Держи меня крепче (СИ) - Сукре Рида

— Месяц-два надо потерпеть. Мы ведь через мэра женились, идиоты… Удалю номер Толяна нафиг из телефонной книжки! Так вот, он нам квартиру задарил…

— Кто?

— Ну, не Толян же. Мэр, папашка его. Так что придётся для него немного поиграть…

— Давай просто скажем, что случайно получилось, мы не хотели и извиняемся, вернём квартиру.

— Ты совсем крэйзи, детка?.. Сказал уже. И мне, конечно, глубоко накласть на него и на его мнение, но у меня уговор, — он спрыгнул с подоконника и подошёл к шкафу, из которого выволок футболку, обнюхал её, сморщил нос, достал другую, обнюхал, потом третью, четвёртую, но остановился на пятой, затем снял старую и нацепил новую, которая прошла тест его обонянием, при этом он продолжал вещать, — который нельзя нарушать никоим образом. Андерстенд?

Я кивнула по инерции, засмотревшись на то, как он выбирает одежду и переодевается, а ещё на его татуированную, как и всё тело, спину, мол, да, я андерстуд, точнее нет, конечно же, я не поняла!

— Что ещё за уговор?

— О молчании.

— Хорошо, с кем и о чём надо молчать, а главное, кому?

— Молчать надо всем. Нужно молчать об одном неприятном казусе — о том, что мы расписаны, чтобы никто не узнал. Даже по секрету нельзя говорить. Уяснила?

— Ага, а зачем?

— Это же очевидно — чтобы никто не узнал, — тоном, как для маленькой, сказал Шер.

— И почему никто не должен знать? Не легче ли просто развестись и забыть, как страшный сон?

— Поверь, я тоже этого хочу, но тогда один человечек проболтается обо всём всем. Ты ведь не хочешь, чтобы твои родители узнали?

— Нет, а ты не хочешь, чтобы узнали твои… — догадалась я.

— Эй, не надо так демонстрировать свой зашкаливающий ай-кью, — шутливо возопил супруг, заставив и меня улыбнуться.

Но всё же, кто этот нехороший человек, ставящий условия? Мэр? Своё предположение я тут же выдвинула Шерхану, он подтвердил, сказав: «Два месяца быстро пролетят, так почему бы нам не порадовать старого пердуна?»

— Значит, мы строим из себя счастливую ячейку общества, но только для мэра. Но я всё равно никак не возьму в толк, зачем ему это надо.

— Не строим. Просто существуем, желательно, на расстоянии. Докажем ему, что мы не пара. Я пришёл к нему, объяснил, что к чему, а он, трухлявый романтик, решил, что это судьба, — Шер протянул руки к потолку в вопрошающем жесте. — Ты прикинь, судьба?

Я задумалась. Судьба. Я и сама все на неё списывала, но потом здравый смысл занял своё место, и я отказалась от наиглупейшей идеи про судьбу. И что теперь? Она снова всплыла? Ой, нет, верните всё как было!

— Я не верю в судьбу, — скорее для себя, чем для него, произнесла я громко.

— И я тоже. Кстати, твой паспорт, — он отдал мне мой обновлённый документ, достав его из заднего кармана джинс.

Елена Родионовна Охренчик. Какой ужас!

— Ну как же так? — видимо, его впечатлил мой полный скорби крик, потому что он тут же ободряюще вставил:

— О, поверь, не ты одна на жертвы пошла. Я тоже кое-кого лишился.

Да, мне интересно кого и почему, но я не буду спрашивать. Вряд ли этот сухарь ответит.

— Осталось доказать старпёру несостоятельность нашего брака и всё будет тип-топ. Ты живёшь своей жизнью, я своей, он вскоре догадается, что мы друг другу не подходим, и тихо нас разженит.

— Это мне подходит, — я кивнула.

— Ну, всё тогда.

— Подожди, а что на счёт квартиры? — Шер дал мне руку, чтобы я поднялась, чем я не преминула воспользоваться.

— А что с ней станет. Вот ключи. Два экземпляра. Я там жить не буду, мне и здесь неплохо, если хочешь — живи, — он протянул мне один ключ.

Жить я там не буду, даже ключ брать не хотелось, но я взяла.

— Мне надо идти.

— Угу, — поддержал Шерхан.

Я вспомнила, что у меня был клатч. Шер его тут же предоставил, в который я спрятала паспорт, и пожаловался, чтобы я сменила рингтон, который насилует его уши целый день. Оказывается, меня искали. Леся звонила, оставив сорок шесть пропущенных, ещё была пара звонков от Егора, и я даже зачем-то понадобилась Соне и Сеньке, а ещё неизвестному номеру. Наверное, это Леся решила попробовать позвонить с другого телефона. Отзвониться я решила в такси, которое вызвала сразу же, после того как просмотрела журнал пропущенных вызовов, но сначала попросила одежду у муженька, не могла же я идти в этом дебильном свадебном платье, которую тот скрепя сердцем оторвал от себя. Видимо, жалко ему что ли свои нестиранные тряпки. Я же верну. И даже в чистом виде. Такая мини-прачечная в моём лице. На его месте я бы одела меня, как капусту. Надо же пользоваться случаем! Но он о выгоде не догадывался, так что выделил мне, наверное, самую старую футболку из всех имеющихся и, как ни странно, самые нормальные спортивные штаны, узкие, остальные у него только широкие, но ими он делиться не хотел. Жмот.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я, взяв одежду, толкнула створчатые двери, но они не раскрылись, тогда я открыла их на себя и очутилась в небольшой комнате с полками, сверху донизу заполненными кроссовками. Где-то я уже видела подобное. В своей комнате, у Сони, но, оказывается, то, что у неё — ещё цветочки. А вот здесь — настоящий дурдом. Куча обуви, аккуратно разложенной по полочкам, есть новые, старые, дряхлые, никуда не годные. И на кой ему сдались эти рваные кеды? Понимаю, вон те, новенькие, но вот эти, разваливающиеся на глазах? Шер вломился следом за мной и вырвал из моих рук допотопный экземпляр, заявив: «Руки прочь от священных сникеров!», наверное, первой пары кед на планете, иначе, зачем он её хранит? Наверное, она жутко дорогая, вот он и не выкидывает, помня о чёрном дне. Но позже я узнала, что всё до банального просто — это его первая пара кед. Меня не впечатлило, а он с безумным видом вытолкал меня сначала в комнату. И что за сникерсы?.. Шоколадок я там не приметила.

Я пошла переодеваться в ванную, потому что из комнаты Шер выходить боялся, наверное, переживал, что я сопру у него что-нибудь из тряпья, а может кроссовок, шнурок или какой-нибудь диск. Так что я, пройдя по коридору вперёд, мимо картин и закрытых дверей, вошла в ванную комнату, скрывающуюся за закрытой дверью со специальной табличкой на ней. Обычная ванная для аристократов. Меня она, после ванной в отеле, совсем не удивила. Я взглянула в зеркало и обомлела. Ой, нет, удивившись тогда тому, почему Артём ржёт, я ошиблась. На этот раз у моего сумасшедшего благоверного был повод поугорать надо мной. Увидь я такое чудо — тоже не сдержалась бы. Вся в бинтах, мумия египетского фараона Рамзеса Третьего отдыхает на моём фоне. Рука загипсована, голова обмотана бинтами не первой свежести. По каким подворотням он таскал моё еле дышащее тело? И всё ещё в своём подвенечном платье, то есть в Сонькином. Хорошо, хоть оно не её личная собственность, она бы меня убила за то, что платье больше не платье, а истерзанная, измочаленная тряпка. Но оно и не моё, и вернуть надо.

Я скинула с себя платье и мечтала принять душ, времени не было, хотелось скорее покинуть этот дом, чтобы быть дальше от Шерхана и вообще не видеть его в течение двух месяцев. И только я потянулась к футболке, как в приоткрытую (и я сразу обругала себя за то, что сама не закрыла) дверь просунулся нос, а за ней чёрная мордашка и остальная часть тела громадной собаки. Меня передёрнуло. Адский пёс преследовал меня, словно знамение из детской саги про мальчика со шрамом на лбу. Или как напоминание от Люцифера, но я не заключала контрактов с дьяволом. Или же уговор с мэром считается за него? Какой ужас. Я замерла в надежде, что псина примет меня за статую и уйдёт по своим делам, но, к моему ужасу, она покидать комнату не собиралась, по-хозяйски обнюхивая территорию, и не сводя с меня заинтересованного немигающего взгляда.

В момент, когда я стала прикидывать, не стоит ли мне начать молиться Богу, чтобы он отвадил от меня адскую гончую, я вспомнила, что с псом мы недавно встречались. И если он не копия того, и не знамение смерти, его зовут Пушистик. В тот раз меня не покусали, там был спаситель. А здесь нет. И Шер не догадается, что мне нужна помощь. А если я заору, то мне горло перегрызут скорее, чем Артём успеет добежать. Да оно ему и на руку будет, если я отправлюсь к праотцам. Не нужно будет ждать двух месяцев, чтобы развестись.