Судьбы разведчиков. Мои кембриджские друзья - Юрий Модин

— Здравствуйте! Я — Роджер Стайл, сослуживец Дональда по министерству.

Мелинда, прекрасно знавшая Бёрджесса, позвала мужа:

— Дональд, иди сюда. К тебе пришли. Мужчины поговорили немного наедине, потом все сели за стол. Около 9 часов вечера Маклин поднялся в спальные комнаты и поцеловал на ночь сыновей. Гай ждал его в холле. Затем Дональд попрощался с Мелиндой, и оба друга ушли.

Мелинда слышала, как прошумела машина Бёрджесса. Затем все стихло.

Когда в понедельник к Мелинде заявились агенты МИ-5, она сказала, что муж с приятелем ушли в бар, чтобы скоротать там вечер за кружкой пива.

Чтобы доехать до Саутгемптона, у Гая и Дональда оставалось мало времени. Они поочередно вели машину и гнали ее насколько позволяли правила.

Им было неизвестно, что утром того же дня на совещании между руководителями контрразведки и министерством иностранных дел было принято решение задержать и допросить Маклина. Позднее я узнал, что нам сопутствовала невероятная удача: принимая это решение, МИ-5 попадала в щекотливое положение. Дело в том, что британская секретная служба (разведка) решила не давать официального подтверждения результатов программы «Венона», которая содержала единственную конкретную улику против «Гомера». Поэтому следователям пришлось бы выжимать признание из подозреваемого, если они собирались привлечь его к ответственности. А им было слишком хорошо известно, что добиться чистосердечного признания весьма нелегкая задача.

Это частично объясняет причину нерешительности и промедления со стороны контрразведки. Она не могла определить, каким методом вернее всего заставить Маклина «расколоться».

Заместитель помощника министра иностранных дел Роджер Мейкинз присутствовал на судьбоносном утреннем совещании в пятницу, когда сильные мира сего, наконец, выработали программу действий. В полуденные часы той же пятницы Герберт Моррисон, сменивший Эрнеста Бевина на посту министра иностранных дел, дал команду начать расследование сразу же, как только Маклин в понедельник явится на работу.

Не приходится удивляться тому, что пресса уцепилась за тот факт, что Маклин исчез в пятницу вечером, а его допрос был назначен только на понедельник. Многим журналистам такое совпадение казалось весьма подозрительным. Некоторые из них открыто говорили, что «проклятые советы» должно быть внедрили своего агента в высшие правительственные эшелоны или в разведку и он дал знать Маклину и Бёрджессу о предстоящем расследовании. Но они заблуждались. Да, мы знали, что рано или поздно Маклина призовут к ответу, но представления не имели, когда это случится. Наш правильный расчет времени побега — чистейшее везение и ничего больше.

25 мая в 23.58 в доке Саутгемптона заскрежетав тормозами остановилась машина. Бёрджесс и Маклин выскочили из нее и, бросив автомобиль посреди дороги, ринулись к «Фале». Команда корабля уже убирала сходни и отдавала швартовы.

Журналисты потом строили догадки, считая что Бёрджесс бросил машину в доке, чтобы подать сигнал своим сообщникам. Вовсе нет. Просто они подъехали к пристани буквально за несколько секунд до отправления «Фале» и не имели времени парковать машину.

Утром 26 мая Маклин и Бёрджесс высадились в Сент-Мало. Вместе со своими попутчиками они вступили на французскую территорию, минуя пограничный контроль. Багаж оставили на борту. Упорно моросил дождь, но друзья делали вид, что осматривают достопримечательности. Потом они спокойно подозвали такси и попросили шофера отвезти их в Ренне — сорок миль от Сент-Мало. Когда допрашивали шофера, он ответил, что высадил их у железнодорожной станции, но на какой поезд они сели, не знает. А приятели отправились прямо в Париж, пересекли его от Гар Монпарнас до Гар д’Аустерлиц, проследовав дальше без остановки в Женеву, а потом в Берн.

По прибытии в столицу Швейцарии Бёрджесс пошел в советское посольство, где ему выдали два поддельных английских паспорта со слегка измененными фотографиями и чужими фамилиями. Он и Маклин находились вне пределов Англии уже двадцать четыре часа, но никто не забил тревоги. Имея в карманах новые документы, беглецы поспешили в Цюрих, где сели в самолет, летевший в Стокгольм через Прагу. В чешском аэропорту они вышли из международной зоны и сразу же встретились с агентами МГБ. В воскресенье поздно вечером Бёрджесс и Маклин благополучно достигли советской территории.

В понедельник утром нам сообщили, что операция прошла блестяще. Наша миссия была закончена: мы не только вывезли Маклина из Англии, но и сделали это так, что никто не мог назвать конечного пункта его назначения — Советский Союз. Конечно, не надо было быть гением, чтобы догадаться, куда он уехал, но против догадок мы не возражали. Мы хотели лишь держать всю операцию в тайне как можно дольше.

Я не перестаю удивляться, почему Бёрджесс не повернул назад из Праги. Думаю, что, возможно, он находился в состоянии депрессии. А может быть ему предоставили какие-то гарантии, обещая в ближайшее время отвезти обратно в Англию. Зная характер Гая, я думаю, что он вообразил себе, будто бы ему дадут отдохнуть несколько дней в Москве, а потом опять возвратят в Лондон. Плохо он знал, что ожидало его там на самом деле.

В понедельник Мелинда Маклин дважды звонила в министерство иностранных дел. Первый раз она позвонила в американский отдел и спросила, на месте ли муж и не просил ли он передать ей что-нибудь. Второй раз — Кэри Фостеру, начальнику службы безопасности министерства. Сказала, что муж ушел из дома в пятницу вечером вместе с коллегой из МИДа, и с тех пор она ничего о нем не знает.

Только 30 мая, через пять дней после исчезновения Дональда, к Мелинде пришли представители МИ-5. Она находилась у своей свекрови, леди Маклин, в Кензингтоне (аристократический район Лондона), когда у двери раздался звонок. Вошли двое инспекторов. Мелинда заявила, что муж ушел в прошлую пятницу вечером с коллегой из МИДа Стайлсом. Описала наружность Стайлса и сделала вид, что очень волнуется. Инспекторы попросили обеих женщин никому ничего пока не говорить о происшедшем и ушли. Они, конечно, быстро установили, что никакого Роджера Стайлса не существует.

7 июня леди Маклин получила успокоившую ее телеграмму, подписанную «Тинто», прозвищем, которое она дала сыну, когда он был маленьким. Вскоре после этого и Мелинда получила весточку, на этот раз за подписью Дональда. В нескольких коротких словах он просил жену простить его за внезапный отъезд, уверял, что здоров, и по-прежнему любит ее.

Бегство Бёрджесса и Маклина повергло правительственные круги Англии в безумную панику. Сотни правительственных служащих подверглись проверке на политическую благонадежность. Упор делался на тех, кто занимает или занимал когда-то важные посты в разведке. Пресса, в свою очередь, присоединила голос к уже звенящему в ушах требованию: «хватай их!» Особой мишенью служил каждый высокопоставленный чиновник, который, учась в 30-х годах в Кембридже или Оксфорде, увлекался левыми идеями.

И это еще не все. Каждого, кто знал когда-либо Бёрджесса или Маклина, вызывали в контрразведку. Допросу подверглись и их университетские друзья, включая Бланта, а также сотни бывших марксистов. Одним удалось вывернуться, другим это не так легко сошло с рук.

Алан Маклин, как и его брат Дональд, занимал важный пост, будучи членом британской делегации в Организации Объединенных Наций. Он вынужден был уйти в отставку. Муж сестры Дональда, Нэнси, тоже лишился места. Карьеру этих людей, не имевших ничего общего со шпионажем, погубила шизофрения, которой заболели различные инстанции британской секретной службы.

С 1951 года сотрудники контрразведки Питер Райт и Артур Мартин выступили инициаторами облавы на агентов, якобы завербованных Бёрджессом. С течением времени их решимость выкурить предателей из секретной службы Великобритании превратилась в навязчивую идею. Они были уверены, что Бёрджесс создал обширную сеть агентуры и возглавил ее, а с годами эта сеть охватила всю разведку. Ну, это был уж явный перебор. Гай не имел никаких специальных информаторов. У него просто были друзья и знакомые, из которых он выуживал информацию, чего они даже не замечали. Науськивания Райта и Мартина тем не менее набрасывали тень подозрения на всю секретную службу страны. Охота на ведьм создала такую тяжелую атмосферу для сотрудников британской разведки, что многие из них, причем самые квалифицированные, просто ушли из контрразведки и разведки.

Питер Райт необычайно гордился своими методами расследования. Несколько позже он хвастливо заявлял, что их контрразведка раскинула такую частую сеть на русских шпионов в Англии, что гарантировала максимальный улов всех подозрительных деятелей. На деле, однако, такие методы обернулись преступной глупостью, потому что единственным их результатом явилось уничтожение ни в чем не повинных людей. Десятки агентов МИ-5 и других подобных служб были уволены с работы, опозорены и оскорблены. Одни из них признавались в ошибках, которых вовсе не совершали, а другие, доведенные до предела, покончили жизнь самоубийством. Я считаю, что Питер Райт питал неприязнь не только к советским агентам, что вполне закономерно, но также и ко всем интеллектуалам и профессорам в придачу, особенно к выпускникам Кембриджа. А если выразиться точнее, он проявил презрение ко всему британскому истэблишменту.