Неизвестные Стругацкие От «Страны багровых туч» до «Трудно быть богом»: черновики, рукописи, варианты. - Светлана Бондаренко

Я стоял, прислонившись спиной к шершавому теплому стволу, и думал: не поняла, не поняла. И вдруг она нашла мою ладонь, и сразу стало удивительно тихо и пусто кругом, только в висках сильно застучала кровь. Мы возвращались по шоссе в поселок, и я, держа ее руку в своей, сказал: „Знаешь что?“ — „Что?“ — спросила она. „Если бы я тебя поцеловал тогда, ты бы, наверное, не рассердилась“. Она засмеялась и ничего не сказала, и я опять не решился поцеловать ее. У ее дома, где она жила с братом и с женой брата, мы попрощались за руку, и она неслышными шагами ушла в дом, а я вернулся к пустому темному клубу и глядел на утреннюю зарю, сидя на каменных ступеньках. Когда взошло солнце, прибыл транспортер за ракетой, и я должен был уехать вместе с ракетой. Несколько человек вышли проводить меня — вихрастый наладчик автоматов, хорошенький бригадир с косичками, паренек, который вчера спорил со мной об эмбриомеханике, рыжий пианист — но она не вышла. Наверное, она спала. Потом мы два года переписывались и разговаривали по видеофону, и за эти два года мы тоже ни о чем таком не говорили, я много раз собирался сказать, и вот она вызвала меня к видеофону и сообщила, что выходит замуж. Она была очень счастливой, по-моему. Она показала мне его фото — красивый парень с веселым добрым лицом. Он был преподавателем физики и математики в совхозной восьмилетке.[35]

Жилин положил палочки, промокнул губы салфеткой и строго сказал:

— Хватит вспоминать.

— Хватит, — сказал Николай.

— Встали? — сказал Жилин.

— Встали, — сказал Николай.

Они поднялись. Жилин взял Николая за плечо. У него были твердые, как чугун, пальцы.

— Ты совсем распустился, товарищ межпланетник, — строго сказал он. — Вспомни, что говорил вчера „Железный Чэнь“.

Вспомни, что ты мечтал об этом все пять лет.

Николай засмеялся.

— И ты тоже, — сказал он.

— И я тоже, — согласился Жилин.

Накануне вечером заместитель начальника Школы Чэнь Кунь вызвал к себе Ермакова и Жилина. Как всегда, Чэнь говорил тихо, почти ласково, глядя на собеседников большими темными глазами. Ему было около сорока лет, но он казался совсем молодым в узкой синей куртке с отложным воротником. У него были гладкие иссиня-черные волосы и длинная гибкая шея. Наверное, он был бы очень красив, если бы не мертвые серо-розовые пятна на лбу и правой щеке — следы давнего лучевого удара.

— На днях выпускники будут распущены на отдых, — сказал Чэнь Кунь. — Каждому выпускнику следует месячный отдых. За этот месяц Совет Школы готовит распределение. Но я взял на себя смелость предложить вам двоим отказаться от отдыха.

Ермаков покосился на Жилина. Жилин внимательно слушал, уставив большой нос в сторону заместителя начальника.

— Сегодня звонил председатель ГКМПС товарищ Краю хин. — „Железный Чэнь“ медленно склонил и затем вскинул голову, — Товарищ Краюхин просил Школу срочно откомандировать в распоряжение третьего отдела Комитета двух сменных бортинженеров. Вам известно, что третий отдел занимается главным образом грузопассажирской связью с системой исследовательских станций и экспедиций в поясе астероидов и вокруг Юпитера. Вам известно, что трансмарсианские рейсы до сих пор считают наиболее сложными. Вам известно так же, что молодые межпланетники назначаются в трансмарсианские рейсы только в особых случаях. Мне представляется, что вы двое как раз и есть такой особый случай, и я взял на себя смелость назвать товарищу Краюхину ваши кандидатуры. Товарищ Краюхин одобрил ваши кандидатуры.

Николай опять поглядел на Жилина. Жилин радостно кивал большим носом.

— Я должен был бы предвидеть, — сказал Чэнь Кунь, — что на предстоящий месяц отдыха у вас, товарищ Жилин, и у вас, Ермаков, могли оказаться какие-либо планы личного порядка. Но сейчас вам представляется редкий для выпускника случай начать работу сразу в максимально сложных и максимально интересных условиях. Именно поэтому я позволил себе не усомниться в вашем согласии и, не уведомив вас предварительно, назвать ваши имена в разговоре с товарищем Краюхиным.

— Се-се Чэнь-тунчжи, — сказал Жилин, улыбаясь во весь широкий рот.

— Благодарю вас, товарищ Чэнь, — сказал Ермаков.

Чэнь Кунь сказал:

— Есть еще одно обстоятельство, которое укрепило меня в моей уверенности. Я считаю возможным теперь же уведомить вас, что вы будете назначены сменными борт-инженерами на „Тахмасиб“, новый фотонный рейсовый планетолет типа „Хиус-9“. Вашим командиром будет прославленный межпланетник Алексей Петрович Быков, вашим старшим штурманом будет замечательный космогатор Михаил Антонович Крутиков.

В их руках вы пройдете первоклассную практическую школу, и я весьма рад за вас обоих.

Николай опустил глаза, чувствуя, как рот его сам собой растягивается в глуповатую счастливую улыбку. Чэнь Кунь встал.

Жилин и Николай тоже встали.

— Я думаю, лучше всего будет, если вы отправитесь завтра вечерним воздушным поездом. В Москве вас, наверное, не задержат. Командир „Тахмасиба“ ждет вас на ракетодроме Мирза-Чарле. „Тахмасиб“ швартуется у „Спу-17“ и стартует через две недели.

Чэнь Кунь, „Железный Чэнь“, протянул им руку и сказал:

— Счастливого пути и спокойной плазмы.

Это славно, что нас назначили в трансмарсианские рейсы — там настоящая работа, трудная и опасная. И я буду работать с дядей Лешей и дядей Мишей, которых я так люблю. И Жилин, может быть, скоро увидит свою жену. Как славно все получилось. Славно, славно!

— Мы оба мечтали об этом все пять лет, — сказал Николай.

— Вот видишь, — сказал Жилин. — Ну, пойдем попрощаемся с ребятами. Пора в Москву.

Ракетодром Мирза-Чарле отправлял и принимал ионолеты „местного сообщения“. Он связывал Землю с ее искусственны ми спутниками. Со времени первых фотонных ракет рейсовые и экспедиционные планетолеты строились, испытывались, грузились и разгружались, ремонтировались, стартовали и принимались только на искусственных спутниках — чтобы не загрязнять атмосферу Земли радиоактивными отходами. Кроме того, это было много экономнее и проще технически. Сообщение Земли с возлеземными доками осуществлялось через сеть ракетодромов типа Мирза-Чарле посредством автоматических и пилотируемых ионолетов — реактивных устройств, использующих для разгона энергию превращения атомарного кислорода верхних слоев стратосферы в молекулярный кислород. Такие[36] (1) ракетодромы сооружались обычно в пустынях (Мирза-Чарле располагался на юге Заунгузских Каракумов, в трехстах километрах севернее Ашхабада) и мало чем отличались один от другого: несколько сотен квадратных километров ровной поверхности, залитой стеклопластом, сотни гектаров складов и мастерских, непрерывные потоки атомовозов, решетчатые башни радиотелескопов и радиомаяков, огромный прозрачный купол СЭУК (системы электронного управления и контроля) и — несколько поодаль — аэродром и утопающий в зелени городок с обязательной высотной гостиницей на окраине. Через эти стандартные ворота ежедневно уходили в Пространство пилоты, инженеры, ученые, десятки тысяч тонн материалов и продовольствия и ежедневно приходили на Землю необыкновенные металлы и минералы, невиданные животные, драгоценные знания. Иногда через эти ворота возвращались на Землю в запаянных прозрачных[37] цилиндрах те, кто отдал жизнь за власть Человека над Пространством.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});