Тридцать один - Роман Смеклоф

– Тарелки возьми и ножи, неуч. Сервировка стола не менее важна, чем кулинария!

– Что такое сервировка? – спросил я, уже понимая, что иногда рот лучше держать на замке.

– Стоить отметить, что сервировка стола, это не приготовление к поглощению пищи. А не менее достойное искусство, чем само приготовление пищи. Гармония цвета, стиля и экстерьера. Естественно созвучие с интерьером помещения и вкусом гостей тоже очень важно. Еще необходима согласованность с поводом торжества.

– Я понял. – глухо прошипел я, расставляя тарелки.

– Существуют определенные правила. – не слушая меня, продолжил голем. – Сначала стол застилается скатертью…

К моему счастью, из каюты вышел Оливье. Он потер глаза и удивленно воззрился на меня.

– Доброе утро, учитель. – громко сказал я, чтобы заглушить бормотание Евлампия.

Он нахмурился и, не глядя на меня, прошел к бочке с водой. Сунул в нее голову и жадно пил, не останавливаясь пока я не спросил:

– Все в порядке учитель?

– Нет. – зло ответил он. – После подгорного коньяка никогда ничего не бывает в порядке.

– Я завтрак приготовил. – растерянно сказал я.

Оливье глянул за борт.

– Пожалуй, успею. – пробурчал он и сел за стол.

Отпилил кусок омлета вилкой и запихал в рот.

– Неплохо. – сказал он прожевав. – Беги на камбуз! В крайней левой полке стоит бутылка настойки.

Я понесся на кухню и залез в указанное место. В полке стояла всего одна бутылка. Яркая цветная этикетка гласила «Плохое утро».

Я с интересом перевернул ее и прочитал состав: березовый сок, самогон "Люкс", настой хрена, капусты, огурца и сок черной моркови.

– Не тяни время, быстрее возвращайся. – посоветовал Евлампий.

Я решил прислушаться к совету голема и, прихватив стакан, побежал на палубу.

Разделавшись с яйцами и выпив два стакана «Плохого утра», дядя кивнул мне и пошел на мостик. Не успел я приступить к завтраку, как на палубе в неизменной пижаме показалась Людмила. Ее лицо опухло, под глазами пролегли темные круги. Держась за голову, она нестройной походкой подошла ко мне и совсем по-детски пожаловалась:

– У меня голова болит.

– Присаживайтесь, Людмила. – запел голем. – Вы должны выпить настойки и как следует покушать, вам, наверное, не хочется. Но, это необходимо! Поверьте, это для вашего же блага.

Фея присела за стол сонно посмотрела на настойку, на яичницу и ее лицо изменилось. Она побледнела, сглотнула и позеленела. Вскочив, Люся вылетела из-за стола и, пробежав палубу, перегнулась через борт.

– Молодец! – поздравил я Евлампия.

– Никогда не думал, что увижу фею за столь... – задумчиво проговорил он, подбирая слова. – За столь интимным занятием.

– Лучше нам спуститься в трюм. – ответил на его философствования я. – Сейчас начнется переход. Не думаю, что это облегчит ее страдания.

– Мы должны ей помочь. – начал голем, но я его оборвал:

– Ни за что.

Глянув на изогнутую, вздрагивающую спину феи, он сдался. Я спустился в трюм и лег на гамак, закинув руки за голову.

– С ней ничего не случится? – не унимался голем.

– Ты о нас лучше подумай. – не открывая глаз ответил я.

– А что тут думать! – огрызнулся Евлампий. – У нас все хорошо, с Оливье ты договорился. Что тебя беспокоит?

– Меня? – также резко ответил я. – Да практически ничего. Подумаешь Оливье сто пятьдесят лет или больше. Ерунда. Что особенного в том, что он знаком с моим прадедушкой и обещал ему крестить всех его потомков.

– Ты из-за этого волнуешься? – удивился голем.

– Нет, это мелочи. Я волнуюсь, что фею тошнит.

– Да ладно тебе, наболтал Оливье спьяну, а ты веришь. Он же сам сказал, не надо понимать все слишком буквально.

Я приподнялся в гамаке, скосив на него глаза.

– По-моему, он говорил правду.

– Не может ему быть сто пятьдесят лет, он даже не маг. – не согласился Евлампий.

– Может оно и так. – неуверенно проговорил я.

Евлампий хотел что-то добавить, чтобы окончательно меня убедить, но раздался истерический крик феи. Пришлось вскочить и лезть на палубу. Мало ли что.

Я раньше не задумывался, почему родина летучих обезьян называется Изумрудным островом.

Корабль висел среди звездного неба. Нас окружала бесконечная, неживая чернота. Прямо по курсу сверкал огромный изумрудный шар. Он переливался всеми оттенками зеленого. Поверхность сферы дрожала, и цвета перетекали из одного в другой, смешиваясь слоями воды.

– Потрясающе. – зачарованно проговорил голем.

– Полный вперед! – прокричал Оливье с мостика.

Фея выглянула из дверей камбуза и тоненько взвизгнув, спряталась.

Корабль разгонялся, направляясь к поверхности шара. Зашипели раздувающиеся паруса. Скрипнули натянувшиеся канаты. Скорость увеличилась. Изумрудная сфера приблизилась, вытеснив из поля зрения тьму со сверкающими звездами.

Я вцепился в фок-мачту и с обреченностью смотрел вперед. Зеленая гладь неотвратимо приближалась. Поверхность перестала казаться твердой. Под слоем малахита блеснул теплый свет. Я не верил в происходящее.

– Право руля! – гаркнул дядя так громко, что я подпрыгнул от неожиданности.

Шхуна накренилась вправо и, задрожав, стала опрокидываться.

Я обхватил мачту руками и ногами. Хотел закрыть глаза, но не смог. Происходящее не только пугало, но и завораживало.

Даже голем молчал. Он конечно открыл рот, но звуков не раздалось.

Корабль перевернулся, и мы мчались к зеленой поверхности палубой. Сфера состояла из воды. Самой обыкновенной, изумрудной она казалась издалека. Грот-мачта воткнулась в водяную гладь. Я услышал всплеск и зажмурился в ожидании удара. Сжался, веря, что меня прижмет к палубе, но после слабого шлепка, начал тонуть. Почувствовав на губах соленую влагу, я испугался и чуть не отпустил руки. Слава предкам потопление длилось недолго. Вода схлынула. Услышав, как она водопадом сливается через борт, я открыл глаза. С удивлением осмотрел себя. Обошлось без повреждений, даже одежда не намокла.

– О таком, я и не слышал. – очумело проговорил голем и закрыл рот.

– Я тоже.

Пересилив страх, я подобрался к борту. За ним плескалась вода. Сквозь прозрачную поверхность просвечивали звезды.

Я отскочил к мачте, снова вцепившись в нее.

– Посмотри вверх. – дрожащим голосом проговорил Евлампий.

Я поднял голову. Над нами в небесах висела земля. С горами, лесами и реками. Недалеко, метрах в восьмистах. Даже можно разобрать детали. Вдоль горной кручи виляла дорога. По ней катила повозка, и не падала. Хоть и висела над моей головой. Дорога изгибалась, опоясывая склон горы, и входила в ворота замка.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});