Повелитель Серебряного лука - Дэвид Геммел

– Пожалуйста, поговори со мной! – воскликнул он.

– Успокойся, мальчик, – сказал Зидантос. – Конечно, я поговорю с тобой. Он опустился на одно колено и обнял Ксандера.

– Ониакус не стал со мной разговаривать. Я сделал что-то плохое?

– Ты не сделал ничего плохого, сын Акамаса. Он не может видеть тебя.

– Почему? Ты же можешь меня видеть.

– Да, я могу.

– Я думал, ты умер, Зидантос. Мы все думали, что ты умер.

– Что ты здесь делаешь, мальчик? Тебя ранили во время сражения?

– Нет. Я приплыл в Трою вместе с Одиссеем. Это все, что я помню. Я заболел. Но теперь мне лучше.

– Его сердце слабеет, – сказал голос.

– Ты слышал это? – спросил Зидантоса Ксандер.

– Да. Ты должен вернуться в Трою. И быстро.

– А я не могу остаться с тобой? Я не хочу оставаться один.

– Нам предстоит идти по темной дороге. Это не для тебя. Теье пока рано. Послушай меня: я хочу, чтобы ты закрыл глаза и подумал о Трое и том месте, где ты находишься. Ты понимаешь? Ты лежишь где-то в постели или на берегу. Рядом с тобой люди.

– Я слышу голос Одиссея, – сказал Ксандер.

– Тогда закрой глаза и думай о нем. Думай об Одиссее, Ксандер. Сделай это сейчас! Думай о жизни! Думай о голубом небе и свежем ветре, дующем с моря.

Ксандер закрыл глаза. Он мог все еще чувствовать объятие Зидантоса, и его охватила огромная радость. Затем Зи-дантос снова заговорил:

– Если увидишь мою маленькую Тею, скажи ей, что она приносила моему сердцу великую радость. Передай ей это, мальчик.

– Я скажу, Зидантос. Обещаю.

– Ты слышишь мой голос, парень? – услышал он вопрос Одиссея. – Слушай мой голос и вернись к нам.

Ксандер застонал и почувствовал, как на его грудь навалилась тяжесть. Его тело налилось свинцом, а во рту пересохло. Он открыл глаза и увидел некрасивое лицо Одиссея, склонившееся над ним.

– Ха! – закричал Одиссей. – Разве я не говорил тебе? У мальчика сильное сердце. – Он посмотрел на Ксандера и потрепал его по волосам. – Ты всех нас перепугал.

Одиссей помог ему сесть, затем поднес к губам чашку с водой. Ксандер напился. Мальчик осмотрелся, сквозь окно пробивались солнечные лучи и освещали кровать, на которой он лежал. За Одиссеем стоял высокий, худой человек в белом хитоне, доходящим до лодыжки. У него были темные волосы, редеющие на висках. Этот человек подошел к Ксан-деру и положил холодную руку ему на лоб.

– Лхорадка проходит, – сказал он. – Ему нужно поесть и отдохнуть. Я велю одному из моих помощников принести ему еды.

– Когда он сможет отправиться в путь? – спросил его Одиссей.

– По крайней мере, нужно подождать еще неделю. Лихорадка может вернуться, а он очень слаб.

После того как этот человек ушел, Ксандер осмотрел маленькую комнату.

– Где я? – спросил мальчик.

– Это Дом Змей – дом целителей, – объяснил Одиссей. – Ты здесь уже пять дней. Ты помнишь что-нибудь?

– Нет. Я помню, что видел дедушку и Зидантоса. Он велел мне вернуться в Трою. Все казалось таким реальным, но это оказалось сном.

– Ты видел какие-нибудь ворота? – спросил Одиссей.

– Ворота?

– Моя Пенелопа рассказывала мне, что есть два рода сна. Одни приходят к нам через Ворота из слоновой кости, и все, что нам снится – неправда. Другие приходят через Ворота из рога, с их помощью мы можем узнать нашу судьбу.

– Я не видел никаких ворот, – сказал мальчик.

– Может, потому что это был только сон, – заметил Одиссей. – Я собираюсь оставить тебя здесь, Ксандер. Сезон почти закончился, и мне нужно вернуться к моей Пенелопе до наступления зимы.

– Нет! – испуганно закричал Ксандер. – Я не хочу снова остаться один. Пожалуйста, не уходи!

– Ты не будешь один, парень. «Ксантос» стоит на якоре в бухте, и Геликаон уже здесь. Я расскажу ему о тебе. Но теперь ты должен отдохнуть, и делай все, что велит лекарь. К тебе должна вернуться твоя сила.

Услышав эти слова, Ксандер понял, насколько он еще слаб.

– Что со мной случилось?

Одиссей пожал плечами.

– У тебя была лихорадка. Лекарь сказал, что, наверное, съел что-нибудь плохое или подышал плохим воздухом. Теперь тебе лучше, парень. И ты снова станешь сильным. Я умею читать в сердцах людей, ты знаешь. Я знаю разницу между героями и трусами. Ты – герой. Ты мне веришь?

– Я не чувствую себя героем, – возразил мальчик.

Одиссей постучал по щеке под своим правым глазом.

– Это волшебный глаз, Ксандер. Он никогда не ошибается. Теперь я спрошу тебя снова, ты веришь мне?

– Да. Да, конечно.

– Тогда скажи мне, кто ты.

– Я – герой.

– Хорошо. Когда ты в этом усомнишься, как это всегда бывает, вспомни мои слова. Скажи их себе. Мы увидимся снова этой весной, если на то будет воля богов.

Аргуриос не был склонен к анализу своих душевных переживаний. Целью его жизни было служение царю и своему народу. Он не ставил под сомнения решения правителя и не спорил о преимуществах и недостатках военного дела и соревнований. Для Аргуриоса жизнь была простой и понятной. Сильные люди правили этим миром, а более слабые становились их слугами или рабами. То же самое происходило и с народами. Руководствуясь этой философией, он впитал в себя законы чести царя Атрея, отца Агамемнона. Сила и совесть, власть без жестокости, любовь к родине, Ар-гуриос никогда не истязал врагов, не насиловал женщин, не убивал детей. Он не сжигал домов, не пытался запугать тех, кого победил на поле боя.

События, послужившие причиной для ужаса бухты Неудачи, продолжали его мучать. Убийство Зидантоса было жестоким поступком. Аргуриосу хотелось верить, что Кола-нос – варвар, чудовище, который был исключением среди превосходных воинов микенского народа. Так ли это было на самом деле?

Аргуриос размышлял над этим во время своего путешествия с Одиссеем, но так и не нашел ответа. Когда он поднимался по высокому холму к Шеанским воротам, красота города не восхищала, сверкающие золотом дворцовые крыши оставляли равнодушным. Воин думал о других полководцах, заслуживших благосклонность царя Агамемнона, жестокость которых была пятном на чести его народа. За последние месяцы Аргуриос наслушался о микенцах историй, от которых в жилах стыла кровь. Микенцы вырезали целые деревни, привязывали мужчин к деревьям, вспарывая им животы и протыкая внутренности палками. Женщин насиловали и убивали. Все это было сделано по приказу Коланоса. Аргуриос пришел к Агамемнону, чтобы рассказать ему об этом. Царь внимательно выслушал его и сказал: «Если это все, что ты можешь рассказать, Аргури-ос, тогда успокойся – виновные будут жестоко наказаны». Но виновные так и не были наказаны. После этого Аргу-риоса стали редко приглашать к царю. Когда Агамемнон в последний раз посещал пещеру Крыльев, его – в отличие от Коланоса – не было среди двенадцати соратников царя.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});