Незримого Начала Тень - Елена Руденко

— Анка однажды сказывала про одного господина, который уговаривал пособить извести барина, в жену которую влюбился! Тьфу! Срамота! — хозяйка осенила себя крестным знаменем. — Мало того, что грех учинить с замужней барыней желал, так еще и порчу на супруга навести удумал! — возмущалась казачка, далекая от порочной жизни света. — Анка очень грустила, что к ней пришли просить о злодеянии. Говорила, что никогда такого поступка не совершит!

Озеров? Значит, он всерьез взялся навести порчу на соперника. Получив отказ ворожеи посодействовать, он решился сам приняться за колдовское дело…

Глава 8

И всё ж ответа не слыхал

Из журнала Константина Вербина

Господин Озеров с огромным трудом сдерживал волнение, ожидая моих вопросов.

— Ваши увлечения мистикой весьма известны, — заметил я, пристально глядя в глаза собеседника, который с трудом сумел выдержать мой взгляд.

Молодой человек старался сохранить непринужденность.

— Понимаю, о чем речь, — вздохнул Озеров, — вы полагаете, что я пытался навести порчу на смерть Федулина. Неужто вы верите в возможность подобного?

Он попытался принужденно рассмеяться, но не сумел.

— Да, вы желали навести порчу, — повторил я.

Озеров махнул рукою.

— Мне стоило больших трудов унять желание убить Федулина! — воскликнул он. — Поэтому я решил выплеснуть свой гнев на деревенское суеверие. Признаюсь, не верил, что мои старания принесут плоды, хотелось лишь выпустить гнев из души! Неужто вы полагаете, будто обряд убил Федулина?

В глазах Озерова читалась боль. Собеседник сомневался в своих словах, и явно чувствовал себя весьма неловко в роли мистического убийцы. Или меня вновь пытаются обмануть искусною игрою?

— Похоже, мой друг, вы сами верите, что порча стала причиной его смерти, — печально заметил я.

Озеров промолчал, пытаясь подобрать слова.

— Вы правы, — согласился он, — я никак не могу отделаться от преследующего чувства вины… Вы подозреваете меня?

— Подозреваю… но не в мистическом убийстве, — ответил я, — а в убийстве обычном…

Собеседник отпрянул.

— Почему? — недоумевал он. — Зачем наводить порчу, готовясь совершить убийство?

— Затем, чтобы запутать сыщика, — ответил я.

Опровергнуть сказанное оказалось невозможно.

— А ведь вы правы! — печально ответил Озеров. — Остается только надеяться, что вы не упустите истинного убийцу…

Однако юноша сумел сохранить самообладание.

— Приложу все усилия, уверяю вас! — заверил я.

— Полагаю, больше у вас нет вопросов? — голос собеседника звучал твердо.

— Только один вопрос. Вы были знакомы с ворожеей из казачьего поселения? — спросил я, наблюдая за лицом подозреваемого.

Понимая, что отпираться глупо, Озеров ответил:

— Я наивно счел, что деревенская ведунья поможет мне в моем мрачном замысле, но девушка испугалась и убежала, мне показалось… — он отмахнулся.

Мой взор заставил Озерова закончить начатую фразу:

— Показалось… будто в её глазах заблестели слёзы.

* * *

Госпожа Федулина выглядела весьма очаровательно, траур и скорбь шли к лицу этой печальной даме. Такие вдовы умеют красиво ронять слезы у гроба усопшего супруга. Но даже траурные одежды украшало множество бантов из кокетливого черного кружева. В минуты горя красавица не изменила своему привычному облику.

— Меня пугают любые предположения! — воскликнула она, поднося дрожащей рукою платок к красным от слез глазам.

— Увы, сударыня, — печально произнес я, — под подозрение попадают все, кто завтракал с вами за одним столом…

— Право, невозможно, — Федулина попыталась улыбнуться, отведя взор.

— Позвольте узнать, наносили ли вам в то утро визиты до моего приезда? — поинтересовался я.

— Да, — задумалась дама, поправляя кружевную манжету, — доктор Войнич, он о чем-то долго беседовал с моим мужем в кабинете…

Ее глаза испуганно смотрели на меня.

— Нет-нет, я не спешу обвинять доктора в убийстве, — спешно заверил я, — хотя сей визит вполне может поставить Войнича в ряд подозреваемых… Но мне бы хотелось разузнать о любых возможных мотивах… Надеюсь, вы мне подскажете?

Дама вздохнула, закрыв лицо рукою.

— Признаюсь, меня никогда не интересовали дела мужа! — виновато произнесла она, — Когда-то он делился со мною, но потом, видя, что его речи не занимают меня, перестал вести со мною важные беседы…

Весьма распространенный случай, не каждую даму заинтересуют скучные дела супруга.

— Дале у меня к вам весьма деликатный вопрос, — неловкость всегда охватывала меня в подобных разговорах, — господин Озеров весьма симпатизировал вам, не так ли?

— Неужто? — удивленно воскликнула собеседница, смерив меня недоверчивым взором.

— Боле того, об этом знал ваш супруг, — добавил я, — и жалел несчастного юношу, мучащегося от безответной любви…

Федулина всплеснула руками.

— Право, не возникало даже мысли! — пробормотала она, ее бледные щеки залил румянец.

Любой даме приятно узнать, что к ней неравнодушны.

— Неужто вы полагаете… Озеров… — в ее глазах светилась мольба.

— Позволю себе заметить, пока рано предполагать, — сурово перебил я.

Как неприятна подобная несдержанность собеседников, воображающих, будто сыщик готов предъявить обвинения любому.

Дама, явно смутившись, промолчала.

— Доктор Войнич, — сбивчиво произнесла она, — неприятнейший тип!

Понимаю, что Федулина хотела бы видеть в роли убийцы человека малознакомого. Однако пришлось напомнить и о близких.

— Позвольте узнать, как переживала смерть графа его воспитанница? — задал я вопрос.

— Плакала бедняжка, — не задумываясь, ответила дама, — она не желала вести беседы, пряталась от нас… Впрочем, теперь понимаю, как желаемо одиночество в минуты горя!

Федулина с трудом сдержала слезы.

— А госпожа Роговцева? — поинтересовался я.

Дама презрительно усмехнулась.

— Этой особе даже смерть графа оказалась безразлична, — осуждающе произнесла собеседница, — она и не удосужилась хотя бы надеть маску печали. На следующий же день кутила в веселой компании, при этом оставаясь жить в доме покойного… А смерть моего мужа вообще не вызвала у Роговцевой никаких переживаний…

Столь язвительно высказанная неприязнь поразила меня.

— Весьма неприятно, понимаю ваши чувства, — я попытался вновь расположить к себе собеседницу. — Помню, Роговцевой не было за роковым завтраком?

— Она отправилась утром на прогулку, — ответила Федулина, пристально взглянув на меня. — Утром Роговцева выпила кофе на террасе в компании моего супруга…

Ее красноречивый взор давал понять, что гостья вполне могла бы отравить ее мужа перед отъездом.

— А господин Конов, не пытался ли он поддержать печальную Лизаньку?

— Да, Конов очень чуткий юноша, — одобрительно произнесла Федулина, — он пытался утешить барышню, но она оттолкнула его… Напрасно! Глупая девчонка! Конов высказал мне столь теплые слова соболезнования о кончине моего супруга, — дама снова всплакнула.

— Пожалуй, мой следующий вопрос покажется вам странным… Слышали ли вы о смерти сельской ведуньи? — поинтересовался я.

— Ох, разумеется, я знаю о столь страшном душегубстве! — воскликнула дама. — Право, неужто в этих краях есть злодеи страшнее горцев!

— Вам ничего не известно об этой девушке? — продолжал я. — Никто из родственников и приятелей графа не говорил о ней?

Федулина задумчиво покачала головою.

— Возможно, будь я внимательнее! — с укором к себе воскликнула дама.

Она вновь не смогла сдержать рыданий. Беседа со мною отняла у Федулиной много сил, чтобы сдержать чувства, которые невозможно долго скрывать, меня охватила неловкость.

* * *

Госпожа Роговцева взирала на меня со скучающим безразличием. Казалось, дама с огромным трудом сдерживает зевоту. Ее безупречно отточенные жесты давали понять, такая особа не намерена тратить время на бесполезную для нее болтовню.

— Чем могу быть любезна? — наконец произнесла она с легкой иронией.

— Смею полагать, вам известны мои намерения, — ответил я несколько грубовато, поскольку не люблю, когда ко следствию относятся столь равнодушно.

— Разумеется, вас привела сюда кончина господина Федулина, — произнесла она, пытаясь придать своему голосу заинтересованность, — весьма печально, — спешно добавила Роговцева, что прозвучало неискренне.

— Насколько мне известно, вы, отведав утреннего кофе в обществе господина Федулина, отправились на прогулку, не дождавшись завтрака? — поинтересовался я.

— Весьма скучное деревенское общество, — пожала плечами дама, — после смерти графа домочадцы стали невыносимы! Не сочтите меня бессердечной, я прекрасно понимаю их горе… — запнувшись, она покачала головой, — но зачем быть ханжою, ни у кого из них не чувствовалась скорбь!