Отец (не) моего ребенка - Ольга Висмут

себя должной!

– Тебе не нужно меня просить, – говорит он странным севшим голосом.

– Все равно. Прости, я не могу это принять.

Со вздохом начинаю выгребать упаковки из холодильника. Их там штук десять. Он что, всю витрину скупил?

Позади раздаются шаги. Я замираю, когда Вова останавливается за спиной. Так близко, что чувствую тепло его тела. У меня сердце начинает биться быстрее и что-то ноет внутри. Хочется, чтобы Вова обнял меня. Прижал к себе, успокоил. Сказал, что все будет хорошо.

– Кать, – он кладет руку мне на плечо, – посмотри на меня.

Но я продолжаю молча пялиться в холодильник и сжимать в руках дурацкие упаковки с форелью.

– Катя, – его голос становится жестче. – Посмотри на меня.

– А если не хочу? – дергаю плечом. – То что?

– Тогда мне придется сделать так, чтобы ты захотела.

Он силой разворачивает меня. Прижимает к себе и, не давая опомниться, накрывает губы яростным поцелуем.

Пластиковые упаковки падают из моих рук.

Мы целуемся жадно, глубоко, сплетая языки в диком танце. Мое тело дрожит, сердце бьется как сумасшедшее.Чувствую, как руки Вовы медленно поднимаются вдоль моих бедер, задирая подол.

– Нет! – нахожу в себе силы его оттолкнуть.

Отступаю, тяжело дыша.

Он тоже тяжело дышит. Смотрит на меня пугающим темным взглядом.

– Почему “нет”? – хрипит. – Ты ведь тоже этого хочешь!

Мои щеки начинают пылать.

Он прав. Но никогда не дождется, чтобы я это признала.

– Не принимайте желаемой за действительное, – бурчу, опускаясь на колени.

Надо же с пола собрать все, что уронила. Все-таки Вова деньги платил.

Он пристраивается рядом со мной.

– Давай помогу.

– Я сама.

Наши руки сталкиваются над очередной упаковкой.

Я быстро отдергиваю свою.

– Кать, – он хватает меня за запястье. – Посмотри на меня. Пожалуйста.

Странные нотки в его голосе вынуждают меня поднять голову. Смотрю на Вову и кусаю губы. Что он еще придумал?

– Пожалуйста, – повторяет он тихо, – давай не будем ссориться из-за ерунды.

Я застываю.

Вова поднимает руку, проводит по моей щеке. А у меня нет сил даже отпрянуть. Наоборот, хочется прильнуть щекой к его теплой ладони.

– Ты обещала сделать мне пиццу, – он улыбается. – Я тебе помогу.

Как ни в чем не бывало, собирает разбросанные упаковки, потом помогает мне встать. Я уже не сопротивляюсь. Он прав, у меня не то положение, чтобы ссориться с ним.

Вова вновь садится за стол. У меня по телу мурашки от его близости. Не могу думать ни о чем другом, кроме того, что он наблюдает за мной.

Пытаюсь абстрагироваться от происходящего и сосредоточиться на том что делаю. Надо в конце концов нарезать эту дурацкую колбасу!

Но Вова наклоняется и внезапно целует меня в шею. Я дергаюсь. Нож соскальзывает с колбасы, и оставляет на пальце тонкий порез.

– Ой, – вырывается из меня.

Машинально сую палец в рот.

Вова накрывает мою пострадавшую руку своей. Смотрит так, что жар снова растекается по всему телу.

– Больно? – спрашивает он хриплым голосом.

– Нет, просто испугалась, – сглатываю комок, застрявший в горле.

– Где аптечка? – доносится как сквозь туман.

Ничего не могу поделать с собой. Мое тело слишком откровенно реагирует на близость этого мужчины!

– В коридоре на стене, – поясняю, опуская глаза.

Только бы он не догадался, что я сейчас чувствую!

Вова возвращается с перекисью и пластырем. Аккуратно заклеивает мой палец. Потом подхватывает меня на руки и относит на диванчик, где еще недавно сам сидел.

– Все, сиди здесь, – говорит строгим тоном. – Дальше я сам.

– А? – недоуменно моргаю. – Сам пиццу сделаешь?

– А что ее делать? Тут и ребенок справится.

И опять Вова меня удивляет. Пожав плечами, ловко режет колбасу на тонкие ломтики. Нож сверкает в его руках. Затем принимается за оливки.

– А где ты так научился? – с любопытством слежу на ним.

– В армии, – поясняет он. – Есть такой пункт в моей биографии.

– Оу, не знала.

– Да, нас там гоняли как положено, – усмехается он.

Подкидывает оливку и ловит губами. Потом наклоняется ко мне. Я понимаю, чего он хочет, и мое лицо заливает огнем.

Но Вова настырный. Не дает мне уклониться. Прижимается губами к моим губам, и оливка попадает мне в рот.

– Вкусно? – он смеется, поглядывая на меня.

Мне остается только с досадой кивнуть.

Наконец, пицца стоит в духовке. Я помогаю нарезать салат и раскладываю на тарелке филе красной рыбы. Раз уж Вова ее купил, то не выбрасывать же? Буду есть!

Стоит принять это решение – и на душе становится легче.

Мы вдвоем накрываем на стол. Вова постоянно рядом со мной. Спешит помочь, поддержать…

Совсем на него не похоже.

Я не пойму, какой он настоящий. Жесткий бизнесмен со стальными нервами, меценат с добрым сердцем или коварный соблазнитель, решивший поиграть с бедной девушкой?

А может он и то, и другое, и третье?

Между нами огромная пропасть. Я сомневаюсь, стоит ли мне переступать через нее. Но зато вижу, как на меня смотрит Вова. И знаю, чего хочу…

52

Я едва могу отвести взгляд от Вовы. И он так смотрит на меня, будто пожирает глазами.

Не выдерживаю. Первая поднимаюсь с пустой тарелкой и несу ее к мойке. Мне сейчас надо расслабиться и успокоиться.

Мою тарелку с особой тщательностью. Она уже скрипит, но я продолжаю ее тереть. Пена белыми хлопьями падает в раковину.

– Все в порядке? – вкрадчиво спрашивает Вова, останавливаясь у меня за плечом.

Вот нельзя так подкрадываться и так шептать! У меня же мурашки по всему телу.

– Да, конечно, – улыбаюсь я. – Просто устала сегодня.

– Ага, тяжелый день, – он соглашается со мной.

И не отходит. Его тень укрывает меня. Окружает собой, будто коконом. Я вдыхаю его аромат, смешанный с запахом моющего средства. Он дурманит.

Ставлю тарелку в отделение для сушки. Она слегка соскальзывает. Слышится звон.

Я вздрагиваю. Перевожу вновь взгляд на Вову.

И пропадаю окончательно.

Его глаза, как два омута, затягивают меня.

– Закончила? – произносят жесткие губы.

Кажется, что они уже ласкают меня. Раз мы стоим так близко.

– Да, – хрипло отвечаю.

– Все было очень вкусно.

– Не