Эйнштейн (Жизнь, Смерть, Бессмертие) - Б Кузнецов

На торжественной церемонии вручения премии, вернее при подготовке этой церемонии, имел место дипломатический казус. Швейцарский посол претендовал на роль представителя страны, гражданином которой является новый нобелевский лауреат. Эйнштейн действительно сохранил швейцарское подданство. Но посол Германии претендовал на такую же роль: в качестве члена Прусской Академии наук Эйнштейн считался гражданином Германии. Уже известная нам шутка Эйнштейна в "Таймсе" ("сейчас, после экспедиции Эддингтона, в Германии автора теории относительности называют немецким ученым, а в Англии - швейцарским евреем, в ином случае произошло бы обратное") оправдывалась. В Швеции отдали предпочтение более официальной и более постоянной швейцарской версии, и родину Эйнштейна представлял посол Швейцарии.

Нобелевскую премию Эйнштейну собирались присудить уже давно. Но в Нобелевском комитете колебались. Теория относительности встречала немало возражений. У Нобелевского комитета существовала тогда традиция давать премии за конкретные открытия - бесспорные и практически применимые. Шведская Академия и Нобелевский комитет боялись политического резонанса присуждения премии за теорию относительности, боялись неизбежной реакции со стороны Ленарда и иже с ним. Поэтому присуждение премии было сформулировано следующим образом: "Премия присуждается Эйнштейну за открытие закона фотоэлектрического эффекта и за его работы в области теоретической физики" [42].

42 Frank, 202.

222

Ленард сразу же направил в Шведскую Академию наук резкий протест.

Получив премию, Эйнштейн отдал всю сумму Милеве.

После возвращения в Германию Эйнштейн чаще, нежели раньше, выступал с научно-популярными лекциями и с докладами на общие темы перед сравнительно широкой аудиторией. Он участвовал также в благотворительных концертах. На этом поприще слава пришла к нему с неожиданной стороны. Как-то в одном из городов Германии он выступал в концерте. В публике сидел молодой журналист, которому предстояло написать отчет о концерте. Он обратился к одной из зрительниц:

- Кто этот Эйнштейн, который выступает сегодня?

- Боже мой, разве вы не знаете? Это же великий Эйнштейн!

- Ах, да, конечно. - И он принялся что-то строчить. На следующий день в газете был напечатан отчет о выступлении великого музыканта Альберта Эйнштейна. О нем говорилось как о музыкальной знаменитости, как о несравненном виртуозе-скрипаче.

На Габерландштрассе очень веселились и больше всех сам Эйнштейн. Он вырезал заметку, постоянно носил ее с собой и, показывая знакомым, говорил: "Вы думаете, я ученый? Я знаменитый скрипач, вот кто я на самом деле!" [43]

43 Freeman. The story of Albert Einstein, p. 124.

В 1928 г. Эйнштейн ездил в Давос, где читал лекцию для больных студентов. После этого ему пришлось остаться в Швейцарии в качестве пациента - у Эйнштейна после усиленной гребли на тяжелой лодке появились симптомы расширения сердца. В Цуосе, в отеле, он пожалел старика портье, не дал ему нести чемодан, понес чемодан наверх и слег с тяжелым нарушением сердечной деятельности. Ему пришлось долгое время провести в постели. Эльза искала помощника, который сделал бы возможным для больного дальнейшую научную работу. Ей порекомендовали Эллен Дюкас, которая осталась секретарем Эйнштейна до конца его жизни.

223

Наступил 1929 год. Приближался день пятидесятилетия Эйнштейна. Появились уже первые "ласточки" с фотоаппаратами и репортерскими блокнотами. Эйнштейна испугала надвигавшаяся гроза, он сбежал и за несколько дней до юбилея поселился в маленьком коттедже на берегу озера вблизи Берлина. В день рождения собралась семья. Эльза и ее дочери привезли обед с любимыми блюдами Эйнштейна, в том числе грибами, тушеными овощами, салатом, фруктами и тортом. Кофе и вино были запрещены.

Эйнштейн еще не оправился от болезни. Он был в своей обычной одежде: старых брюках и простом свитере. Ему разрешили выкурить трубку (он так и не смог отказаться от курения). Когда Эльза спрашивала его: "Сколько трубок ты выкурил сегодня?" - он неизменно отвечал: "Одну". - "Ты все-таки плохой математик", - говорила ему Эльза [44].

44 Garbedian H. Albert Einstein, p. 240.

45 Frank, 223.

Берлинский муниципалитет решил подарить Эйнштейну ко дню рождения загородный дом. Однако муниципальные чиновники допустили при этом удивительную небрежность. Дважды Эйнштейну дарили участки, на которые права муниципалитета не распространялись. Создалось крайне неловкое положение. Ученого попросили, чтобы он сам подыскал подходящий участок, который муниципалитет мог бы купить и построить на нем дом. Эльза нашла такой участок в деревне Капут, вблизи Потсдама. Был заключен контракт с владельцами, приглашены архитектор и строители. Между тем вопрос о выделении средств на покупку участка и постройку дома встретил сопротивление националистической группы членов муниципального совета, и решение затянулось. Вся история приняла совершенно недостойный характер, и Эйнштейн решительно отказался от подарка. Он написал бургомистру Берлина письмо, в котором говорилось:

"Дорогой господин бургомистр! Человеческая жизнь коротка, а власти действуют медленно. Моя жизнь, я чувствую, тоже слишком коротка, чтобы я мог приспособиться к Вашим методам. Я благодарю Вас за Ваше дружественное намерение, но сейчас день моего рождения уже позади, и я отказываюсь от подарка" ".

Работы по постройке дома были уже начаты, и Эйнштейну пришлось самому оплатить и участок, и строительство дома.

224

Эльза по этому поводу говорила Филиппу Франку: "Таким образом, мы, сами не желая того, приобрели прелестный собственный дом, расположенный в лесу, возле воды. Но мы истратили почти все наши сбережения. Теперь у нас нет денег, но есть свой дом. Это позволяет чувствовать себя в большей безопасности" [46].

46 Ibid.

Тихая деревушка Капут расположена в холмистой местности возле озера и окружена лесом. Дом Эйнштейна находился за деревней, в нескольких минутах ходьбы от озера. На берегу озера - причал и возле него па якоре маленькая яхта "Туммлер". Кругом - спокойный сельский ландшафт, тишина и свежий воздух.

Эйнштейн садился в яхту, поднимал паруса и брался за руль. Часами он оставался в этом убежище, недоступном телефону и визитам.

В 1930 г. на Эйнштейна обрушилось большое горе - тяжелая душевная болезнь его младшего сына Эдуарда. Старший сын Ганс-Альберт часто приезжал в Берлин, интересовался идеями и жизнью отца, знакомил его со своими работами. Он рассказывал, как на озере близ виллы Капут Эйнштейн катался с ним на яхте и чуть не разбил ее, увлекшись рассказом о единой теории поля. Младший сын давно уже тревожил Эйнштейна. Способный, с поразительной памятью, виртуозный пианист, он отличался патологической неспособностью к конструктивным результатам в науке, а в музыке - к выявлению собственных настроений. Но худшим было другое. Эдуард переходил от болезненно напряженного преклонения перед отцом к еще более болезненным пароксизмам недовольства, к упрекам и жалобам. В начале лета 1930 г. Эйнштейн получил от Эдуарда письмо с истеричными обвинениями. Эйнштейн поспешил в Цюрих. Милева в отчаянии рассказала ему о возрастающей патологической меланхолии Эдуарда. Цюрихские и потом венские психиатры не могли остановить быстрое угасание мозга, болезнь развивалась и надежды на выздоровление не оставалось. Эйнштейн вернулся в Берлин резко изменившимся, сразу постаревшим, подавленным.

Это тяжелое настроение не рассеялось во время нового путешествия. В 1930 г. Эйнштейну предложили прочесть цикл лекций в Калифорнийском технологическом институте в Пасадене в качестве "приглашенного профессора" (visiting-professor). На этот раз Эйнштейну хотелось ограничиться чисто научными беседами. Развитие теоретической физики во второй половине двадцатых годов дало множество поводов для подобных дискуссий.

Но уже в нью-йоркской гавани все обернулось по-иному. Здесь пароход стоял пять дней, которые вспоминались Эйнштейну как сплошной круговорот речей, приемов, интервью, осмотров и снова речей. Пароход не успел причалить, как на палубе появилось больше сотни журналистов, и Эйнштейн, не опомнившись от натиска, обещал одному из них часовую беседу и уже отвечал другому на вопросы: "Как изложить в одной фразе теорию относительности?", "Где ваша скрипка?", "Содействует ли религия миру?" ("Пока - нет", ответил Эйнштейн), "Каково будущее человечества?" и т.д. Тут же появились фотографы и запечатлели пытавшегося скрыться, немного растерянного, бледного человека в черном пальто с развевающимися седыми волосами.

Перед отъездом из Нью-Йорка в Калифорнию Эйнштейн зашел в собор Черч-Риверсайд на берегу Гудзона. Собор украшен скульптурными изображениями великих людей всех времен и народов. Шестьсот скульптур, и лишь одпа из них изображает здравствующего великого человека - Эйнштейна. Тут Эйнштейну не помогло его постоянное юмористическое отношение к собственной славе. Он был очень смущен и подавлен.