Живописец смерти (СИ) - Лукарелли Карло

— Какого? — спросила Джанин скучающим тоном. — О какой съемке ты говоришь?

Кейт сунула ей под нос коробку.

— Садомазохистские сцены. Там, где ты хлещешь хлыстом мужчину среднего возраста. На нем кожаный капюшон.

— Ах это. — Джанин деланно зевнула.

Кейт хотелось дать ей пощечину, но она сдержалась.

— Я узнала в нем Уильяма Пруитта. Он убит, Джанин. Понимаешь, убит. И убийца тот же самый, что и Элены. А ты можешь оказаться следующей. — Кейт замолчала, чтобы дать ей это усвоить, а затем продолжила: — Ты же вроде объявляла себя подругой Элены. Так докажи это хотя бы чем-нибудь.

Джанин надула губы, как маленький ребенок.

— Ты знаешь этого человека? — спросила Кейт.

— Нет. Но… — Внезапно потеряв равновесие, она присела на подлокотник обитой бархатом кушетки. — Деймиен снимал эту сцену сам. Этот тип дал ему пачку денег. Все сотенные.

— Это были деньги на производство фильма или?..

— Не знаю. Я никогда его прежде не видела… и потом тоже.

Кейт лихорадочно соображала. Это была единовременная акция, или Пруитт постоянно поддерживал бизнес Трайпа? Может быть, он приостановил платежи, и Трайпу не понравилось? Или Трайп шантажировал Пруитта этой пленкой?

В голове у нее все вертелось.

— Джанин, ты знала, что Элена снимается в фильмах Трайпа?

Девушка спокойно кивнула:

— Ей были нужны деньги.

Кейт замерла. Зачем Элене были нужны деньги? И если нужны, почему она не пришла ко мне?

— Трайп ее шантажировал этими фильмами?

— Не знаю.

Джанин дернулась, ударилась о кофейный столик и уронила на пол изящную стеклянную вазу. Затем медленно наклонилась, подняла длинный осколок бледно-фиолетового стекла.

— Я знаю, о чем ты думаешь. — Она подняла голову и посмотрела на Кейт. — Я, значит, шлюха, а она ангел. Я ей завидовала и поэтому хотела, чтобы она страдала, потому что у нее все складывалось лучше, чем у меня. Но это неправда. Я никогда не хотела, чтобы она страдала. Никогда.

Кейт схватила ее за руку, но поздно. Джанин раздавила в ладони осколок стекла.

— Зачем? — Она притянула Джанин к себе. — Где у тебя тут раковина?

Девушка слабо кивнула в сторону прихожей. Кейт отвела ее в ванную комнату и обвязала руку посудным полотенцем, на котором тут же проступила кровь. Джанин тихо плакала, облокотясь на раковину.

— Как Элена познакомилась с Трайпом? — мягко спросила Кейт. — Через тебя?

— Да. — Джанин поморщилась. Розовые разводы на повязке превратились в алые. — Я пыталась ее предупредить, но…

— Ты знаешь, почему Деймиен захотел избавиться от Элены?

— Ты считаешь, это из-за меня? — Джанин поймала взгляд Кейт. — Думаешь, я свела Элену с Трайпом, и вот теперь она погибла. Из-за меня. Ты так думаешь?

— Я не знаю, Джанин, из-за кого она погибла, и не собираюсь тебя обвинять, но… — Посудное полотенце уже все пропиталось кровью.

Кейт нашла марлю и начала осторожно бинтовать кисть Джанин, держа ее над головой.

— Очень прошу тебя, скажи мне, пожалуйста, чем Трайп влиял на Элену? Ты это знаешь?

Джанин отрицательно покачала головой.

— Элена хотела с ним расплеваться, а он ее не отпускал. Это все, что я знаю. Трайп действительно имел на нее какое-то странное влияние. Я так и не поняла, в чем оно состояло. Но он просто не желал ее отпускать.

— Почему?

— Наверное, потому, что Элена действительно для него что-то значила. Была единственным светлым пятном в его жизни.

Кейт закончила бинтовать кисть Джанин, не переставая размышлять. Элена снималась в фильмах Трайпа; Трайп и Итан Стайн вместе учились в художественном училище; Билл Пруитт выступал в одном из эпизодов порнофильма Трайпа.

Она бросила взгляд на повязку, на которой снова начала проступать кровь.

— Боже! Придется вызвать «скорую помощь»!

В больнице «Ленокс-Хилл» они провели четыре часа, и Джанин наложили шесть швов. И все четыре часа Кейт не переставала мысленно обрабатывать информацию. Особенно загадочно выглядела связь Элены с Трайпом и его странное, чуть ли не гипнотическое влияние на нее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Кейт помогла Джанин выйти из машины. На руке девушки была аккуратная белая повязка.

— Может быть, позвонить кому-нибудь из твоих приятельниц? — спросила Кейт, когда они подошли к подъезду.

— Да, позвони… — Джанин на мгновение замолчала. — Представляешь, я собиралась попросить тебя позвонить Элене. Забавно?

— Нет, — мягко проговорила Кейт. — Я сама несколько раз набирала ее номер, а потом спохватывалась.

— После смерти брата у меня это продолжалось почти год. Даже теперь я иногда забываю. Это вроде как… — в больших карих глазах Джанин, блеснули слезы, — вроде как у меня уже не осталось никого из близких… Все умерли.

Кейт обняла Джанин. Та прижалась к ней и затряслась от рыданий.

Что теперь?

Пойти сейчас домой Кейт просто не могла. Перед глазами стояли кадры с Эленой и Трайпом, и казалось, что так будет теперь всегда. Нужно стереть эти кадры каким угодно способом. Что-то сделать, увидеть, в общем, отстраниться. А потом хорошенько подумать.

Она достала мобильник, набрала номер Ричарда.

— У меня к тебе дело. Значит, тут есть одна женщина, усталая, среднего возраста. Ее нужно вывезти в кино и угостить гамбургером. — Кейт старалась, чтобы ее голос звучал беззаботно. — Кто знает, может, тебе даже с ней повезет.

— Хорошо, — согласился он. — Дай мне номер ее телефона.

Теперь, выследив ее, он даже не знал, что делать. Она быстро шагала среди прохожих. Он не спускал с нее глаз, держась на расстоянии. На этом пока все. Оказавшись внутри, он заказал кофе с круассаном, который выглядел несвежим, но у него появился аппетит, ведь предстояло нанести незапланированный удар, так сказать, сверх программы, по подружке Элены, этой большеротой шлюхе, на которую вообще сил тратить не следовало.

Она не заслуживает такого подарка, но, черт возьми, я же не скряга и мелочиться не стану. Мертвые, живые — они все одинаковы, чертовы засранки, поганые сучки!

Он подкрепил себя тепловатым кофе. Надо сохранять хладнокровие.

В Сохо площадка перед киноцентром «Анжелика» вместе с широкой лестницей, ведущей ко входу, вся была заполнена людьми. Лучшего подбора публики для проведения опросов института Гэллапа и представить трудно. Старомодные традиционные художники, а также экстравагантные, всевозможнейшие интеллектуалы, деловые люди с Уолл-стрит и публицисты с Мэдисон-авеню. Беспечные, искренние, хитрые, черные, белые, желтые, а также всех мыслимых промежуточных оттенков кожи. Они собрались здесь все, потому что «Анжелика» была центром интеллектуальной тусовки, одной из последних в своем роде, хотя возникла сравнительно недавно. Сюда шли истинные ценители киноискусства, а также те, кто хотел выглядеть таковым.

Ричард добрался наконец до кассы и ослабил яркий шелковый галстук. Кейт осталась на лестнице докуривать сигарету.

— На то, что ты хотела, все билеты проданы! — крикнул Ричард. — Но в другом зале на этом же сеансе идет датский фильм. Говорят, тоже неплохой.

— Бери, — ответила она. — Какая разница?..

Большую часть просторного фойе «Анжелики» занимало кафе в стиле пятидесятых годов. Бутерброды с вестфальской ветчиной и сыром «Бри» были очень дорогие, а кофе весьма посредственный, но несравненная нью-йоркская публика пила, жевала, смеялась и болтала. Эту сцену вполне можно было бы вставить в какой-нибудь фильм об искусстве, например французского режиссера-экзистенциалиста — таких множество, — где сплошное действие и нет сюжета.

Кейт прижалась к Ричарду. Он погладил ее шею.

— Боже, ты вся напряжена.

— Знаю, знаю, потому и позвала тебя сюда, чтобы хоть как-то расслабиться. Надеюсь, смогу высидеть фильм до конца. Я уже сегодня один посмотрела, лучше не вспоминать.