Комедии - Василий Васильевич Шкваркин

за голову). Сергей Сергеевич! Пойдите сюда!

С е р г е й  С е р г е е в и ч. А? Что? (Подходит.)

С е м е н  С е м е н о в и ч. Вы же их перепутали! Вы простую работницу учиться повели, а писательницу за ветчиной послали!

С е р г е й  С е р г е е в и ч. Позвольте, мне сказали, что она Поля!

С е м е н  С е м е н о в и ч. Не Поля, а Оля! Оля. Вы их перепутали.

Сергей Сергеевич растерянно смотрит то на одну, то на другую, делает два шага в сторону Оли, потом решительно входит на крыльцо, где его ждет Поля.

С е р г е й  С е р г е е в и ч. Возможно. Ошибся. Но в данном случае я своей ошибки исправлять не желаю! Поля, да, Поля! Идемте! (Учтиво уступает и указывает Поле дорогу.)

КАРТИНА ВТОРАЯ

Прошло две недели. Двор прибран. У стены — козлы. Часть этой стены свежепокрашена. Под окном Семена Семеновича тоже появилась грядка с цветами. Над воротами лампочка. У сарайчика, под деревом, еще одна — новая скамейка. Из окна Евдокии Петровны — тихая радиомузыка. Ясный осенний день. М и ш а  решительно подходит к окну Самозванцевых.

Стучит. Голос Иры: «Да-да!» Она появляется в окне. Полирует ногти.

М и ш а. Ираида Петровна, прошу вас выйти на крыльцо.

И р а. Зачем? Мне некогда.

М и ш а. Тем не менее прошу вас выйти на крыльцо.

И р а (выходит, садится на ступеньку, продолжая полировку). Ну, говорите. Мне четыре пальца осталось. В четыре пальца уложитесь?

М и ш а. Хорошо. Постараюсь. (Стоя перед Ирой, закрывает ладонью глаза, как научила Оля.)

И р а. Вы плачете?

М и ш а (сразу отнимает руку и, смотрит на Иру). Нет, больше не плачу. У меня к вам просьба и совет. Если в будущее вас кто полюбит, издевайтесь над ним аккуратнее. Если жалости не имеете, то хоть помните свою выгоду.

И р а. Ничего не понимаю!

М и ш а. Поймете. Не такая уж вы глупая, как все говорят. Позвольте в последний раз оглянуться. Грубо вы со мной обращались, Ираида Петровна. (Указывает себе на грудь.) Обиды сюда набросали, как в большую копилку. Ладно, храню. И в чем дело? С другими мужчинами, которые на вас и не глядели, вы были и внимательны и обаятельны… А со мной — «Бей его! Он меня любит!» Очень глупая логика. Ладно. Забыл. Но вашего поцелуя вовеки веков не прощу! Единственный ваш поцелуй — и он был продажный!

Ир а. Вы пьяны? Выбирайте выражения!

М и ш а. Если бы не выбирал, я бы много… иначе выразился. Помните? Вечером семнадцатого мая, в этом самом крылечке?.. Я и не ждал, не надеялся… И вдруг — вы сами, сами меня поцеловали! Сердце ахнуть не успело — вы дверью хлоп! Убежали! Тихо, потемки — и я. Утром лестницу мести стали, только тогда ушел. За что? Зачем вы меня поцеловали? Чтоб я вас на машине возил! И возил… Вас возил. И вашу мамашу возил, и подруг, и знакомых… За чужой бензин целовали! Да я бы тогда за вас всю свою кровь отдал! Неужели, кроме бензина, ничего не нашли спросить с человека? Дура, простите, вы дура! (Закрывает глаза, руками, резко разводит их.) Прощайте.

И р а (удивленно смотрит ему вслед, потом вскакивает и капризно кричит в окно). Мама! Мама! Застрелихин мне нахамил! (Убегает в дом.)

С другого крыльца сбегают  О л я  и  Н и к о л а й.

Н и к о л а й (напевает). «Благословляю вас, дрова…».

Оба собирают уже наколотые у сарая дрова.

Следом выходит  П р а с к о в ь я  И в а н о в н а  с книгой и  П а в е л  И в а н о в и ч.

П р а с к о в ь я  И в а н о в н а (садится на скамью). Вот спасибо Оле: Пиквикский клуб дочитываю. Говорят, очень смешная книга. Вероятно, в самом конце.

Оля набрала охапку дров.

П а в е л  И в а н о в и ч. Позвольте, позвольте, я донесу.

О л я. Ни в каком случае! (Уносит дрова в дом.)

П а в е л  И в а н о в и ч. Что ж ты невесте позволяешь дрова таскать? Нету в вас светского лоску.

Николай на корточках отбирает дрова.

И вообще, как ты с ней обращаешься? (Копирует.) «Оля», «ты», «пошли», «пришли»… Прими во внимание (указывает наверх): она! (вниз) и ты, студент средней грамотности. У нас это называлось «мезальянс».

П р а с к о в ь я  И в а н о в н а. Коля, объясни нам подробнее: ну, писательница, а какая? Писатели разные бывают. Одни считаются знаменитыми, другие просто хорошо пишут.

Н и к о л а й. Десятый раз говорю: она обыкновенная, простая девушка.

П а в е л  И в а н о в и ч. Вся улица про нее знает. Из чужих домов к ней стекаются, а ты опять свое. Ты только скажи, литературная должность у нее какая? Отчеркистка?

Н и к о л а й. Нет, не «очеркистка».

П а в е л  И в а н о в и ч. Значит, корреспондент. Так. А какой? Специальный или собственный?

Н и к о л а й. И не специальный и не собственный. (Несет дрова в дом.)

П а в е л  И в а н о в и ч. Ну ладно, паршивец! Я ей самой на тебя пожалуюсь. Узнаешь, как с отцом через плечо разговаривать. Боюсь, рассмотрит она нашего Николая поближе и, не дан бог, откажется.

Из дома выходит  С а м о з в а н ц е в а.

С а м о з в а н ц е в а. Выяснили, в каком именно жанре она пишет?

П а в е л  И в а н о в и ч. Пока нет.

С а м о з в а н ц е в а. В таком случае погодите радоваться. А вдруг она пытается для театра пьесы писать!

П а в е л  И в а н о в и ч. Вечно вы каркаете!

П р а с к о в ь я  И в а н о в н а. Не говорят они нам.

С а м о з в а н ц е в а. Надо узнать, что они меж собой говорят. (Указывает на дрова перед сараем.) Здесь они, здесь, в сарае…

П р а с к о в ь я  И в а н о в н а. Подслушивать я отвыкать стала.

Самозванцева что-то шепчет Прасковье Ивановне.

П а в е л  И в а н о в и ч. Что вы там шуршите?

П р а с к о в ь я  И в а н о в н а (со вздохом). Паша, пойди сюда.

Обе входят в сарай. П а в е л  И в а н о в и ч — за ними. Через две секунды он делает попытку выскочить, но Самозванцева удерживает его. Из дома выбегают  О л я  и  Н и к о л а й, останавливаются возле сарая.

Н и к о л а й. Наконец-то старики отстали. Оля, дольше ждать нельзя. Поженимся, прошу тебя.

О л я. Почему нельзя ждать?

Н и к о л а й. Видишь ли, сегодня родители тебя обожают, а завтра — черт их знает…

О л я. Зачем так грубо? Твои родители меня так полюбили, так обо мне заботятся… А на тебя я сердита. Столько времени живешь в этом доме и ничего не сделал. (Набирает дрова.)

Н и к о л а й. Например?

О л я. Например? Почему ты соседям не помог помириться?

Н и к о л а й. Так они меня и послушали!

О л я. Однако меня слушают.

Н и к о л а й. А ты знаешь, почему они тебя слушают?

О л я. Потому что я не сторонюсь от них. Присмотрелась и вижу: есть среди них хорошие, задушевные люди, а ты их ругал. Значат, сам человек так себе.

Теперь Оля и Николай стоят с охапками дров.

Н и к о л а й. Я — так себе, а они все задушевные? К тебе прекрасно относятся? Готовься. Скажу. Они считают тебя писательницей. Да-да. Думают, что ты под видом работницы бытовой материал собираешь.

Поленья одно за другим скользят из рук Оли и падают.

Тебя Андрей Степанович сочинил. Попробуй скажи им, что ты простая девушка!

Из сарая  П а в е л  И в а н о в и ч  и  С а м о з в а н ц е в а  выводят под руки  П р а с к о в ь ю  И в а н о в н у  и сажают со