Клетка для эгоиста (СИ) - Светлова Грушенька

Лука вернулся в комнату с мрачным остекленевшим лицом, оглядел номер и, игнорируя присутствие жены, которая читала на диване книгу, ринулся к ее сумке, стоящей на комоде. В каком-то неконтролируемом порыве злости, он схватил ее, нервно дергая молнию.

— В чем дело? — удивилась Елена, еще толком не успев рассердиться.

Мужчина не ответил. Лишь перевернул сумку и с силой тряхнул пару раз, вываливая все содержимое на постель.

— Ты что творишь? — повысила тон она, отбрасывая книгу в сторону и подскакивая с дивана.

— Где они?! — рыкнул он, давая понять, что он настроен очень даже серьезно.

— К-кто — «они»?! — пребывая в шоке, выпалила она.

— Твои противозачаточные таблетки!

Елена облизала пересохшие губы, зависнув на месте и побледнев.

Лука остановился, чуть склонив набок голову и просверливая ее испытующим взглядом.

Девушка сцепила на груди руки, в замешательстве помотав головой.

— Он-ни… к-кончились… П-просто нужно купить следующую упаковку…

— И когда ты собиралась это сделать?!

Она пожала плечами.

— К чему вообще этот допрос?! — не выдержала вдруг.

— К тому, что мы не планировали детей! — заорал он, уже не сдерживаясь. — А я нахожу вот это! — он бросил на постель, поверх вываленных из сумки вещей, смятую полоску теста.

— Ч-что? — На этот раз Елена преодолела первое замешательство, и в ее голосе послышались ответные гневные нотки. — Ты уже начал рыться в мусорных баках, чтобы в чем-то меня уличить?!

— Мне не пришлось рыться! Я случайно нашел это на полу!

— Тогда тебе стоит порыться! Потому что там же ты найдешь и пустую упаковку из-под таблеток! И ты что же, всерьез считаешь, что при приеме контрацептивов я на сто процентов застрахована от беременности?!

— На девяносто девять и семь десятых, твою мать!

Елена нервно рассмеялась, покачав головой и усмехаясь.

— Я вижу, перспектива снова стать отцом тебя приводит в ужас. Даже подумать не могла, что реакция может быть такой!

— Твою мать! Какая беременность, когда у нас дочь всего месяц назад была в реанимации! Меня почти каждую ночь кошмары мучают! Я боюсь, что у нее сердце остановится! Ты с ума сошла, вынашивать ребенка, когда сама в постоянных нервных срывах, и я иной раз не понимаю, что у тебя на уме, потому что ты со мной не говоришь!

— Я не говорю?!.. — Елена искренне изумилась, но тон ее при этом заметно успокоился, будто она почувствовала, что уже выиграла в этом споре. — А ты пробовал со мной поговорить хоть раз, Лука?.. Мы с тобой стали как чужие, и теперь еще это… — Она брезгливо указала на выброшенные на кровать вещи.

— Ты обязана была обсудить все со мной! — вновь взревел он, но девушка лишь равнодушно скривила губы.

— Как видишь, там одна полоска. Так что обсуждать нечего.

Она принялась поспешно собирать все обратно в сумочку, затем перекинула ее через плечо и поспешно вышла из номера. Лука прекрасно знал, что найдет ее в палате у дочери, она проводила там практически все время, но не стал беспокоить. Ему и самому нужно было прийти в себя и разложить все по полочкам. Что же он творил? Рушил последнее, что между ними еще могло остаться — человеческие отношения. Следует ли ему признаться во всем сейчас, потому что она уже и так чувствует его охлаждение? Или лучше оставить все, как есть, и поговорить позднее, как и было запланировано? Ведь в таком состоянии она едва ли будет мыслить рационально… и что тогда? Он должен был до последнего сохранить эту иллюзию семьи, пока Эвита полностью не станет на ноги… Скорее всего, Елена это понимала, просто ей будет тяжело все принять.

Через пару дней они ужинали в одном из изысканных ресторанов французской кухни в Женолье, куда он пригласил жену через некоторое время после ссоры. Оба восприняли этот поход как акт примирения, тем более, что он подарил ей роскошные серьги с изумрудами, которые так шли к ее зеленым глазам. Елена была необыкновенно хороша сегодня в нежно-голубом строгом платье, которое красиво гармонировало с ее медовыми волосами. Только Лука уже оставался равнодушным. Он привык поддерживать видимость какой-то сдержанной симпатии в последнее время, и, похоже, жена к этому тоже привыкла. Желая расслабиться, оба они выпили больше, чем следовало, чего за ней уж точно никогда ранее не было замечено. Алкоголь подействовал на нее раскрепощающе, она шутила, искрила улыбками и вела себя с вызовом, будто пыталась его очаровать. От этого вдруг стало совсем не по себе… Он больше не мог лгать, не мог поступать с ней настолько подло и не хотел продолжать играть эту осточертевшую ему роль любящего мужа.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Может, потанцуем? — томно произнесла она, протягивая руку через стол и сжимая его пальцы. Лука вздохнул, с трудом сдерживаясь, чтобы не высвободиться.

— Здесь не танцуют, милая… — мягко, словно неразумному ребенку, разъяснил он и сжал в ответ ее руку.

— Но я хочу потанцевать… — Девушка поспешно встала, возбужденная и раскрасневшаяся от нескольких бокалов сухого красного вина. Теперь он уже не сомневался, что выпила она намеренно, прекрасно зная свою меру. — Такой красивый вечер… Мы сто лет нигде не были, — потянула она его к себе, заставляя подняться. Лука послушался, но смущенно откашлялся, обводя оценивающим взглядом зал с чопорно восседающими за столами парочками, все больше старшего поколения. Некоторые из них уже поглядывали на них с любопытством. Его никогда не волновало чужое мнение, но конкретно здесь и сейчас он просто не хотел проблем, потому что и без того был раздражен.

— Давай просто прогуляемся немного и проветримся. Подожди пару минут, я оплачу счет и буду готов.

— Но я не хочу уходить! Я хочу танцевать! — навеселе пропела она, цепляясь за его пиджак одной рукой и обвивая его за шею другой. Женские пальчики перебирали волосы у него на затылке, глаза жадно пожирали его губы, тело выгнулось в его объятьях, прижимаясь крепче, чтобы возбудить, спровоцировать. Только вот он оставался глух, нем, невосприимчив и нестерпимо устал. Он тоже выпил больше своей нормы, и единственное, чего ему хотелось, это добраться до дома, лечь в постель и вырубиться. Чтобы не было метаний на подушке или жутких кошмаров.

— Лен, прошу… веди себя прилично, ладно? — попытался охладить ее он.

— Что?.. — будто и правда не расслышав, сузила глаза она, закидывая назад голову, словно подставляя всю себя для поцелуев. — А что если я не хочу прилично? — продолжила она, утыкаясь носом ему в шею и жадно вдыхая аромат его духов.

Черт, ну почему он довел до этого… Почему не объяснился с ней раньше? Почему не может больше притворяться, просто чтобы не разжигать эту ситуацию, ведь притворялся же он до сих пор…

— Пожалуйста, давай уедем домой, — прорычал он, едва сдерживаясь, когда пришлось позволить себя поцеловать и когда почувствовал, как ее язык скользнул между его сухими губами. Мужские руки переместились на ее плечи, крепко сжав и грубовато отстраняя.

— Ты что, серьезно?! — нахмурилась она, пытаясь сфокусировать на нем хмельной взгляд, в котором все-таки уже полыхало понимание происходящего. — Какого черта, Лука?! Уже не можешь потанцевать с собственной женой?! Я настолько тебе противна?!

— Мне не нравится, когда ты ведешь себя так! Все это нельзя обсуждать в общественном месте!

— В каком?! В этом?! — Она окинула презрительным взглядом зал, хохотнув и повышая голос. — Господи! Здесь что — святая святых?! Или дворец царственных особ?! Какого черта?! Я плевать хотела на этих людей! Мне на нас не плевать! На нас! Ты понимаешь?!

— Черт… Ты хочешь танцевать?! Иди сюда! — Он схватил ее и притянул к себе, должно быть, невольно причинив боль и слишком явно продемонстрировав свое раздражение, но она вырвалась и вдруг отвесила ему пощечину. Теперь уже точно все посетители ресторана смотрели на них, неприкрыто вытянув лица и разинув рты, как это почему-то очень любило делать светское европейское общество, забыв про воспитание и голубую кровь, словно какие-то дешевки из пошлого телевизионного шоу. Господи, как же она была права насчет этих царственных особ… Только ведь им это больше не поможет.