Третий круг рая - Марина Владимировна Болдова

Я хочу, чтобы бабушка познакомилась с ним. Или она его знает? Вполне может быть, ведь он жил в Жуковке», – решила я, возвращаясь в комнату.

– Звонила Любе, – ответила я на немой вопрос обоих мужчин. – Тамаш увез золото в плотном пакете, тот лежал в сейфе, внутри – не самые ценные украшения. Баро просто добавил туда коробочки с эксклюзивными работами ювелиров. Я так и поняла раньше. А вот крест был в мешке. Люба теперь уверена, что Тамаш его взял тогда же.

– Все понятно, – перебил меня Сотник. – Юдин, сев в машину…

– Зачем Бадони его посадил к себе?! Идиотский поступок – везти золото и взять в попутчики незнакомца! – возмутился Георг.

– Дорога в поселок одна, пожалел, возможно… на свою голову. Твой отец не планировал убийство, просто наткнулся на пакет. Как он догадался, что там украшения, останется загадкой. Думаю, это чистая случайность. План завладеть ценностями родился по ходу.

– Получается, в поселок мой отец пришел с мешком золота? Или с пакетом? В котором еще и крест лежал, завернутый в мешковину. Круто… И никто не заметил?

– Скорее всего, у него еще продукты были с собой, если он остаться в поселке планировал. А кто бы мог его заметить? Никого в тот момент на дачах не было. Там уже с некоторых пор постоянно обитал только отец Ляны. Но в тот день он гостил в Пенкино, там и заночевал. Вернулся на следующий день. А вечером Ляна обнаружила его труп…

– Его тоже убил мой отец? – тихо спросил Георг. – Зачем?! Не понимаю…

– С гибелью Шандора Бадони не все так однозначно. Он умер от отравления алкоголем, но тело кто-то выбросил из окна мансарды, видимо, попытавшись имитировать самоубийство.

– И это преступнику вполне удалось – полиция в вашем лице, майор, так и решила! – вновь не удержалась от упрека я.

– Я уже признал свою ошибку, Ляна, – без тени раскаяния спокойно произнес Сотник. – И я бы не стал вот так сразу приписывать Юдину и этот проступок: мотива не было, золото он уже получил, накануне наверняка припрятал надежно, осталось только ноги в руки… Он же должен был понимать, что труп Тамаша обнаружат быстро. Конечно, если бы был мотив, мог и младшего Бадони тоже на тот свет определить. Если только… Теоретически Шандор мог стать свидетелем убийства баро. Чем не мотив?

– Бадони… Почему у них одна фамилия? – Георг обращался к Сотнику, а не ко мне.

– Потому что отца Ляны Шандора воспитывали Тамаш Бадони и его… родственница Люба.

– Вот это поворот! – ошеломленно произнес Георг. – Тогда понятно, почему барон решил спрятать золото у него. Вопрос: кто еще об этом знал?

– Баро, не барон. А знала только Люба. Она утверждает, что никого поблизости не было, выезжал он через задние ворота сразу на соседнюю улицу. Конечно, могла и не заметить. Но в таком случае этот человек должен быть провидцем – догадаться, что Тамаш увозит золото, быстро вскочить в машину, проследить за ним… Бред!

– Согласен, – со вздохом произнес Георг. – Единственным подозреваемым остается мой отец. Но твоего отца он из окна не выкидывал! – добавил он, повернувшись ко мне.

– Давай не так категорично! Оставим как версию. Но поищем третьего. Пока известного как лодочник, – осадил его Сотник.

– Каждый раз, когда я думаю об отце или Юдине, всплывает одна и та же картинка – человек в лодке на озере, – поторопилась я объяснить Георгу, но, похоже, только еще больше запутала его.

– Как всплывает?

– Мысленно… Не заморачивайся! – отмахнулась я, мельком заметив довольную улыбку Сотника. «Вот же… Быстро же вы, господин майор, забыли, как сами у виска пальцем крутили!» – подумала я, усмехнувшись.

– Ладно, я правильно понял, что этот лодочник должен знать и твоего отца, и моего? Если он обоих лишил жизни?

– Ну да. Весь вопрос – где все трое могли столкнуться? По жизни…

– Это не единственный вопрос. Мотива не вижу.

– А вот сейчас нужно вспомнить о папочке, найденной на полке стеллажа в чулане. Помните, – обратилась я к Сотнику, – там еще были обрывки бумажной наклейки под словом «Дело». – Я достала телефон, нашла фото той папки. – Смотрите, первая строка, заглавная «З» – Зулич, на следующей, ниже – «ль» – Илья. Думаю, еще ниже было отчество – Семенович. Мой родной дед, осужденный за измену родине. Впоследствии бабушка Софья Марковна добилась восстановления его доброго имени. Как оказалось, твой отец, Георг, его оговорил. – Я виновато посмотрела на Фандо, но тот был спокоен.

– Точную информацию можно получить лишь из дела, я правильно понимаю? И в этой папке как раз и были документы. То есть имя дознавателя и того, по чьему доносу дело было открыто. Почему ты уверена, что это один и тот же человек – мой отец?

– Вопрос резонный, – заметил Сотник. – И тогда вновь всплывает третье заинтересованное лицо. Лодочник?

– Которому никак не хочется, чтобы его участие в этом деле было раскрыто. Пока он был уверен, что папка лежит где-то в недрах архива, был спокоен. Но откуда ему стало известно, что та похищена моей матерью? Кто его просветил? Не могу никак связать одновременно этого третьего с Юдиным и своим отцом! Допустим, лодочник – из общего прошлого бабушки, Зулича и Юдина. Отец к этому прошлому – никаким боком. Знал при жизни лишь Софью Марковну, был ею нелюбим и неуважаем. Впрочем, на ее мнение ему было всегда наплевать. Зулича, понятно, знать не мог, а Юдина? Где они могли пересечься и, главное, когда?

– Только в день смерти твоего отца в поселке, – уверенно ответил Сотник. – Значит, накануне Юдин, припрятав золото, остался ночевать. И, похоже, не на одну ночь.

– Что его вообще понесло туда?! В городе была комната в коммуналке, работа… Ностальгия замучила?! – воскликнул Георг в отчаянии.

– Не исключаю, – перебил Сотник.

– А на следующий день, встретившись с моим папочкой, возможно, выпив с ним…

– Отец не пил! Ни капли!

– Хорошо. Пусть просто сидел рядом… А потом уехал золото сдавать? Вот так, ничего не опасаясь?

– Скорее всего, сдал знакомым. Чтобы не светиться в ломбардах и скупках, которые были позже проверены. Получив сумму в валюте,