Удачная охота - Павел Кузнецов

«Всё, прощайте альты, прощайте их обычаи не пить, а драться…» — было моим последним трезвым суждением в этот день.

— А как же служба? — попытался я сделать слабую попытку избежать пьянки. Прекрасно понимая всю бесперспективность попытки, я банально хотел получить веский аргумент перед последующим противостоянием со своей совестью.

Но начальник караула только махнул рукой.

— Скажу, что пришлось извиняться за нанесённое офицеру оскорбление. А что? Пусть знают наших! А то эти штабные крысы в Императорском Совете совсем обнаглели: боевого офицера сажать в одну камеру с уголовниками! — с ним сложно было не согласиться. Если что, всегда можно сказать, мол, пусть они сами дерутся на дуэли с боевой молодёжью, а то возраст начальника караула уже не тот.

И дальше понеслось. За этот день и вечер я узнал столько нового о службе на южной границе, что мне срочно захотелось туда перевестись. Уже расходясь по местам несения «службы», мы долго обсуждали детали перевода.

В камеру я завалился уже под вечер, изрядно навеселе. Надзиратель только скривился от такого вопиющего нарушения процедуры. Похоже, поить заключённых начальнику караула не полагалось, но он как-то не посчитал нужным спрашивать чьего-либо разрешения.

Камера встретила меня звенящей тишиной, только старший поинтересовался:

— Ну как, потренировался?

— Да, — коротко пояснил я, несколько покачиваясь, — и не только. Пришлось поддерживать честь офицера северного пограничья в соревновании с южным пограничьем.

С этими словами я завалился на свою кровать, оказавшуюся поразительно удобной. — «Как же я устал! Воистину, пить — это тоже своего рода искусство, сильно, к тому же, выматывающее».

Когда в застенках становится тесно

Наутро долго долбить в дверь не пришлось, надзиратель сразу меня выпустил, имея, по всей видимости, соответствующие указания. На этот раз тренировка проходила без партнёра, — похоже, бывшему вояке было не до развлечений. Но служба есть служба. А может, он просто ещё не пришёл в себя после вчерашнего, что, впрочем, тоже является частью нашей службы. Даже в купальню меня проводили, не задавая лишних вопросов. Вопросы начались сразу после утренних процедур, в кабинете сыскаря, даже в камеру зайти не удалось, чему я и не особо огорчился.

Сыскарь оказался мужиком средних лет, мощного телосложения, с побитым жизнью лицом. Волевое, кстати, лицо. Выступающие скулы, кустистые брови, и хмурый тяжёлый взгляд чёрных глаз. Не люблю я эту породу! Вообще не люблю сыскарей, а таких идейных — тем более.

— Смотрю, вы неплохо здесь устроились, лейтенант, — холодно начал допрос мужик.

Сыскарь расположился за солидных габаритов столом, облокотившись о него локтями. Напротив стола имелось лишь одно место для «гостей», — дохлая такая табуреточка, на которую я и присел. Мой спокойный взгляд несколько отрезвил сыскаря, по-видимому, хотевшего начать допрос с давления на заключённого.

— Как бы там ни было, я бы предпочёл находиться сейчас в другом месте. А ещё я предпочёл бы в столице своей империи видеть побольше уважения к боевым офицерам, в особенности, пребывающим здесь в заработанном потом и кровью, и жалованном лично императором, отпуске.

— Ваша выходка с требованием тренировки будет доложена по инстанции.

— Да делайте, что хотите, мне глубоко плевать. Надеюсь, эта ваша «инстанция» отметит моё служебное рвение и стремление поддерживать готовность пожертвовать собой во имя Императора даже в застенке, куда меня кинули без всякого внятного повода.

— На границе вы тоже такое себе позволяете?

— На границе боевого офицера не кидают к уголовникам, предоставляя специальную камеру, и сами отводят каждое утро на тренировку, не задавая глупых вопросов. А ещё там я всегда понимаю, за что именно сижу в застенке.

— Вы считаете Ваше задержание бессмысленным? Это решать не вам, можете подать жалобу на имя его императорского величества.

— Капитан, вы собираетесь обсуждать со мной целесообразность моего здесь пребывания или спрашивать по существу? Чем быстрее мы начнём допрос, тем быстрее я отсюда выйду. Давайте уже, не томите, — после моих слов мужик хоть и нахмурился, но зато окончательно понял, что спорить с ним я не намерен, и вообще не спешу предъявлять какие-то претензии. — «Неужели он думал, что я тут стану топать ногами и кричать о поруганной дворянской чести? Он так решил из-за моего требования предоставить возможность потренироваться? Дурдом какой-то».

— Хорошо, рад, что вы настроены отвечать на вопросы. Тогда давайте приступим. Имя?

— Вереск эль Дарго.

— Положение?

— Лейтенант гвардии его императорского величества…

После очередной серии формальных вопросов, он, наконец, перешёл к основному.

— Зачем вы убили мага?

— Какого мага?

— Разве вы убили не одного мага?

— Простите, но у меня на границе случались дуэли с каждым вновь прибывшим для несения службы магом, иногда они умирали. Всех я не помню, — я решил, что, раз он начал задавать дурацкие вопросы, получит такие же дурацкие ответы.

— Маг, относительно которого идёт следствие — это Фальтос эр Альянти.

— Дуэль.

— Что дуэль?

— Я был вызван этим магом на дуэль, в ходе которой он был убит. Дуэль велась в чётком соответствии с дуэльным кодексом и неписанными правилами поведения боевых офицеров в отношении боевых магов. Такой возможный исход дуэли маг мог предвидеть, но, по всей видимости, не придал ему значения. Теперь он мёртв.

— По имеющейся у следствия информации вы убили мага, когда он уже не представлял опасности и был вами повержен путём, — сыскарь наклонился к бумагам на столе, — «удара рукоятью меча в область лба с последующей потерей сознания». Я спрашиваю вас, зачем было убивать поверженного бессознательного противника?

— Пункт 13 Дуэльного уложения предписывает: «Победитель вправе требовать принесения ему извинений побеждённым, нанести калечащий либо смертельный удар. Запрещается избивать поверженного противника, оскорблять его и причинять ему чрезмерные физические страдания». Ничего запретного я не совершил, лишь использовав своё право нанесения смертельного удара.

— Вы говорили, что раньше дрались с магами. Всегда ли вы их убивали в случае победы?

— Нет. Всё зависело от степени оскорбления и… моего настроения, — мы мило улыбнулись друг другу на мою невинную шутку. — Кроме того, магов к нам направляют учиться уму-разуму, и кому, как не нам, гвардейцам, их учить? Мёртвый маг ничему уже не научится, поэтому многое ещё зависело от его готовности усваивать науку жизни.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});