Не уходи - Маргарет Пембертон

Лизетт охватила радость. Она доставила ему удовольствие и, сделав это, излечилась от боли. Лизетт с удивлением осознала, что любовь, как и страдания, не имеет предела. Зародившаяся в ней любовь к Грегу не вытеснила любви к Дитеру. Пальцы Лизетт нежно скользнули по спине мужа и утонули в его густых волосах.

— Есть только один способ выяснить это, — прошептала она, лукаво посмотрев на него.

— Тогда незачем терять время, — отозвался Грег. Его ладони легли на груди Лизетт, тело напряглось от желания.

Они двигались медленно, в едином ритме. Грега ошеломило неистовство его любви. Лизетт казалась ему принцессой из волшебных сказок: загадочной, соблазнительной, прекрасной. Когда же они вновь вместе достигли вершины блаженства и он услышал, как Лизетт выкрикнула его имя, радости Грега не было предела. Он чувствовал, что сейчас Лизетт полностью принадлежит ему. И не все ли равно, кого она любила раньше. Сейчас Грег был совершенно уверен в том, что Лизетт любит только его. И так будет всегда. Она его жена, его любовь.

У них не осталось времени понежиться в постели. На темной, тихой деревенской улице послышался шум приближающегося джипа.

Грег крепко обнял Лизетт, понимая, что через несколько минут ему придется возвращаться в лагерь, а с наступлением рассвета он поведет своих солдат на штурм города, который продолжали удерживать немцы.

— Мне пора, любовь моя. — Его карие глаза были полны сожаления. — Пройдут недели, возможно, месяцы, прежде чем я вернусь. Но я обязательно вернусь, обещаю тебе.

Охваченная страхом, Лизетт сжала мужа в объятиях. Дитер мертв. Люк Брендон мертв. Она потеряла ребенка и дом. Если еще и Грег не вернется, ей этого не перенести.

— Береги себя, — взмолилась Лизетт.

Он посмотрел на нее и улыбнулся:

— Не волнуйся, ничего со мной не случится.

Джип затормозил возле коттеджа. Грег нехотя поднялся с кровати. Подойдя к окну, он сделал знак шоферу, давая знать, что сейчас выйдет.

— На следующий год к этому времени все уже закончится, — сказал он, торопливо одеваясь. — В июле сорок пятого ты уже будешь удивлять калифорнийскую публику своим французским акцентом!

Лизетт села на кровати, волосы ее рассыпались по плечам, глаза округлились. Калифорния. Она не думала об этом, поэтому сейчас ее охватили противоречивые чувства.

Грег снова улыбнулся:

— Тебе там понравится. Солнце, море. И никаких воспоминаний.

Лизетт вцепилась в простыню. Никаких воспоминаний. Ни Вальми, ни дождливого неба над буковой рощей, ни кукурузных полей, ни яблоневого сада.

Шофер в нетерпении несколько раз нажал на педаль акселератора. Надев китель и фуражку, Грег заключил жену в объятия.

— Господи, как же я люблю тебя! — воскликнул он, прильнув к ее губам.

С улицы послышались сигналы клаксона. Грег с трудом оторвался от Лизетт.

— Я вернусь. Жди меня.

— Буду ждать, обещаю.

Грег последний раз привлек к себе жену, а затем стремительно вышел из комнаты, сбежал по ступенькам на улицу и прыгнул на сиденье джипа. Грег даже не оглянулся, когда машина рванулась с места.

Лизетт долго стояла у окна, глядя на освещенные лунным светом крыши Сент-Мари-де-Пон. С рассветом Грегу предстояло отправиться в бой. Когда же сопротивление немцев на западе Нормандии будет сломлено, одни американские части переведут на юг, в Бретань, другие — перебросят на восток, где они попытаются оттеснить врагов за Сену. Лизетт не знала, куда отправят Грега. Не знала она и того, когда ждать его возвращения.

Уснуть ей не удалось. С первыми проблесками рассвета Лизетт оделась, тщательно застелила постель и вышла из дома.

Мощеная улица была пустынна. Подходя к мосту, Лизетт услышала крики петухов и отдаленный звон молочных фляг. Поросшие травой берега речки были влажными от росы, в траве виднелись закрытые головки ноготков и болотной калужницы.

Лизетт направилась по узкой тропинке к буковой роще. Ей оставалось выполнить один долг, прежде чем начать новую жизнь.

Деревья постепенно редели, и вот перед Лизетт обозначились руины замка. Она свернула в сторону. Высокая трава щекотала ее голые ноги, когда Лизетт шла к часовне и растущей позади нее вишне.

* * *

Через месяц, в августе, немцев все еще не удалось отбросить за Сену. Информации о боевых действиях почти не поступало. Войска союзников взяли Кан, но дальше к югу продолжались ожесточенные бои. Лизетт чувствовала слабость и усталость. Месячные были скудными и быстротечными, почти незаметными. Зная, как отец тревожится за нее, Лизетт понимала, что, заметив ее недомогание, он отошлет ее к матери в Баллеру. Скрепя сердце она отправилась к доктору Оже.

Доктор поздравил ее с замужеством, осмотрел и задумался. Интересно, кто же отец ребенка? Явно не американец, который высадился на берег шестого июня и женился на Лизетт лишь месяц назад. А беременность насчитывала более двенадцати недель. Что ж, американец будет не первым солдатом, не подозревающим о том, что он воспитывает чужого ребенка.

— Недомогание пройдет через пару недель…

— Откуда вы знаете? — спросила Лизетт. — Чем оно вызвано? Что со мной?

Доктор Оже покрутил в пальцах ручку, не веря в то, что Лизетт неизвестна причина ее недомогания. Впоследствии она будет убеждать всех, что ребенок родился недоношенным. Доктор вздохнул. Зря Лизетт считает его таким простаком.

— У вас примерно трехмесячная беременность, — заявил он. — Недомогание обычно заканчивается на четвертом месяце, и…

— Этого не может быть! — Лизетт с недоумением уставилась на доктора. — Это невозможно… несколько недель назад у меня были месячные…

— Месячные, гораздо более скудные, чем обычно, иногда нерегулярно продолжаются в течение всей беременности. — Доктор Оже с интересом наблюдал за Лизетт. — Особенно если женщина перенесла эмоциональный стресс.

Лизетт медленно поднялась.

— Наверное, вы ошиблись в сроках, доктор, — промолвила она. — Возможно, я беременна несколько недель, ну, от силы месяц.

Доктор Оже покачал головой:

— Никакой ошибки, мадам Диринг. Ребенок зачат месяца три назад. В мае.

Лизетт едва держалась на ногах. Значит, у нее будет ребенок. Ребенок Дитера! Тот самый, которого она желала больше всего па свете. Но теперь она замужем за Грегом, и он подумает, что Лизетт намеренно обманула его. Вышла замуж только ради того, чтобы дать ребенку имя.

— Боже мой! — прошептала Лизетт, мертвенно побледнев. — Боже мой…

— Мадам Диринг… — встревожился доктор Оже.

Но Лизетт уже не слушала доктора. Ей надо было выйти на свежий воздух и все обдумать.

— Я хотел бы еще раз осмотреть вас через месяц… — начал доктор, но дверь за Лизетт уже закрылась.