Агентство по борьбе с нечистой силой (СИ) - Павлов Александр Борисович

Павел: Если вы всё это уже знаете, то должны понимать, чья это вина. Что я здесь делаю? Я соучастник? Вы сами говорите, что действовала магия джина. Я ничего не мог поделать. Вы уже все решили. Давайте покончим с этим. Будет справедливо, если вы приговорите Антона. На десять, на двадцать лет. Мне всё равно.

Смерть: Хорошо. Будь по-вашему. Судьи удаляются на совещание.

#

В зале сидели — Оля, Катя, Павел, Антон, Яна и адвокат.

Кате всё было в новинку, поэтому за ней следила Оля.

— Ты в порядке? — спросила она.

— Спроси меня позже, через год-два.

Антон обратился к адвокату:

— Теперь, когда меня сдал мой дружок, каковы шансы не попасть в лимб?

— Нулевые.

— Ты меня вынудил, — вмешался Павел, — это твоя вина, ты это знаешь.

Антон, не обращая внимание на друга, говорил адвокату:

— Должен же быть какой-то способ, лазейка. Я не знал, к чему приведёт желание джина. Умысла не было. Это же смягчающее обстоятельство?

— Поэтому десять лет просят. Не больше.

Антон ударил кулаком по столу.

— Всё не может так закончиться.

Он стал пробегать по событиям. Искать выход. Что он упускает? Должен быть способ. Если не это адвокат, то он сам его найдёт. Его интуиция приведёт к выходу.

— А что станет со мной? — Яна зашептала адвокату. — Меня просто кинут обратно? Искать другой бордель?

Вот она. Лазейка. Как гром среди ясного неба!

— Они не смогут…Я хочу, чтобы Аня была со мной.

Адвокат выпучил глаза.

— Вы так…

— Я хочу, чтобы Аня была со мной. Да, я так и сказал. Так загадал желание. Те же три буквы. Другой порядок.

Когда судьи вернулись в зал, с решением, им пришлось его отложить в сторону и выслушать адвоката.

Протокол судебного заседания № 2.1

Адвокат: Ваша честь, боюсь, мы не можем заключить Антона в лимбе. Ни на десять лет, ни на день!

Смерть: Я в предвкушении, откуда такая уверенность?

Адвокат: Желание! Он сказал, кхм, Антон сказал, держа в руке артефакт, и я цитирую: «Я хочу, чтобы Аня была со мной». Мы не можем отправит Антона в лимб, потому что Яна отправится с ним автоматически. И мы не можем сломать желание, потому что джин мёртв. И даже уважаемой Смерти не под силу ломать желание мёртвого джина. И воскрешение не поможет. Ведь желание исполнил артефакт с частичкой души джина, а артефакт уничтожен! И воскресив джина мы получим только восемьдесят процентов души джина! А чтобы найти оставшиеся двадцать процентов нужно прочесать весь лимб, на что уйдёт куча времени и сил. И ни одно решение суда, ни одна душа этого не стоит!

Смерть: Отдышитесь. Я вас услышал. К сожалению, вы правы. У нас нет никаких оснований заключать Яну. Оттого и Антон остаётся жив. Жаль, честно говоря, я готов был объявить, что мы заключаем в лимбе Антон на двадцать лет, отпуская Павла без наказания. Но, в силу новых обстоятельств, нам придётся поближе присмотреться к Павлу. Кто-то должен понести наказание. Без ещё одного заседания тут не обойтись. Это заседание объявляется закрытым.

Павел: Постойте, постойте! Что значит — «поближе присмотреться к Павлу»? Вы же знаете, что я не виновен. Я всего лишь пассажир! Это не справедливо!

Жизнь: Что ты знаешь о справедливости? У тебя есть одно представление, человеческое. Оно плоское и простое. Ты не знаешь, как эта справедливость работает в рамках вселенной. Мы поддерживаем здесь баланс, в это суде. И да, часть этого баланса подразумевает принятие тяжёлых решений. Отчего ты думаешь, что имеешь право, на счастье, на беззаботную жизнь. Каждое чудо, каждый счастливый миг имеет свою цену. Мы размазываем горести и радости как масло на большой кусок хлеба. Всем достаётся. Кому-то меньше кому-то больше. Не потому, что мы хотим видеть страдания, нет. Мы видим страдания, потому что хотим видеть радость. Поэтому мы не отводим взгляд, поэтому сжигаем свои глаза слезами. Мне жаль, что ты этого не видишь.

Павел: Ваша честь, то, что вы сейчас сказали, одно из самых безумно идиотских вещей, которые я когда-либо слышал. За всю вашу речь, бессмысленною и не связную, вы даже близко не подошли к рациональной мысли. Все, кто сейчас в этой комнате, отупели, услышав это.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Глава 27

Живым или мертвым

Книги летали между полок. Падали и катились по полу. Закладки, оставленные забывчивыми людьми, теряли свой смысл. Они выпадали из книг, их разлучали со страницами. Свет ламп не попадался Павлу на глаза. Он сидел в темном углу библиотеки. Листал бессмысленные страницы, рвал их, выбрасывал. Плевался, кричал в пустоту. Его никто не слышал. В ночной библиотеке он совсем один.

Павел схватил бутылку виски за горлышко и допил остатки. Махнул ей о железную полку, разбивая ёмкость вдребезги. Осколки разлетались в разные стороны. Павел закрыл глаза и отвернулся, дожидаясь завершения острого дождя.

Когда всё закончилось, Павел увидел на джинсах осколок. Крупный, с острым концом. Он поднял его и всмотрелся задумавшись.

Что если…уйти на своих условиях? Судьи явно дали понять, что кто-то должен понести наказания. Антон — лучший кандидат. Но из-за Яна, его нельзя отправлять в лимб. Остаётся Павел. Он не загадывал желания. Он убил одного вампира. И из-за этого проведёт с десяток лет в лимбе? Вместо Антона? Из-за формальности? Из-за постановки слов при загадывании желания? Ему всегда везло. Этому…ублюдку.

Так может, лишить их удовольствия? Два вертикальных пореза и уход на собственных условиях? Средний палец показать всем этим судьям вшивым! Лучше, чем вернуться из лимба через десять или двадцать лет и смотреть, как жизнь обошлась без него. Как Оля вышла замуж. Как Антон стал жить с Яной и практически получил что хотел.

А что получит Павел? Где его награда? Это ведь он сдерживал Антона от более безрассудных действий.

Сдерживал ли? Или делал вид и шёл на поводу? Может, за это ему такое наказание? Лимб?

Придя сегодня на смену, Павел, первым делом, не считая открытия бутылки, начал искать информации об этом лимбе. Он знал и до этого некоторые подробности об этом месте. Лимб не является ни адом, ни раем, ни чистилищем. Там ничего нет.

Этих знаний было ему мало. Перебирая одну книгу за другой, давясь дешёвым виски, Павел злился всё больше. На себя, на Антона, на Яну, на Олю, а потом и на весь мир. Он упал на пол и сложился в комок. Приговор могут вынести уже завтра. Неужели это его последний день на земле? Кем он будет, когда выберется из лимба? Ему страшно.

Руки дрожат. Сможет он добраться до вен с такими руками? Сможет проткнуть кожу и потянуть осколок вниз, к локтю?

Павел опускает осколок к запястью. Он почти не видит вены в темноте. Чувствует холод осколка и как капля виски упала, растеклась по руке. Может, ударить по вене? Со всей силы, чтобы кровь нельзя было остановить? Да. Так будет лучше. Один удар. Резкий, точный. Да такой, чтобы осколок застрял, а вытащишь, фонтаном хлестанёт кровь. Решено.

Павел поднимает осколок повыше, выдыхает перегаром и совершает попытку самоубийства.

Осколок впивается в запястье, а Павел кричит на всю библиотеку. Он падает на пол, ударяясь головой, и ждёт, пока вытечет кровь.

Проходит несколько минут. Павел в темноте. Он открывает глаза, осматривается. Всё та же библиотека. Рука болит, но не так сильно, как должна при пробитии вены. Пришлось подниматься на ноги и выходить на свет.

Павел поднимает руку под лампами. Осколок в ней. Эту часть он выполнил. Разве, забыл в вену попасть. И тут промах.

Павел вынимает осколок. Кровь есть, но ничего смертельного, жить будет.

Он оборачивается и идёт обратно к своему месту, где пил и кричал.

Не доходя до него, он останавливается. Ему хочется посмотреть, как оно выглядит при свете. Тогда он хватает полку и двигает шкаф в сторону, устраняя барьер. Тьма рассеивается. Павел смотрит на осколки, на порванные книги.

«Место человека, загнанного в тупик» — думает он, — «Неужели я всегда сдаюсь? Любая трудность, любая неизвестность и я прячусь за кого-то. Сначала за Олю, когда Антон бросается в опасные авантюры. Я использовал свою девушку, как оправдание своей трусости. А потом я стал прятаться за Антона, за эту работу, когда Оля поставила мне ультиматум. Я лишь меняю вид стены. Меняю обои, каждый раз, когда боюсь принять собственное решение. А сейчас, против меня все. Все друзья. Даже высшие силы. И осталось задать себе один вопрос: „когда я возьму всё в свои руки, если завтра меня уже не будет?“»