Левый берег - Алексей Кудашин

Морально-психологическое состояние членов группы опасений не вызывает.

— Потребность в дополнительных силах и средствах.

Желательна дополнительная поставка аппаратуры для прослушивания и слежения.

— Финансы.

Отчет прилагается.

Аякс

24.01.2009. Краина, г. Кировогорск. ул. Соколовская. 22:14

— И вот представляешь, она и говорит: "Дай мне его на время. Чего, жалко, что ли?". Как тебе, а?

Тело молодой женщины затряслось неслышным смехом. Она инстинктивно попыталась еще глубже спрятаться под теплое одеяло и уютно уткнулась под мышку Толику. Он знал эту ее привычку. После секса она обожала вот так вот свернуться клубком и устроиться у него под боком, словно маленький котенок, инстинктивно жмущийся к теплу. Она могла так лежать часами. Иногда молча, иногда болтать без умолку. Рассказывать какие-нибудь глупые истории про своих подруг. Или про сына. Обо всем и ни о чем.

И ему это было приятно. Особенно, когда слабо горел торшер в дальнем углу комнаты. Особенно, когда за окном — холод и слякоть, и темнота, и неизвестность. А самое страшное в такие темные и холодные ночи то, что за окном — только прошлое, и никакого будущего. Только прошлое смотрело на него из темноты…

Как тогда, когда уже не было патронов. Когда верный, сроднившийся с ладонью "Стечкин" отброшен в сторону, беспатронный, опустошенный, бесполезный. Когда не было связи. Не было ничего вокруг. Только темнота. И холод. И мелкий, кажется, режущий кожу лица дождь. И тишина. И в этой тишине протяжный, жалобный, словно рев раненого слона где-то далеко за спиной, гудок локомотива. И состав, медленно, как будто нехотя, начинающий ползти в черную вселенскую даль. Совсем рядом — ползущий товарный вагон, на который нужно вскочить и уехать. Обязательно надо уехать. Потому что если не уехать — тогда смерть. Тогда убьют. Они будут здесь уже скоро. Обязательно будут. Такого не может быть, чтоб они не приехали. Приедут — и убьют. И не просто убьют. Порвут в клочки. От ярости, от звериной злобы. И — не единого шанса…

Но он не может вскочить на него. Потому что напротив — стоит он. И безумно странно все это как-то. Они — словно братья. Родные братья. И нет сейчас во всей Вселенной никого ближе, чем они. И нет вообще никого, кроме них во всем Мироздании. Пусто в мире. Холодно и тихо. Да дождь ледяной царапает лицо. И они вдвоем, друг напротив друга. Не живые и не мертвые. И состав ползет так медленно-медленно…

И нет между ними ненависти. И делить им нечего. И роднит их эта тишина и безысходность огромного, черного и холодного мира больше, чем кровные узы.

Одна между ними только разница. Одному обязательно нужно вскочить на этот вагон. Он для него — последний рейс из подземного царства. Последний. А второй — допустить этого никак не может. И никто в этом не виноват. Вся прошлая жизнь логично и закономерно привела их в это темное место с холодным, дьявольски холодным и мелким дождем и тишиной в темноте. И тусклым, словно торшер в чьей-то уютной комнате, старым уличным фонарем, раскачивающимся над входом в деревянный барак, утопающий в темноте. И с этим последним поездом…

Толику показалось тогда, что он ему улыбнулся. Глазами. Они стояли молча друг напротив друга, сжимая в руках ножи. И он ему улыбнулся…

Схватка длилась не больше пяти секунд. Оба были профессионалами, много времени не требовалось. Толик рванулся к нему, и отблески стали заметались вокруг, словно светлячки. Широкое лезвие "финки" вошло в его бедро как в масло, не достав, как потом выяснилось, до бедренной артерии пол сантиметра. Но Толик даже не почувствовал боли. Его кинжал в этот самый момент вошел противнику в живот по самую рукоять.

Времени больше не было. Состав уже отъехал метров на десять и продолжал набирать скорость. Толик, из последних сил зажимая рану на бедре, догнал последний вагон и взобрался на пустую платформу, оставляя за собой на шпалах кровяной след, который тут же смывался дождем. А он, тот самый, так и стоял на коленях, держась на живот, и улыбался ему одними глазами…

— Ну как, дать тебя, что ли, на время?

— Что? — Толик отвел взгляд от торшера. — Извини, пупсик, я задумался….

— Говорила тебе! — Она элегантно вытащила из-под одеяла тонкую красивую руку и шлепнула его по животу. — Не называй меня пупсиком?

— Где малой-то? — Червонец властно взял ее руку и спрятал обратно под одеяло. — Ты меня опять начала насиловать еще с порога. Даже "здрасти" сказать не дала…

— Да бедный же ж ты мой! У отца он по выходным.

— Ах, да. Точно. Забыл. — Толик нагнул голову и поцеловал женщину в лоб. — Как там у тебя на работе? Чего нового?

— Да чего там может быть нового? — Она устало вздохнула. — Одно и то же. Единственное, слухи, вроде, ходят, мол, начальником городского УВД Киян недоволен. Могут заменить…

— Чего так?

— Не знаю. Может, денег наверх стал отсылать мало.

— Какая же ты все-таки циничная! — восхитился Червонец. — Кстати, как там дела с твоим полезным человеком.

— А как там дела с моим гонораром?

— В порядке. Я все уладил. Как договорились, половину принес сегодня. Остальное — после дела. — Он взял ее за подбородок и заглянул в глаза. — А ты не боишься заниматься со мной такими опасными делами?

— Да ладно… Ваши игры эти мальчишечьи… — Женщина плавно, но решительно освободилась от держащей ее голову ладони. — Думаете, все это имеет значение? — Она отвернулась и уставилась немигающим взглядом в ночную темноту окна. — Все эти шпионства ваши… Вы ведь никогда не взрослеете. Так и остаетесь мальчишками. Все что-то кому-то доказываете. Воюете, боретесь за какие-то идеалы…

Толик молча слушал. Не перебивал. Лишь медленно и как-то особенно нежно перебирал тонкими пальцами ее красивые блестящие черные волосы, раскинутые по подушке.

— Может быть, так все и должно быть. Может, вы без этого не можете. Кто его знает… А только мы, женщины, точно знаем. На самом деле все это — всего лишь игры ваши. И ничего более… Другие вещи имеют значение. Твой дом, твоя семья, твои дети, твой мир — только это и важно по-настоящему. Только ради этого и стоит идти на жертвы…

Он обернулась и в упор посмотрела на Червонца:

— Я тебе отвратительна?

— С чего ты взяла? — немного опешил тот.

— Да не притворяйся, — девушка вновь пристроилась у него под боком. — Ты знаешь, я от тебя никогда никаких обязательств не требовала. Презираешь меня — презирай. Мне сына вырастить надо. А остальное — гори синим пламенем. Человечек мой — девочка одна, из СБК. Вольнонаемная. Что-то типа секретаря там. Не то, чтобы подруга мне. Хорошая знакомая, скорее. Напрямую с ней еще не говорила. Но, сдается мне, она согласится…

12.02.2009. Краина, Кировогорск. ул. К. Маркса. 22:05

…- А Вы не считаете, что у Вас, в некотором роде, "национальная мания величия". Вас послушать, так весь мир ополчился на "бедную Россию". Не много ли чести?

— Ну, во-первых, не "бедную Россию". В том то и дело, уважаемый Иван Иванович, что далеко и далеко не бедную. В условиях, когда мир быстрыми темпами идет к острому дефициту основных природных ресурсов, трудно рассчитывать, что страну, которая обладает примерно тридцатью процентами запасов этих самых ресурсов, оставят в покое. Вы не находите? Как говорил мне один ученый-геофизик: "Тактики думают о нефти, стратеги думают о воде". Понимаете, о чем я? Многие умные люди считают, что недалек тот день, когда страны будут воевать не за природные ресурсы или рынки сбыта, а за простую пресную воду.

Ну а во-вторых, Вы забываете, что, даже учитывая то, что Россия неизмеримо слабее Советского Союза, на данный момент, и, по крайней мере, в краткосрочной исторической перспективе, это единственная страна на планете "Земля", открытое военной столкновение с которой не гарантирует Соединенным штатам безоговорочной победы. Главным образом, благодаря ее ядерному потенциалу. Победа будет "пирровой". И они, будучи весьма неглупыми людьми, это прекрасно понимают.

И в этом смысле ничего не изменилось со времен "холодной войны". Не имея возможности одержать победу в открытом бою, американцы сделали ставку на диверсионно-подрывную работу, так называемую "тайную войну". Ах, эти все бедные "диссидентики"… Они действительно свято верили в то, что борются не против своей страны и своего народа, а против "системы". Хотя, что с них возьмешь. Одно слово — интеллигенция…

— То есть, Вы считаете этих людей предателями?

— Знаете, я как то прочел интересную книгу о "Красной капелле". Вы, знаете, что это такое?

— Припоминаю. Сеть разведчиков в Европе в годы Второй мировой войны, работающая на СССР.

— Примерно так… Знаете, среди этих людей были и весьма высокопоставленные работники, военные в том числе. Так вот, автор этой работы, весьма неплохой, кстати, по-моему… Так вот, ее автор в заключении, подводя итоги работы и делая выводы, написал примерно такую фразу: "работа на советскую разведку как высшая форма антифашистского сопротивления". Как Вам?