Сердце Рима - Макс Ридли Кроу

– Знаешь, обычно я стараюсь избегать убийств, – призналась Лорин, убедившись, что дети оказались за ее спиной. Сафар прикончил последнего из наемников и теперь в ожидании смотрел на женщин. – Но не в этот раз.

– Тот, кто меня тронет, будет уничтожен, – с вызовом ответила девица, удобнее хватая нож. – Они убьют вас всех, ясно? Но если ты отдашь мне камень…

– Не убедительно, – усмехнулась Лорин, и, отбив направляющееся в ее грудь оружие, всадила клинок в живот девушки. Та захрипела, распахнув рот, пытаясь сделать вдох, но спазм боли не давал ей этого. – Тебе поручили задание, пообещав быстрый взлет и высокий уровень допуска?

Лорин заглянула той в лицо. Девушка ничего не сказала, но это и не требовалось. Ответ был очевиден. Так часто работают с агентами, у которых есть потенциал. В случае необходимости пропускают несколько уровней подготовки и бросают в водоворот, наблюдая за действиями.

– Однажды со мной поступили так же, – почти с сочувствием произнесла Лорин, рывком доставая нож. Сдавленный крик «Лилианы» прервался судорожным вздохом и стоном. – С той лишь разницей, что я – справилась.

Она снова ударила, на этот раз – между ребер. Глаза девушки распахнулись еще шире, взгляд застыл. Теперь она еще больше походила на фарфоровую куклу, чем прежде.

* * *

Лорин молча перевязывала руку сына. Нож разрезал ладонь Джека. Удивительно, как не пострадали сухожилия. Все пальцы работали. Крови вытекло много, мальчишка побледнел, но держался молодцом. Шмыгал носом, терпел, сцепив зубы.

Лорин затянула повязку туже. Придется разорвать еще одну рубашку. Кровь пропитала несколько слоев.

– Это правда? – глухо спросил Джек.

У него пересохло во рту и даже губы слипались, слова прозвучали невнятно, но не настолько, чтобы сделать вид, будто их не было слышно вовсе. То, что Лорин не ответила сразу, Джек расценил именно как нежелание.

– Правда, что мой отец…Ох!

Он застонал, когда Лорин слишком крепко перетянула его руку. Но она это сделала не случайно.

– У вас нет отцов, – ответила она, глядя ему в глаза. – Не потому, что вы плохи. А потому что они вас не достойны.

Лорин закончила с перевязкой, а когда выпрямилась, то первым делом залепила Джеку болезненный подзатыльник. Он ойкнул, вжал голову в плечи и посмотрел на нее со слезами и обидой в глазах.

– Какого черта вы пошли с той дрянью в комнату?! – прошипела Лорин. – Я велела оставаться на месте.

– Она сказала, что поможет, что знает тебя, дядю Алистера…

С тяжелым вздохом она положила руку ему на плечо. Это было тяжело сделать. Прикоснуться к собственному сыну ей было труднее, чем убить лживую стерву, новую «Лилиану Дюпон».

– Запомни: те кто знают дядю Алистера и меня – самые страшные наши враги.

Когда Лорин убрала руку, то испытала облегчение, и Джек тоже расслабился.

* * *

Лорин намочила скомканную рубашку водой и протерла лицо от пыли. Полноценно отмыться, а тем более принять ванну, предстоит некоро. На корабле это было бы роскошью. Но она тешила себя надеждой попасть в хаммам. Ей известна близ Бодрума одна турецкая баня, где за должную плату позабудут, что перед ними женщина, к тому же европейка, и обслужат, точно султана. Она протерла шею и грудь, представляя, как лежит на теплом мраморе, пока руки банщика возвращают жизнь в окаменевшее тело.

Шорох отодвинутой ткани и смущенный вздох заставил ее немедленно поправить платье. Недовольно обернувшись, она увидела Сафара. Он сделал шаг назад, опустив глаза, но не ушел.

– Я не поблагодарила тебя за помощь, – Лорин положила рубашку в таз с водой и вытерла руки о подол. – Спасибо.

Ассасин хмуро посмотрел на нее, взгляд сделал его похожим на Джека, получившего оплеуху: такая же складка губ, опущенная вниз, такой же упрямый подбородок и сдвинутые брови.

– У тебя Великий Могол?

– Бриллиант всего лишь легенда, – небрежно дернула плечом Лорин.

– Не лги! Та женщина пришла за ним. Она не ошиблась.

«Ошиблась, но не в этом». Лорин молча подошла к комоду, где была сложена одежда детей. Засунув руку под ворох тряпья, достала со дна льняной мешочек, в котором было полно душистых трав. И все же он был слишком тяжел для лаванды и мяты. На ладонь Лорин выкатился прозрачный, как слеза, но не идеальный камень. Его безнадежно испортили огранкой. Впрочем, Харди рассказывал, что это было уловкой. Огромный алмаз был умело разделен на два, и его лучшая часть была надежно спрятана. Разве можно скрыть что-то лучше, чем объявить несуществующим? А то, что держала в руках Лорин, было всего лишь тенью былого величия. Бесценной тенью.

– Значит… он существует, – Сафар завороженно смотрел на камень. У каждого, кто впервые видит такое богатство, даже если он ничуть не разбирается в драгоценностях и не любит их носить, возникает мысль: «сколько же это стоит»?! – Сколько он стоит?

– Множество жизней.

– Даже твоих детей? – жестко спросил Сафар.

Лорин встретилась с ним взглядом. Хотела бы она знать, о чем думает этот глупец! В его идеальном мире героев и злодеев не место сложным решениям.

– Он стоит куда дороже, чем ты можешь вообразить, – ответила она, пряча предмет спора обратно в мешок.

– Всего лишь камень!

– Больше, чем камень, – Лорин с тяжелым вздохом убрала драгоценность, отдавая себе отчет, что после ухода Сафара мешочек предстоит перепрятать. – Это символ власти. Как корона. И тот, к кому корона попадет, изменит судьбу мира.

– Чушь!

– Как хочешь, – она пожала плечами, не желая спорить. – Так может самое время нам разойтись? У твоей родины просторные земли. Отправляйся в любую сторону.

– Мне нужно в Бодрум.

– Кто бы сомневался, – Лорин спрятала улыбку, отвернувшись.

* * *

Ночью ее разбудил шум за перегородкой. Поднявшись на локтях, она убедилась, что дети мирно спят, завернувшись в простыни, точно в коконы. Тишина. Где-то дальше слышно, как храпят и сопят пассажиры. Скрип досок.

Лорин села, накинула на себя высохшую рубашку, подпоясалась. Рука достала нож из-под подушки. Отодвинула штору, за которой находилась койка Сафара. Пусто.

Обернувшись и убедившись, что дети все еще спят, она направилась к лестнице, вглядываясь в темноту вокруг. Нет, никого.

Сафар стоял у борта. Костяшки его пальцев побледнели от того, как он впился в перила. На щеках и ресницах блестели крошечные звезды, такие же мерцающие, как на небе. Лорин убрала оружие в ножны и подошла к нему ближе. Он наскоро вытер лицо рукавом, прежде чем обернуться к ней. Как же он разозлился, во взгляде пылала ненависть. Но ненависть к кому?

– Уйди, – глухо прорычал он, снова отворачиваясь.

– Зачем? – Лорин не стала подходить ближе. – Чтобы ты и дальше мог выбирать между долгом и жаждой мести?

Сафар посмотрел на нее через плечо:

– Что ты знаешь?

– Знаю, как тяжело тебе всякий раз спасать мне жизнь, мучая себя этим, – она медленно приближалась к перилам. – Ты не простишь, если я умру по твоей вине, и ненавидишь себя за то, что охраняешь убийцу.

– Замолчи.

– Кто бы ни мучил твоего брата, убила его я, – продолжала Лорин, глядя на него, и не упуская ни одного жеста, ни одного вздоха. – А ты все задаешься вопросом: не она ли его пытала?

– Хватит!

– Твой брат был воином. Воины редко умирают от старости.

– И его убийца был бы мне врагом, – голос Сафара плавился в кипящем гневе. – Я нашел бы покой в отмщении.

– А вместо этого ты обречен гадать, солгала ли я…

Он резко обернулся и схватил ее за руку выше локтя. Боль отдала в плечо. Лорин терпеливо ждала.

– А ты бы смогла… поверить? – слова давались ему с трудом.

– Нет, – ответила она, отметив, что он удивился такой прямоте. – Я не умею верить. Живу лишь фактами, знаниями, ответами, которые сама нахожу. Мне никогда не быть как ты. И тебе, коли повезет, не стать мною.

Боль в руке прекратилась, но он не отпускал ее. От ладони шел жар, а пальцы чуть заметно дрожали. Глаза блестели, словно в лихорадке.

Лорин с мягкой настойчивостью убрала его руку и решительно направилась в трюм. Прочь! Она знала, что означает этот взгляд, и почему у него пересохли губы. Обманываться, будто сама противится этому – глупо. Но что-то пугало ее. Сафар был из другого мира, неведомого ей. Она привыкла видеть в мужчинах цинизм и жестокость, звериный нрав в самом изнеженном светском снобе. Всегда быть настороже: на приёме, на задании, в постели. И вот он, наивный мальчишка! Они на войне. Лучшее, что можно сделать, это не допустить, чтобы…

Он нагнал ее на нижней ступеньке лестницы, сжал крепко и нежно, как самое хрупкое и дорогое, что страшно упустить. Уткнулся лицом в ее волосы, точно прячась от своей вины. «Черт, не вышло», – улыбнувшись, подумала Лорин, и попрощалась со своими разумными планами держать дистанцию.

Бодрум. 1761 год

Этот город в равной степени можно было бы назвать как греческим, так и османским. Жители сами запутались, чьей крови в них больше. Хотя когда-то среди греков была учинена жестокая резня, но это было в те времена, когда Иоанниты, госпитальеры или проще говоря – праотцы Созидателей покидали стены замка, построенного на берегу. Нынче в крепости находились войска Османской империи.