Вероника (СИ) - Софи Майерс

так то просто к чему, то склонить. Я почти год получал у них разрешение открыть казино, столько денег вгрохал! — недовольно пробурчал Воронов.

Слова Альберта и обнадеживали и вгоняли в отчаяние, одновременно. Отвык Михаил зависеть от кого-то, вот уже больше десяти лет люди зависели от него и одевать сейчас кандалы, пусть они будут и золотыми не очень хотелось. Выбор без выбора.

Загнанный своими же страхами в ловушку, его парализовало. Разум, чувства все обострилось, но не в том направлении в каком должно. Он спасет их всех! Спасет! Никто больше не умрет по вине его семьи или его самого! И он был готов заплатить любую цену.

— Я согласен, но есть условие, — Михаил физически ощущал, как Ворон недоволен, но видимо он настолько был ему нужен, что простил ему эту наглость.

— Что за условие? — крайне недовольно, с легким налетом агрессии прозвучала эта фраза.

— Девушка — Вероника, тоже должна быть в безопасности, рядом со мной. Юра с семьей и Руслан тоже. Никто не должен пострадать.

Альберт тяжело вздохнул. Для него это было осложнение.

— Они не пострадают, даю слово, но вот насчет того, что девушка поедет с тобой, пока нет. Ты уедешь один. Не нужно тащить за собой след.

— И оставить ее на растерзание этому ублюдку?! — Миша вскочил с места, сжимая кулаки.

— Осади! Нет, это временная мера, мы должны быть умнее, Миша! Мы будем умнее!!!

Глава 24

Вероника

С момента аварии прошло две недели.

Для меня и Миши это было непростое время. Напряжение, что постоянно висело в воздухе, заставляло меня не просто нервничать, практически опуститься до паники.

На экзамене я только и думала о произошедшем, и чуть было не ошиблась в ответах. Во время собравшись, я сдала государственный экзамен и была допущена до защиты дипломной работы.

Так как суд еще не состоялся, я оставалась главной подозреваемой и мне не разрешили защищаться с группой. Но не это меня беспокоило сейчас. Осязаемый животный страх накрывал меня волнами, заставляя оглядываться, так, словно за мной тоже мог быть «хвост», словно я тоже была нужна этим людям.

Миша, теперь, приезжал неизменно поздно вечером, всегда на разных автомобилях, а сопровождающий его человек всегда первым заходил в мой подъезд, и так же первым выходил, проверял автомобиль. Сами наши встречи стали больше походить на инструкции:

— … завтра ты поедешь на экзамен…приедет Николай, сядешь за угловым домом…

И так по всем моим перемещениям. Еще я заметила, что Миша приезжал только тогда, когда мамы не было дома.

К слову, ее отлучки стали происходить чаще, но на фоне происходящего в моей жизни, я не придавала этому сильного значения. Каждый раз она либо говорила, что уезжает с подругой, то на пикник, то в пансионат на три дня, либо вообще оставляла мне записку. Но это было даже лучше. С годами вбитые в мой мозг правила рушились под напором действительности. И как ни странно я не испытывала никаких угрызений совести.

В тот вечер Миша приехал ко мне в девять вечера. Я не видела его несколько дней и безумно соскучилась. О чем и сказала прямо с порога, крепко обнимая его.

— Я тоже соскучился, — бархатисто прошептал Миша мне на ушко и я рассмеялась, а Миша вдруг стал очень грустным. — Что-то случилось?

— Завари чай, а лучше кофе, хочу тебе кое-что рассказать, — я с тревогой посмотрела на любимого мужчину, но просьбу выполнила: заварила чай с малиной. Когда чашка с ароматным напитком оказалась рядом с ним, Миша еще несколько минут молчал, задумчиво смотря в окно.

Я нервно поерзала на стуле, подобравшись вплотную к тайне, мне вдруг стало не по себе, но я терпеливо ждала.

— Это давнее дело. Мой отец был директором самого крупного в советском союзе завода по производству медицинской техники. Мой дядя — отец Юры, был главным инженером, по сути, вторым человеком после отца. После того как грянула революция, отцу сообщили, что завод будут передавать в частные руки и что скоро их познакомят с «новым хозяином». Отец и дядя были в бешенстве, столько сил, знаний они вложили в этот завод, что просто не могли отдать его без боя, — Миша хмыкнул, словно сам посмеялся над своим эпитетом. — Если кратко, то при помощи определенных лиц они смогли добиться того, что завод стал акционерным обществом, в котором акции были разделены между братьями Астаховыми.

— Это бандиты? Те люди, что помогли, да? — не выдержав, шепотом сказала я.

— Да, именно, они и были. Но смысл не в этом. Человек, который был связующим звеном в этом вопросе, запросил за это внушительный пакет акций, фактически требуя раздела акций на троих. Отец был возмущен, мало того, что бандитам заплатили просто космическую по тем временам сумму, так еще и этот человек захотел войти в совет правления заводом. Отец видел в нем конкурента, боялся, что он начнет продвигать свои идеи, блокировать его, выкачивать деньги. Они отказали ему, предложив за помощь, пять процентов акций. Был ужасный скандал! Меня тогда не особо интересовали дела, все это я знаю с чужих слов, но факт остается фактом Федор Богучарский остался, ни с чем.

— Миша я не понимаю, столько лет прошло?

— Все просто, Федор примкнул к бандитам и десять лет вынашивал план мести, и у него все бы получилось. Эталон переживал не лучшие времена. Дядя передал свои акции своему сыну и ушел на пенсию. Завод остался без главного инженера, без новых разработок в быстро меняющемся мире. И Федор ударил именно в тот момент. Итог их «схватки» ты знаешь… — голос Миши сразу поник, задрожал. — После того как я смог хоть что-то делать, я добился того, что его осудили на двадцать пять лет колонии строгого режима.

Мне пришлось поставить чашку на стол, так как сильно задрожали руки

— Он получил по заслугам, но ведь двадцать пять лет не прошло?

Миша кивнул, соглашаясь:

— Он умер в колонии недавно, и можно было бы жить спокойно, но объявился его сын, который считает, что моя семья и Эталон виноваты в смерти его отца. Так как из семьи остался только я, то все его «внимание» направлено на меня.

Сложив ладошки домиком я закрыла лицо. Теперь все стало ясно. Миша ласково отнял мои руки от лица, с тревогой посмотрев мне в глаза.

— За грехи родителей отвечают дети, в отношении меня эта поговорка работает как нельзя лучше….

— Миша, Боже, — я крепко обняла его, — что же