Столичный доктор. Том IV - Алексей Викторович Вязовский

захотел. И вот Николай Петрович в статусе свободного агента. Или безработного, это с какой стороны посмотреть.

Короче, я согласился, он тоже был не против. Теперь у меня есть управляющий. Задачи я ему насчет коровника и свинарника поставил, про «специальную», медицинскую бойню объяснил. Удивил, конечно.

— Неужто из органов коров можно лекарства добывать?!

— Можно. Как раз этим там и будут заниматься.

— Вот наука что творит, каждый день что-то новое.

— Да, и вы причастны будете, будем спасать людей от всяких вредностей.

— А что полезно? — Суворов подкрутил ус. — Вы не думайте, я не праздно любопытствую. Хочу прожить долгую жизнь.

— Похвальное желание. Полезна умеренность. Во всем. В еде, в спиртных напитках. От курения лучше вообще отказаться. Спорт.

— Ох, эти английские забавы... — мой новый управляющий покачал головой. — Пробовал новомодный бокс. Говорят, Евгений Александрович, у вас в столицах даже князья этим увлекаются

— Врут.

— Так и думал. Только нос рассадил зазря.

— Попробуйте китайскую гимнастику. Я практикую ее. Называется ушу. Весьма доволен.

— Где же взять учителя?

— Давайте так договоримся. Даю три месяца на коровник и свинарник. Рядом срубите большой дом, два этажа, метров по двести квадратных на этаж. Примерные планы и требования к помещениям получите.

— Это же сколько в аршинах выйдет? — зачесал в затылке Суворов. — Сотни четыре? Ладно, потом посчитаю.

— Как все будет готово — телеграфируйте мне. Отправлю к вам в командировку своих сотрудников — они все организуют лабораторию. Среди них будет человек, который владеет ушу. Немного поучит вас.

В последний приезд в Москву — нет, не тот, который транзитом — я узнал, что внучка Ли Хуаня подвизалась у Славки в лаборатории. Вот ее вместе с ним и отправим!

Договорившись обо всем с Суворовым, я отправился в Дворянский банк. Пора было дать бой тамбовским финансистам.

Глава 21

СТОЛИЧНЫЯ ВѢСТИ. Министерствомъ путей сообщенiя выработаны правила о передвиженiи грузовъ и пассажировъ на самодвижущихся экипажах по шоссейнымъ дорогамъ.

КАВКАЗСКIЯ ВѢСТИ. 23-го августа разбойники напали на Намарневскiй монастырь, находящiйся въ томъ-же уѣздѣ, ограбили его, взявъ массу церковныхъ вещей и около 3,000 рублей денегъ, ранили настоятеля-архимандрита Кирилла и скрылись.

..Стучат колеса, вдаль бежит вагон,

И за окном меняются пейзажи.

Вокзалы, встречи — скоро дом родной...

И откуда только вылезают строчки песен? Возможно, и правда стук колес на стыках рельс вызывает в мозгу всплеск работы нейронов и те вытаскивают наружу всякое разное ностальгическое? Скучаю ли я по «прекрасной России будущего»? Вовсе нет — удачно устроился в 19-м веке, нашел свое место и призвание. Даже... хм... обзавелся детьми и скоро осчастливлюсь нормальной семьей.

— Значит, женитесь, Евгений Александрович? — Бортников доразлил коньяк по рюмкам, перевернул бутылку и потряс, показывая, что, мол, все.

Михаил Петрович сорвался со мной в Москву внезапно. Как говорится, ничто не предвещало. Я решил все вопросы с банком, закрыл кредит вороватого старосты — чему тамбовские финансовые «воротилы» были счастливы несказанно. И уже начал собирать свои вещи, взяв билеты себе и семейству Кузьмы. На прощальном ужине в благодарность за все пообещал доктору устроить стажировку в московской скорой. Как самой продвинутой в стране. И даже выдать соответствующий диплом. И Бортников загорелся. Буквально умолял меня не откладывать дело в долгий ящик — взять его с собой в первопрестольную. И я дал слабину. Боль от потери Кузьмы еще не ушла, нужен был собеседник в дорогу. Да и желание переманить к себе доктора не исчезло. Дом мертвым грузом повиснет? Не велика потеря, жилье найдем, на вокзале ночевать не придется.

— Женюсь. И приглашаю вас на свадьбу! — мы чокнулись, выпили остатки амброзии. Не залпом, а как положено.

— Евгений Александрович, может мне сходить в станционный буфет за еще одной бутылкой? В Никифоровке будем полчаса стоять, воду менять.

Прислуживал нам старший из сыновей Авдотьи — Владимир. Прыщавый, нескладный подросток лет четырнадцати сначала дичился, но потом освоился. Осталось парня причесать да приодеть.

— Откуда знаешь про Никифоровку? — удивился я.

— Так расписание остановок на двери проводника висит! Я у него справился, ничего не изменилось.

Не только расторопный, но и сметливый. Сработаемся.

— Не надо. Иди к себе в вагон, поди мать с сестрами уже заждалась. Ложитесь спать. Завтра у вас сложный день.

Мой новый слуга, расстелив нам с Бортниковым постели, ушел. А мы продолжили наш неспешный разговор с доктором. Который повернул совсем в удивительную сторону. Про будущее медицины и про биоэтику.

— Пройдет лет пятьдесят — врачи научатся пересаживать органы от умерших людей здоровым.

— Думаете? — Михаил Петрович начал снимать запонки.

— Уверен. И вот вам задачка. Представьте, что нужных органов — дефицит. А желающих получить здоровую почку, печень или даже сердце — много. Они ждут в очереди. А некоторые сильно больные — ждать не в состоянии, скоро могут умереть. Врачам придется выбирать — кому дать шанс выжить, а кого... убить.

— Какие ужасы вы говорите, Евгений Александрович. Прямо оторопь берет!

— Представьте, что имеется три рецепиента для пересадки, — меня уже было не остановить. — Старик, студент и богатая купчиха средних лет, готовая построить новый корпус для вашей больницы в Тамбове. Допустим, для отделения скорой помощи. Кому пересадить сердце в первую очередь?

Бортников задумался, но ненадолго.

— С социальной точки зрения, наибольшая польза для здоровья горожан от купчихи. Ей отдам сердце. Хотя нет, надо заботиться о пожилых. Они же нам дали жизнь. Старику!

— А вдруг студент в будущем изобретет лекарство от рака?

Проблема «вагонетки» во всей красе. Бортников аж покраснел, начал тереть лоб.

— Усложним задачку. Представим, что старик — пьяница. И пересаженное сердце у него долго не проживет.

— Конечно, тогда купчихе!

— Но про пьянство старика вы не знаете — когда собирали анамнез он скрыл свою зависимость.

— Ну и задачки вы ставите, Евгений Александрович! Я не могу понять, к чему вы ведете.

— А к тому, что один раз и навсегда установленных твердо моральных норм в медицине нет, и не будет. Надо очень гибко подходить к работе. Это во-первых. А во-вторых, прогресс сильно влияет на мораль. Старые нормы уходят — приходят новые.

— И какие же самые важные из новых?

— С точки зрения тяжести состояния — сердце надо отдать старику. Чем дальше — тем больше будет