглядеть страдальцем,И я смеюсь, чтоб выглядеть живей!

И думал я: какой же ты поэт,Когда среди бессмысленного пираСлышна все реже гаснущая лира,И странный шум ей слышится в ответ?!

Но все они опутаны всерьезКакой-то общей нервною системой:Случайный крик, раздавшись над богемой,Доводит всех до крика и до слез!

И все торчит.В дверях торчит сосед!Торчат за ним разбуженные тетки!Торчат слова!Торчит бутылка водки!Торчит в окне бессмысленный рассвет.Опять стекло оконное в дожде.Опять туманом тянет и ознобом…

Когда толпа потянется за гробом,Ведь кто-то скажет: «Он сгорел… в труде».

ОСЕННЕЕ

Есть пора —Души моей отрада:Зыбко все,Но зелено уже!Есть пораОсеннего распада,Это тожеРодственно душе!

Грязь кругом,А тянет на болото,Дождь кругом,А тянет на реку,И грустит избушкаМежду лодокНа своем ненастномБерегу…

Облетают листья,УплываютМимо голых ветокИ оград,В эти дниДороже мне бываютИ дела,И образы утрат!

Слез не лейНад кочкою болотнойОттого, что слишкомЯ горяч!Вот умру —И стану я холодный,Вот тогда, любимая,Поплачь.

И хотя отчаяньяНе надо,Ты пойми,По-новому уже,Что пораОсеннего распада —Это тожеРодственно душе!

ТАЙНА