Эльфийские хроники - Жан-Луи Фетжен

Пеллегун, терзаясь сомнениями, отошел от ограждения и сжал кулаки. Единственное, в чем не было вообще никакого смысла, — так это в том, чтобы оставаться здесь. Горлуа был прав. Даже небольшой группы гоблинов-мародеров вполне хватило бы для того, чтобы добить всех раненых, собранных на втором этаже. Он сам едва держался на ногах и вряд ли смог бы оказать достойное сопротивление. Единственное, что его здесь ждет, — так это ужасная смерть от рук монстров.

Он уже собрался было спуститься вниз по деревянной лестнице, когда вдруг внезапно раздавшееся ржание заставило его сделать полуоборот и подбежать к ограждению. Он успел лишь увидеть, как самые последние из всадников проскочили через распахнутые настежь ворота.

Топот копыт пустившихся в галоп лошадей отчетливо донесся до него, стоящего в верхней части донжона на высоте тридцати футов от земли. В соответствии с отданным им же приказом дюжина рыцарей, вооруженных копьями, поскакала впереди остального отряда — словно стрела, пронизывающая нетронутую белизну равнины. Основанная масса отряда изо всех сил старалась не отставать от своего авангарда. Один из воинов на скаку свалился с лошади — возможно, он был уж тяжело ранен и не смог удержаться в седле. Остальные слегка придержали своих лошадей и затем, казалось, предоставили им возможность самим решать, с какой скоростью им передвигаться. Вскоре о местоположении авангарда можно было судить только по снежному облачку, поднятому копытами коней. Уже не было слышно ничего, кроме свиста ветра да отрывистого хлопанья полотнища знамени, установленного на башне. Прошло еще немного времени — и принц потерял из виду и основную часть отряда. Она казалась ему теперь маленьким белым облачком. Его воинам сейчас, пожалуй, оставалось проскакать до гор одну лишь милю.

Вскоре после того, как установилась эта неестественная тишина, Пеллегун неожиданно увидел, как перед отрядом возникла черная стена, на которую, как ему показалось, с размаху налетело и разбилось маленькое белое облачко. Эта стена была движущейся, и она захлопнулась, как какие-нибудь челюсти.

Принц долгое время стоял, глядя во все глаза и вытянувшись всем телом в сторону равнины. Он пытался услышать хоть какой-нибудь звук и разглядеть хоть какое-нибудь движение. И тут вдруг со стороны юга — то есть с противоположной стороны городка — раздался рев сигнальных рожков, заставивший его вздрогнуть. Повернувшись, он увидел, что равнина покрылась черными колоннами, которые, появившись неизвестно откуда, ощетинились знаменами и копьями и ринулись в бой. Одна из них прошла так близко от Бассекомба, что Пеллегун инстинктивно отпрянул назад и спрятался за ограждением, испугавшись, что его могут заметить.

Как и предполагалось, основная часть войска монстров расположилась ближе к югу, между Бассекомбом и Лотом, и сейчас покидала свои позиции, направляясь в сторону противника и не обращая внимания на обращенный в руины городок. Пеллегун, сидя за ограждением, услышал, как шум их атаки стал утихать, и улыбнулся. У монстров не было кавалерии. Некоторые орки и кобольды ехали верхом на волках, однако волки бежали довольно медленно и, кроме того, не могли действовать единой сплоченной массой. Им потребуется немало времени — может быть, полчаса — для того, чтобы догнать беглецов. За эти полчаса Драган и его люди либо успеют укрыться в горах, либо погибнут.

А ему, Пеллегуну, эта атака монстров освобождала дорогу на Лот.

— Это здесь, — сказал Ллав, резко останавливаясь.

Ллиана, не успевая вовремя остановиться и поэтому едва не врезавшись в него, резко свернула на бегу в сторону и остановилась на несколько шагов дальше. Кровь пульсировала в висках, ноги были как деревянные, а дыхание сбилось. Она еще никогда не бегала так долго и так быстро. А Ллав, судя по его внешнему виду, даже не устал. Эльфийка-принцесса сняла лук, который висел у нее через плечо на перевязи, и наполовину стащила с себя верхнюю часть своей туники, чтобы ледяной ветер охладил ее вспотевшее тело.

Повернувшись затем к нему, она заметила, что Ллав таращится на ее голые плечи и на ее горло, на котором висела в качестве подвески табличка с руной. Выражение лица у него было таким же, каким оно было у Лландона в тот вечер, когда она ему отдалась. Однако Ллав Ллев Гифф не был Лландоном, а потому он ничего не получит. Ллиана резкими движениями натянула обратно на верхнюю часть своего тела тунику, взяла лук, брошенный ею на снег, и прижала его к себе. Ученик друида насмешливо улыбнулся, тем самым очень сильно раздражая Ллиану, а затем показал жестом вокруг себя.

— Видишь, снег покрыл не все. Вокруг нас повсюду торчит трава, а вон там находится проход, который Гвидион сделал себе в кустах своим посохом.

— Ты иди первым.

Ллав — все с той же насмешливой улыбкой — повиновался. Они пошли молча вдвоем через заросли и вышли на поляну, на которой еще было заметно множество следов там, где Морврин и его воины обнаружили раненого друида.

— И что теперь?

Поскольку Ллав ничего не ответил, Ллиана повернулась к нему. На его лице было застывшее выражение. От иронии не осталось и следа. Она посмотрела туда, куда смотрел он, и тут же почувствовала, как к ее горлу подступил ком: по снегу тянулся розоватый след. Это была кровь их наставника. Снежинки, лениво падавшие с самого утра, еще не полностью скрыли следы совершенного здесь святотатства… Ллиана отвернулась и подняла глаза к серому небу. Над ней находились переплетения черных голых ветвей, слегка раскачиваемых ветром. Она вздохнула и села возле одного из деревьев, прислонившись к его стволу спиной.

— А ты? — спросила она у Ллава, когда тот сел рядом с ней. — Где был ты?

— Там, — ответил он, показывая на заросли, находящиеся сейчас прямо перед ним. — А затем я спрятался вон там…

Ллиана посмотрела, куда он показал пальцем, и увидела большой дуб, явно превосходивший по своей высоте все окружающие его деревья. Они вдвоем сейчас, наверное, находились недалеко от границы леса. На расстоянии полета стрелы к востоку высокие деревья уже начинали уступать место большим и маленьким кустам, обвитым плющом.

— Ты видел, куда он побежал?

Ллав посмотрел на нее, и она увидела, что его глаза наполнились слезами — так, как будто ему вдруг стало больно. Эльфы не плакали, когда ими вдруг овладевали эмоции (какими бы ни были эти эмоции), но они все же давали волю слезам, если испытывали физическую боль. Однако Ллав был каким-то очень странным эльфом… Ллиана не могла понять того, что он ощущал, и она была еще слишком сердита на него, чтобы захотеть его об этом спросить. Слезы этого ученика друида разозлили ее еще больше.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});