ИСТОРИЧЕСКОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ РУССКОГО НАЦИОНАЛИЗМА - Сергей ГОРОДНИКОВ

В готовности обуздать, сокрушить эти силы, смести их, только с этой готовностью должен выступить националистический режим в России, формируя национальное общество, национальное общественное сознание, то есть, создавая нацию, ее культуру. Надо ясно понимать, если будут сокрушены основные разрушительные силы, сам ход экономического развития субконтинентальных евразийских цивилизаций, сам ход развития трансконтинентальных интересов выведет нас к величию и процветанию. В этом смысле русские выступают как избранная на историческое величие в новом тысячелетии нация.

Хотелось бы еще раз подчеркнуть, что силы разрушения находятся не только вне тела русского народного организма. Поясним это на примере. Когда в начале тридцатых годов в Германии разворачивалась борьба за влияние на избирателей, борьба национал-социалистов с главными политическими противниками — коммунистами, фашистские молодежные организации высмеивали коммунистические за их низкую дисциплинированность, за внешнюю неопрятность, расхлябанность. То есть в самой коммунистической идеологии заложена внутренняя болезнь, внутренняя зараза, отравляющая дисциплину общественного сознания, общественную подтянутость. Но этим такая зараза и притягательна для люмпенов, дегенератов, лентяев, пьяниц и прочего сброда. Эта зараза эпидемией прокатилась по России, это уже внутренняя болезнь России, русских, которую надо выкорчевывать безжалостно, беспощадно.

При всех ссылках на примеры, бывшие в истории других ныне развитых стран, надо учитывать и принципиальные различия в проблемах, которые предстоит решать националистическому режиму в России. Современная экономика все шире вовлекает в производство образованные и квалифицированные социальные слои горожан, поэтому основой современного общества становится связанный с производством, так называемый, средний класс. В известном смысле это упрощает разрешение проблем формирования национально организованного общества, ибо сам по себе средний класс в своем восприятии мира, по своим материальным интересам тяготеет к национальной самоидентификации, к историзму своего сознания. Однако от содержания и формы городской культуры, которая формирует стереотипы его поведения, его социальной этики, во многом зависят динамизм общественного развития и темпы роста экономики, определяющей уровень материального благосостояния общества и влияющей на политическую стабильность в государстве. При советской власти стереотипы поведения образованных слоев горожан России формировались на традициях российской народной интеллигенции девятнадцатого и начала двадцатого веков. Русская интеллигентность считалась неким идеалом. Но буржуазная революция показала, что этот идеал в нынешних политических и экономических обстоятельствах потерял право на грядущее; он доказал полную свою неприспособленность к рыночным отношениям и собственническим интересам.

Когда интеллигенция, с ее склонностью к созерцательности, к нерешительности и неопределенности экономического и социального поведения, которое, к тому же, сильно зависит от эмоциональных переживаний, с ее уступчивостью силе и чужой деловитости, — когда интеллигенция была лишь небольшой прослойкой общества, она была терпима. Она не приносила особого вреда, ее можно было игнорировать в реальной политике, где шла борьба интересов и ценились умение твердо и жестко, даже жестоко отстаивать эти интересы. Но когда идеями и поведенческими установками интеллигенции заражается устойчиво растущий в численности и политическом влиянии средний класс, это страшно, это хуже, чем мировая война, потому что рвутся все балансы внутриполитических и международных интересов, вся мировая стабильность. Уже не говоря о том, что культура интеллигенции, перенесенная в политику, на уровень законодательного парламентаризма и принятия государственных решений, превратит обсуждение любого вопроса в говорильню, породит нестабильность и несбалансированность политической опоры исполнительной власти, сделает любую власть хронически недееспособной. Нет, народная интеллигенция, как социальная прослойка, должна отмереть, уйти в прошлое вместе с коммунистическим режимом. И, в общем, неосознанно, этот процесс идет, упорно подталкиваемый новыми требованиями самой жизни. А русский национализм будет призван, в том числе и для того, чтобы политически ускорить этот процесс, политически уничтожить интеллигенцию как таковую и постепенно заменить ее социальной прослойкой рационально мыслящих интеллектуалов, обслуживающих цели и задачи промышленного капиталистического интереса государства. В том числе, используя культурную политику.

Но перед ним встанет острейшая проблема поиска исторически влиятельных сил внутри русского народа, не связанных с интеллигенцией прослоек прошлых общественных структур России, традиции которых могли бы быть отобраны для мифологизации в качестве ориентиров при формировании социальной культуры рыночного по экономическому мышлению, демократически ответственного за судьбу страны и общества интеллектуального среднего класса. В конце Перестройки у нас уже предпринималась попытка использовать для этой цели традиции русского купечества, приспособить его лучшие качества, в первую очередь мифологизированные деятельность, деловитость и верность слову, обязательствам, — попытка неосознанная, никем не понятая, проявленная скорее как социальный инстинкт. Однако эта попытка была обречена на провал, ибо купечество так или иначе обслуживало коммерческий интерес внутри феодализма, никогда у нас не выступало в качестве ответственной за государственную политику силы.

Единственной исторической прослойкой, которая пригодна быть идеалом для интеллектуального среднего класса в России и которая неизбежно будет мифологизирована, является русское дворянство. (В сущности, какие-то особые достоинства интеллигенции были тоже социально необходимой для определенного времени мифологизацией, как являются продуктом буржуазной мифологизации и формирующие социальные отношения в англоязычных странах стереотипы джентльмена, в Японии — стереотипы самурая и т.д.) Лучшие качества дворянства — как то, безусловное служение Русскому государству, образованность, ясные и недвусмысленные понятия о русском общественном достоинстве, о личной чести, верности слову, клятве, обязательствам, его не в последнюю очередь шарм в отношении к женщинам, предприимчивость и широта кругозора, его динамизм и энергия, способность к быстрой самоорганизации и твердой дисциплине, — вот преобразованные творческой мифологизацией, и в первую очередь в культуре, качества, которые необходимы для нашего объективно идущего к политической ответственности за государство среднего класса, для формирования его стереотипов и социо-культурных этических установок в условиях современной рыночной экономики и современной демократии. Каждая из развитых ныне капиталистических держав проходила такой этап становления национального общества, когда городская общественность начинала мифологизацию своеобразно проявившегося в истории государствообразующего этноса дворянства, идеализируя и используя лучшие его сословные качества для развития культуры национального среднего класса. Теперь к подобному этапу подходит переживающая зарождение русского национального общества Россия. После русской национальной революции слово дворянин в городском общественном сознании и национальной культуре станет приобретать такой же социальный смысл, какой в англоязычных культурах имеет слово джентльмен, в японской — самурай и так далее.