Похищая жизни - Валерия Чернованова

Бедная девушка, не переставая кивать и кланяться, пятясь задом, шмыгнула в коридор. Так как единственным объектом в комнате теперь числился я, на меня и обрушилась лавина материнского энтузиазма. Совсем неплохо для умирающей!

— Устроим скромное суаре персон так на пятьдесят. Как считаешь, никого не обидим?

Представил полсотни кокеток, требующих моего участия, и сразу предупредил:

— Только пусть это будет званый вечер, а не смотрины.

— Да не вопрос! — подозрительно быстро согласилась маман. Наверное, решила, что предки девиц как никто другой сумеют разрекламировать своих чад. Тем более можно будет убить сразу двух зайцев: и невесту выбрать, и с будущей родней познакомиться. Чтобы меня успокоить, принялась перечислять: — Пригласим мистера Блейка с супругой. Нельзя забывать о карьерном росте. И Николаса, этого приятного во всех отношениях молодого человека, непременно желаю видеть. Ты очень выигрываешь на его фоне. А очаровательная мисс Брук пусть приходит со своим кавалером. Они с лордом Вильерсом такая замечательная пара!

Кажется, меня перекосило. Парочка высший класс! Да и маменькины ремарки слушать уже не было сил.

Убедившись, что мое общество ей больше без надобности (теперь организаторский пыл направлен на подготовку грядущего сабантуя), под шумок покинул комнату и отправился к себе спать. Надеюсь, хотя бы до вечера меня оставят в покое.

Алексис

Кажется, я немного припозднилась. Не потому что хотела заставить Уистлера ждать, просто не рассчитала со временем, потратив на сборы больше, чем следовало бы. Но винить в этом нужно не Алексис, а Шейрона! Это его, полная несправедливых сентенций записка, выбила меня из колеи. Подумаешь, забыла про свидание. Во второй раз. С кем не бывает! Причем в обоих случаях имелись веские на то причины: сначала меня похитили, потом нашей встрече помешало ненастье, из-за которого я вынуждена была заночевать в Сентвуде.

Помимо всего прочего Вильерс ставил мне в упрек, что я якобы обманывала его, изменяя с первым встречным, явно намекая на Девина. Хотя того назвать первым встречным даже с большой натяжкой не получится. Ревнивый глупец! Огульно обвинил меня в том, чего я не делала, но, признаюсь, хотела бы сделать, а если еще точнее, просто пока не успела. В общем, как понимаете, послание бастарда основательно подпортило настроение. К счастью, приглашение от Маделин на завтрашнее суаре его немного улучшило; я решила забить на все и не расстраиваться по пустякам. Тем более что поводов для волнения и так было предостаточно.

К тому времени как пришла, Уистлер успел промокнуть до нитки и в шляпе с обвислыми полями больше походил на чучело, какие выставляют посреди поля для отпугивания ворон. Кстати, в окрестностях кладбища я их точно не заметила. То ли уже все спать полегли, то ли действительно Девин распугал, потому как не стоял на месте, а расхаживал взад-вперед перед часовней, тщетно пытаясь согреться и, скорее всего, обзывая меня почем зря.

Когда подошла к ближе, дождик закончился. Мелочь, а приятно. Я закрыла зонт и, стараясь не смотреть в метавшие громы и молнии зеленые глаза, встряхнула им так, что брызги каскадом обрушились на стоящего рядом напарника. Тот выругался и, кажется, снова в мой адрес. И чего нервничать, все равно мокрее не станет.

Примирительно произнесла:

— Такие заторы на дорогах. Пришлось делать крюк, чтобы не застрять в центре.

— Почему не сказала за тобой заехать? — старательно пытаясь скрыть недовольство, которое так и выплескивалось наружу, процедил Девин и устремился к воротам Старого кладбища.

— Ты не предлагал, — пожала я плечами.

Старое кладбище находилось на окраине Миствиля, сразу за ним начинались пригородные виллы, хотя, как по мне, место для проживания было еще то. А вообще, как говорится, на любителя. Может, кому и нравится. Расшатались нервишки, выглянул в окно, посчитал надгробия и успокоился. Спи — не хочу! И опять же, лютики-цветочки под носом. Собрал букетик, поставил на прикроватную тумбочку: дыши и любуйся. В общем, романтизм и готика — в одном флаконе.

— Милое местечко, — стараясь не отставать от напарника, пробормотала я.

Благо, сияния редких звезд хватало, чтобы разглядеть узкую вытоптанную тропинку, по обеим сторонам которой частоколом возвышались надгробные плиты. Где-то вдалеке ухнула сова и, аккомпанируя ей, просвистел ветер. Огромная тень, сорвавшись с дерева, закружила над нашими головами, взмахивая тяжелыми крыльями, а в двух шагах от меня зашуршал кустарник. Я тоненько взвизгнула и повисла у Девина на руке.

С опаской оглянулась назад:

— Далеко еще?

— Почти пришли, — сосредоточенно глядя перед собой, ответил Наблюдатель.

И не обманул. Попетляв по погосту минут десять (без Уистлера я бы тут точно запуталась), мы вышли к усыпальнице, выстроенной из серого, покрытого лишайником камня. Ее вход, словно верные стражи, охраняли жуткого вида горгульи. Лично меня их оскалившиеся морды привели в трепет. Наверное, на то и было рассчитано. Если бы не присутствие рядом верного соратника, которого, казалось, совсем не впечатлили удручающие пейзажи, я бы подобно истеричной барышне упала в обморок. На ватных ногах приблизилась к двери, оцинкованной снаружи железом, и потянула на себя ручку в форме кольца. Заперто.

— И как туда попадем? — запоздало спохватилась я. Мысль о том, что склеп может быть заперт, почему-то раньше не пришла в голову.

Не говоря ни слова, Уистлер приблизился к одному из каменных чудовищ и к моему удивлению засунул руку прямо в раскрытую пасть. Невольно зажмурилась, будто опасалась, что страшила сейчас оттяпает ему конечность, а может, не побрезгует и всем напарником. Приоткрыв глаза, увидела, как Девин, целый и невредимый, извлекает из своеобразного тайника внушительных размеров ключ.

— Когда-то Венда мне о нем рассказывала, — пояснил он, вставляя ключ в замочную скважину и проворачивая три раза. Навалившись всем телом, толкнул дверь, и та нехотя, со скрипом отворилась, впустив нас в мрачное сырое помещение. На шероховатых стенах висели факелы. Ухватившись за древко, Уистлер чиркнул спичкой, разбавив тьму золотистыми бликами, и шагнул на лестницу, ведущую к последнему приюту предков госпожи Илис. Я продолжала топтаться у входа.

— Если хочешь, могу спуститься один, — посмеиваясь над моей робостью, предложил бесстрашный напарник.

— И не надейся! Я с тобой! — В один миг оказалась рядом и снова ухватилась за его рукав. Пусть думает, что хочет, но сама я в этом экзотическом месте ни за что не останусь!

Крутая лестница привела нас в длинное просторное помещение, по обеим сторонам которого, в нишах, стояли домовины со своими безмолвными квартирантами. Стало жутко. Захотелось с визгом выскочить из этой обители скорби и бежать со всех ног к часовне, а оттуда — до каретного депо, соседствующего с кладбищем. Приказала себе собраться, засунуть беспочвенные страхи куда подальше и перестать озираться в поисках привидений.

Отсвет факела ложился на серые, изрезанные трещинами стены, касался дубовых гробов, стелился нам под ноги. Затаив дыхание, я двигалась вслед за Уистлером, трусливо прячась за его широкой спиной и судорожно вспоминая подходящие к случаю молитвы.

Девин остановился возле симпатичного гробика из светлого ясеня, передал мне светильник и, распахнув двубортное пальто, извлек из внутреннего кармана металлический крюк. Попытался приподнять с его помощью крышку, но дерево отсырело и не поддавалось.

Стараясь быть полезной и по возможности помогать кряхтящему от напряжения напарнику, я светила факелом и подкидывая дельные советы:

— Просунь поглубже. Та-а-ак… Теперь тяни вверх. Молодец! Еще чуть-чуть… Поднатужься!

Обернувшись, Уистлер злобно рыкнул:

— Может, ты угомонишься наконец?!

— И отказать себе в удовольствии пощекотать дорогому напарничку нервы? Ну уж нет! — Едва подавила в себе желание огреть этого самого напарничка зонтом. И чего, спрашивается, взъерепенился? Я к нему со всей душой, а он только и делает, что хамит! — Лучше не отвлекайся, иначе нам придется здесь прописаться.

После нескольких минут проб и ошибок, моих бесценных замечаний и Уистлеровских отгавкиваний послышался желанный треск. Крышка гроба, прочертив дугу, глухо ударилась о стену. В немом шоке мы уставились на лоскуты темного шелка — все, что осталось от платья, — и брошку с аквамарином, который прекрасно сохранился, и сейчас мягко мерцал в свете факела. Уистлер поворошил железкой, словно угли, полуистлевшие кости. Наверное, хотел нарыть еще фамильных драгоценностей.

Сухо заключил:

— Это Абигейл.

Не знаю, почему он так решил, но я ему сразу поверила и, посчитав ревизию оконченной, пулей выскочила из подземелья.

— Ничего не понимаю, — прошептала сдавленно, испытывая острое разочарование и мечтая оказаться как можно дальше от этого места.