Русь эзотерическая - Ольга Манскова

— Это потому, что ты и в пассы не вкладываешь душу! Действуя, как некий эзотерический киборг. Ты при этом — не здесь и не сейчас, а в глубокой прострации. Пассы для тебя — лишь разновидность физзарядки. Ты думаешь, если сказано, что во время пассов не надо видеть или представлять себе энергии, то и живым человеком при этом быть не обязательно? Ты никогда не отделаешься при этом от единого энергетического корыта, из которого мы все вбираем энергии пупком, хапая их друг у друга, ты обречён быть зависимым и уязвимым. Ты не вывернешься наизнанку, не станешь настоящим видящим, настоящим человеком знания. Эти наивные магнитчики, над которыми ты смеёшься, всё же живут всерьёз и пытаются всерьёз соединить в себе силы неба и силы земли, и они и то ближе к состоянию магов и видящих, чем ты. Они работают с полной отдачей. Они ДЕЙСТВИТЕЛЬНО подключают своё энергетическое тело одновременно к двум потокам, и им такое начинает свистеть! А ты просто выполняешь все свои пассы заученно — автоматически, а в действительности — без всякого НАМЕРЕНИЯ, так как вся твоя жизнь говорит о том, что нет в тебе в действительности никакого намерения!

За время разговора они свернули с широкой грунтовой дороги на узенькую тропку и дошли по ней до небольшой, освещённой луной полянки, видимой через просвет между деревьями. Здесь Виктор остановился.

— Делай сейчас пассы вместе со мной. Ты их знаешь. Только теперь — делай их так, будто от этого зависит твоя жизнь. Здесь и сейчас! И — да воссоединится небо и земля!

Повторяя движения за Виктором, Василь «захватил» что-то над своей головой и стал «спускать» вниз. Затем он «захватил» что-то внизу и поднял вверх. Минута — и он услышал звон в ушах. Затем свело желудок, и он почувствовал, что его вот-вот вырвет. Он перестал видеть обращённое к нему лицо Виктора, от которого видимыми ему остались только глаза.

— Пойдем! — сказал Виктор, — Мы почти пришли. На этой полянке — дольмен.

Василь пошёл за Виктором дальше и вскоре увидел сидевшего прямо на дольмене, в позе лотоса, дядю Юру, читавшего молитву Франциска Ассизского. Впереди дольмена, у его круглого входа, подняв руки к небу, стоял Николай. Над дольменом и дядей Юрой возвышался ровный и широкий столб света, уходящий в звёздное небо.

— Ведь кто дает, тот получает,Кто сам себя забывает, тот находит,Кто прощает, тот будет прощён,Кто сам в себе умирает,Тот пробудится для новой жизни.И если мы в тебе умираем,Мы входим в вечную жизнь.

И вдруг у Василя зашумело в ушах. Зазвенели вокруг маленькие светящиеся мушки, больно впиваясь со всех сторон в тело. Изображение мира исчезло. Вместо полянки он теперь видел вибрирующие и переливающиеся длинные, бесконечные нити синеватого, красноватого, золотистого цветов, а между ними — большие шары, похожие на мыльные пузыри с радужной оболочкой. Всё стало понятно и просто, будто так было всегда, будто ему открылась теперь истина, которая была, есть и будет после… Этим небывалым чувством хотелось поделиться с кем — нибудь, рассказать, как это здорово. Но никого рядом не было.

Как Василь оказался у костра, в лагере, он не помнил. Он ничего больше не помнил и ощущал себя полными дровами. И действительно деревянный, как полено, он спал параллельно одной из лавочек, а проснувшись, соскользнул задницей вниз и теперь сидел на земле и тупо смотрел по сторонам.

В это время от реки к костру поднимался Виктор, неся только что помытую посуду и котелок.

— Так вот ты какой, северный олень! — вместо «доброго утра», крикнул он Василю. Василь, неожиданно для себя самого, дико, с каким-то подхрюкиванием, захохотал.

Глава 15. Большая Поляна и Гера

В лагере у костра сидели только Наталья и Сергей, которые, снова оставленные матушкой Марией за дежурных, варили кашу, и тётя Роза, которая пила чай и шумно сетовала на то, как ей плохо без курева.

— Хотела я похудеть и курить бросить, а мне подруга Люська, в эзотерике продвинутая, и присоветовала на Поляну ехать. Она просто молоток! Действительно, если даже здесь не брошу, то нигде не брошу, — беседуя тихо сама с собою, резюмировала тётя Роза.

Было уже совсем темно. Временами налетал лёгкий, но пронизывающий ветер. Магнит, по-видимому, был в самом разгаре.

Вскоре тихо подошли и сели за деревянный стол на лавочки Арей, Андрей и Володя. Было заметно, что с последним Андрей наверняка провёл какую-то свою незаметную работу. Володя сейчас был тих и кроток.

Пока они пили чай, утихомирилась тётя Роза, которая наелась только что сваренной каши и полезла в палатку спать. Сергей и Наталья, доварив кашу, тоже подсели к столу и налили себе чаю.

Внезапно со стороны дороги раздались шаги и голоса, и, привлеченные огнём костра, показались два незнакомых человека.

Один из них, одетый в плотную непромокаемую одежду и высокие тёплые ботинки со шнуровкой, выглядел как настоящий лесной человек. За спиной у него был большой станковый рюкзак.

— Здравствуйте! Скажите, мы правильно к посёлку идём? — спросил он.

— В общем-то, вы почти пришли. До поселка — рукой подать. Только, если у вас там нет друзей или родственников, а надо садиться на автобус или попутку, чтобы дальше ехать, то оставайтесь лучше здесь, переночуете, время позднее. Попутки уже не поймаете, а ночевать здесь — всё же лучше, чем на обочине, под лай собак, — посоветовал Андрей.

— И то правда. Ну, добрались, значит. Палатку недалече поставим, — проговорил человек с рюкзаком немного с натугой, как будто давно не общался с людьми.

— Подсаживайтесь к нам, чаю выпейте, — предложил Арей, — Как вас зовут?

— Владимир, — ответил тот, присаживаясь на лавочку.

— А вы, Владимир, давно в этих местах? — спросил Андрей.

— Да если подсчитать… С ноября безвылазно просидел. Был в местах, где лес глуше, за водопадами, там лесники стоят. Я неподалёку от них, в пустующем строительном вагончике остановился. Человек один хороший мне там встретился, егерь. Приютил, обогрел. Я бы и сейчас там остался, да нужда заставляет в населённые края податься: деньги заканчиваются. Заработаю немного — и снова на прежнее место подамся. Я свечник. Свечи для одного знакомого батюшки делаю.

Пришедший вместе с Владимиром человек всё ещё стоял поодаль и переминался с ноги на ногу. Он, как ни странно, выглядел вполне по-городскому: был в джинсах, клетчатой рубашке, со спортивной сумкой через плечо, в очках и с гитарой, с помощью бельевой веревки прилаженной за плечами. На шее у него болтался старенький фотоаппарат «Зенит».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});