Атаман. Кровь за кровь - Максим Гарин

Наконец он махнул рукой оператору, тот кивнул ему, и Иванаускас стал говорить:

—   Уважаемые москвичи, эта акция не направлена против вас, она направлена против российского импе­риализма, центр которого — в Кремле. Мы блокирова­ли на одном из московских спорткомплексов три тыся­чи заложников. Мы заминировали в Москве многие» жизненно важные объекты и взорвем их, если протии нас будут приняты какие-либо меры,..

—   Ах, елки с палками! — воскликнул начальник контрольной службы телецентра, набирая номер те­лефона. — Это же кошмар какой-то, почему эти че­ченцы выбрали именно мою службу? Мало отделом в ФАПСИ? Алло! Каким каналом эти сволочи пользу­ются?

—   Они пользуются спутниковым каналом, — по­слышался бесстрастный ответ. — Это коммерческий канал одной фирмы. Но и они его не контролируют, Сейчас я узнаю, кто его арендует...

Начальник контрольной службы поднял трубку другого телефона.

—  Алло? Подразделение службы безопасности?, Включите телевизор...

—   ...Мы делаем это от имени всех угнетенных кровавой империи в знак протеста против возрождений новой империи, — звучал голос Иванаускаса. — Кор­румпированной и насквозь прогнившей верхушке этой империи, засевшей в Москве, дается ровно двадцати минут, чтобы выпустить всех политзаключенных чеченской и других национальностей. Я дополнительно сообщу, кто должен быть освобожден... — Иванаускас сделал паузу. Ему хотелось сказать нечто важное п значительное, но в голову ничего не приходило. Пауза затянулась.

— Россия ведет необъявленную войну против ма­лых народов, — наконец произнес он. — Пример Чечни наиболее типичен. Россия утверждает, что она вывела войска из Чечни. Но кто отстроит чеченцам разрушен­ный Грозный? Кто восстановит экономику разграблен­ной и растоптанной сапожищем российского солдата Чечни? Почему четырнадцати- и шестнадцатилетние парни в Чечне не ходят в школу? Потому что русские самолеты разбомбили их школы...

- Ай да молодец! — шептал начальник контроль­ной службы, неотрывно следя за экраном телевизора н время от времени поднимая трубки трещавших теле­фонов. — Мы тебя выкормили, воспитали, обучили,

А ты плюешь в колодец, из которого тебе пить да пить?.. Нет хуже гибрида чеченца и литовки... На свою голову родили тебя, дали в руки оружие...

...каждые пять минут после истечения установленного срока я буду одну из этих вот заложниц, — Иванаускас встряхнул девушку за руку, — делать трупом. Помните, взрывчатка заложена в сорока семи местах. Мы настроены серьезно, оставайтесь на связи. Напоминаю, даю вам ровно пять минут...

Иванаускас отошел от камеры, сорвал черный пла­ток со рта и вытер им лицо. Выступление далось ему нелегко. В следующий раз он будет более решитель­ным Через пять минут он должен будет принести человека в жертву, как знак того, что он не собирается отступать, что это не чудовищная шутка, не розыгрыш, а обыкновенный террористический акт — явление, ко­торое поразило весь организм некогда могучего госу­дарства.

Вдруг откуда-то издалека донесся приглушенный гул взрыва. Немного спустя взрывная волна ударила в окна. Хлопнули незапертые форточки, зазвенели стекла. Иванаускас ухмыльнулся. Его сообщник не дремал. Теперь все вокруг засуетятся, к спорткомп­лексу понаедут эти караси-эфэсбэшники, группы за­хвата МВД и спецподразделений антитеррора ФСБ — разные «Беркуты», «Альфы» и так далее. Но он, Вахтанг Иванаускас, останется вне зоны досягаемости их мерзких щупалец, потому что он умнее их всех.

Глава 32. Рабы империи

Девочки сбились в кучу и дрожали. Наталья лежа­ возле них, постепенно приходя в себя после того, как бандит едва не задушил ее в локтевом сгибе. Она дышала, с трудом проталкивая воздух через гортань.

Все, — думала она, — неужели они убьют меня, девочек, Сергея Воскобойникова?.. Что Сергей? Разве тот человек, о котором я должна думать в свой предсмертный час? А о ком мне думать? О бывшем муже Вальке Бузуеве? Кстати, где он сейчас? Его, на­верное, уже давно убили. Прикончили в какой-нибудь туалетной комнате... Тоже мне, герой со шваброй в руках.

В спецподразделении антитеррора при ФСБ прохо­дило экстреннее совещание. Командиру спецподразделения капитану Купрееву показывали записанное на видеопленку выступление террориста.

Это была прямая трансляция, нам не удалось перехватить сигнал. Очевидно, у террористов есть сообщники в городе, — сказал полковник Горемыкин, начальник службы внутренней безопасности, ведавший различными спецподразделениями антитеррора. — Мы ни имеем информации, кто эти террористы и есть ли жертвы, однако надо действовать.

Понял, — сказал Купреев.

Действуйте немедленно, выезжайте к спорт­комплексу. Перед штурмом сообщите мне обстановку Я думаю, что все будет хорошо...

Помощник Горемыкина принес папку.

—   Вот распечатка на Иванаускаса...

—   Да, он всегда был немного странным, этот тип а после того, что с ним случилось в Абхазии, стал еще более странным.

—   Он еще может быть объективным или оконча­тельно свихнулся? — спросил Купреев.

—  Он одержим до безумия, и это делает его объек­тивным. Надо позвонить в контрольную службу ФАПСИ, они должны установить с ним прямую связь...

Горемыкин и Купреев покинули стены родного уч­реждения и забрались в спецавтобус, начиненный аппаратурой. Это был их временный штаб для руководства операцией по освобождению заложников.

Вскоре контрольная служба ФАПСИ дала устойчивую связь с главарем террористов. Но тот не пошел ми переговоры.

—  Делайте, что вам говорят! — заорал он в микро фон рации.

—   Вахтанг, — сказал Горемыкин, — я хотел извиниться за ту проваленную нами операцию. Мы можем дать тебе шанс...

—   Никаких извинений! — еще более яростно заорал Иванаускас. — Никаких шансов!

После выхода в эфир террористов реакция со стороны властей последовала незамедлительно. К спортивному комплексу тут же прибыли машины ОМОНе и спецподразделений ФСБ. Они окружили здание со всех сторон, к дверям стали пробираться группы им захвата.

Рада следила за их передвижениями по монитору и передавала все, что казалось ей важным, руководи­телю террористической группы.

В оперативном штабе, располагавшемся в спецавто­мобиле, Купреев и Горемыкин ломали голову, как спра­виться с внезапно свалившейся на них бедой.

—   Если бы мы не знали ни его настоящего имени, пи его прошлого, было бы проще, — едва не скрежетал зубами полковник Горемыкин. — Однако мы знаем о нем все, или почти все. Иванаускас провел огромное количество крупномасштабных операций по нашему заказу. До прошлого года он считался самым умелым и самым за­секреченным агентом по спецзаданиям в нашей службе. Но две последние операции закончились неудачно.

—  Значит, его нельзя остановить?

—   Неудачными я называю операции, — пояснил полковник Купрееву, — когда мы вынуждены были прятать концы... Теперь он вымещает зло на нас.

—   Вы хотели ликвидировать его? — понизив голос, спросил Купреев.

—   Да, оба раза, — ответил Горемыкин. — Опера­ции провалились, жертв было много, но ему всякий раз удавалось уйти. Его авторитет возрос. Однако работать у пас он больше не мог... Его посчитали слишком безответственным и опасным.

—  Может, — предположил Купреев, — он хочет восстановить свою репутацию? Может, это ему важнее, чем нести этот идеологический бред?

—  Да, стройности в его рассуждениях нет, — пока­чал головой полковник.

На связь вышел командир группы минеров.

—  Да, я слушаю! — Горемыкин весь напрягся. Через минуту лицо его сделалось каменным.

Ну, что? — спросил Купреев.

—   Эти гады установили сверхчувствительные дат­чики. Реагируют на малейшее движение. Если кто-то прикоснется к стеклу, то все взлетит на воздух. Коро­че, на рожон лезь нельзя...

Бузуев подумал, что бывшая жена не стоит его пе­реживаний, что не следует зря тратить нервы, и, по­свистывая, спокойно зашел в мужскую раздевалку. Ему надо было убрать и здесь. Он даже перестал ду­мать о Наталье.

А в это время тетя Нина металась по коридорам, пытаясь найти комнату с работающим телефоном. Тер­рористка, следившая за ней по монитору, передала по связи руководителю террористической группы:

—   Я уже сообщала, что уборщица знает о нас. Надо срочно что-то предпринять.

—   Почему?

—   Потому что она мечется как угорелая.

—   Да убейте ее, — последовал лаконичный при­каз. — Я уже послал Григоряна и Поспелова... Скоор­динируй их работу, а то, чего доброго, она из окна прыгнет.