Вероника (СИ) - Софи Майерс

нам теперь делать?

— Нам? О, милая Вероника! Больше всего на свете я хочу уберечь ТЕБЯ, ну и себя конечно, — Миша тихо рассмеялся, — ведь я так хочу жить! С тобой жить!

На глазах навернулись слезы. Его признание вызвало во мне самые разные эмоции: бесконечную любовь, нежность, но и страх.

— Не бойся, я все продумал, и ты должна будешь выслушать меня и четко выполнять все, что я тебе скажу, — твердым, полным уверенности голосом сказал Михаил, я кивнула, но следующие слова выбили почву из-под моих ног.

— Возможно, скоро мне нужно будет покинуть Москву, — Миша отвел глаза в сторону. — Я посещал тебя тайно все это время, чтобы ты после моего отъезда выставила меня полным поддонком.

— К-как?

— Обычно, расскажешь всем, кто будет интересоваться, что я бросил тебя, бандиты не должны найти ни одной ниточки, что нас связывает. Это нужно для твоей безопасности. Ради нашего дальнейшего будущего.

— Это надолго? Мы будем общаться? Почему я не могу поехать с тобой?

Несколько раз, кашлянув я, переплела пальцы, в нервном изламывающем жесте. Миша молчал, и это его молчание резало хуже ножа.

— Не знаю, думаю месяц, максимум. Ты должна будешь вести свою обычную жизнь, защитить диплом. Юра написал отказ от всех претензий, Сергей доведет твое дело до оправдательного приговора, тебе нужно будет только съездить с ним туда. Если ты уедешь сейчас, то суд может трактовать это так, что ты скрываешься!

Все! Слезинки одна за другой потекли по щекам. Понимая, что я не увижу его целый месяц, а может и больше внутренности сразу же стянуло колючей проволокой.

Все это время, что он был рядом я была всесильна, а теперь оставаясь одна, вдруг осознала свою ничтожность.

— Миша ты не ответил, мы будем общаться?

— Нет, но ты никогда не будешь одна, я нанял человека, что тайно будет наблюдать за тобой, и в случае чего вмешается. Пойми, любые контакты могут быть опасны, — мое лицо превратилось в каменную маску.

— Больше похоже на то, что ты бросаешь меня по-настоящему…

Михаил вдруг порывисто обнял меня, стиснул до боли в ребрах, стал расцеловывать мое лицо.

— Нет! Слышишь, нет! Не для того я тебя так долго ждал и искал, чтобы расстаться! Я заберу тебя с собой, как только все разрешиться. Только верь мне и дождись!

Я беззвучно рыдала. Конечно, я буду ждать, но голос пропал, и я только кивала под этим шквалом поцелуев и нежности.

Поцелуи становились жарче и страстнее, тонкая бретелька топика соскользнула с плеча. Жаркие губы тут же переместились на оголенное плечо. Рука торопливо освободила грудь.

— А-ах, — тонко пропела я, когда Миша стал целовать мою грудь. Это было какое-то неизведанное чувство. Сладкое, до боли невыносимое и прекрасное. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы это чувство никуда не делось. Миша вдруг перевел затуманенный страстью взгляд на меня.

— Что я творю? — просипел он, было видно, каких нечеловеческих сил ему строило остановить это. — Какого же ты будешь мнения обо мне, если потом я уеду.

Стало холодно. Снова пробирающий до костей холод предстоящего расставания.

— Миша, пожалуйста, сейчас больше всего на свете, я хочу познать какого это. Испытать все это с тобой.

Я просила малого, но и многого одновременно. Ведь если вдруг случится непоправимое и Миша не вернется, то она унесет в Корпус Милосердия маленькую тайну об их любви.

У Михаила дрожали руки, это у него то? Тогда я сама все решила за него, поочередно сняла топ, шорты. Щеки стали пунцовыми. Первый раз мужчина видел меня такой. Оголенной. Открытой. И Миша сдался. Одним тягучим движением он приблизился ко мне, снова накрывая мои губы поцелуем.

Мы не торопились, у нас была целая ночь. Ночь, которую я не забуду никогда. Читая запрещенные книги, на тему половых отношений, я даже и представить себе не могла, что происходящее настолько лишает воли, заставляет умолять, стонать, метаться. Двигаться навстречу друг другу до исступления. Чтобы потом разорваться на миллионы осколков. И не было пошлости, лишь всеобъемлющая любовь. Чистая и настоящая.

Мы уснули в объятьях друг друга.

— Я самая счастливая, — прошептала я, прежде чем уснуть, — я так тебя люблю!

— И я люблю тебя, моя маленькая птичка!

Во сне я улыбалась. И это было прекрасно.

* * *

Безжалостное солнце, что так ярко светило мне в глаза разбудило меня в половине восьмого. Кровать рядом со мной была пуста.

Не уже ли он уехал?

Сердце забилось, как птица в клетке. Подскочив на кровати, я выбежала в коридор. Моя квартира была не такая большая, как у Михаила, и я сразу увидела его на кухне. Вздох облегчения вырвался из груди, и я улыбнулась. Миша уже был одет и наливал кофе из кофейника.

— Доброе утро, — он чуть скосил взгляд, улыбнувшись уголком губы. — Думала, после того, что произошло я просто сбегу?

— Ага, — вырвалось непроизвольное, а Миша рассмеялся.

— Иди сюда, — от этих слов меня всегда магнитом тянуло к нему, обняв его, крепко насколько могла я, промычала ему в грудь.

— Может все наладится и так?

— Я бы сам был рад, и поверь, я безумно не хочу уезжать и уже тем более оставлять тебя. Эталон всего лишь бизнес, один из многих, что может быть в нашей жизни. Сегодня ночью договор вступил в законную силу и Эталон больше мне не принадлежит. Как ни прозаично это звучало, но я словно отрубил свою прошлую жизнь. Если бы все так было просто, — Миша отошел на шаг назад, садясь на стул. Я тоже села рядом, беря в руки чашку горячего напитка.

Мы молчали несколько минут, каждый утопая в своих мыслях. Посмотрев на часы, Миша нахмурился, а я вся сжалась. Настало время расстаться. Тяжело дыша, я вскочила со своего места и подошла к раковине, чтобы вымыть чашку. На самом деле, чай был еще не допит. Просто не хотела, что Миша увидел мои слезы, которые потекли по моим щекам, а мой любимый, развернув меня к себе ласково стирал их с моих щек.

— Миша, а Руслан? — всхлипнув, спросила.

— Он уехал в Ростов, вместе с Аней. Вероника ты должна запомнить самое важное: никому не доверяй, если дело будет касаться меня. Не верь ни каким слухам, чтобы не происходило. Если кто-то подойдет к тебе с информацией от меня, убегай. Я сам лично приеду за тобой!

— А что если…

— Нет, я не доставлю им такого удовольствия, — Миша, тяжело вздохнул, мерно поглаживая по голове. — Я выживу, только чтобы надеть на