Преодоление земного притяжения - Николай Агафонов

— Здравствуйте, Вы не подскажете, как мне найти священника? — подойдя к нему, спросил Андрей.

Молодой человек с аккуратной бородкой обернулся.

— Искать не придется, вот он, перед Вами.

Андрей растерялся. Всякие его представления о священнике начали рушиться, еще не успев создаться. Молодой человек был в рубашке с короткими рукавами и шароварах. На ногах — китайские кеды. Батюшка, наверное, поняв причину растерянности Андрея, улыбнувшись, проговорил:

— Да Вы не смущайтесь, это я для удобства так одет, чтобы с мотоциклом возиться, барахлит он у меня малость. Так Вы по какому, собственно говоря, делу?

Когда Андрей представился, священник сказал:

— А я почему-то так и подумал, хоть и говорит пословица: «Попа и в рогожке узнаешь», — но сегодня, думаю, и к Вашему брату-корреспонденту это относится. Что мы здесь с Вами стоим, пойдемте ко мне в дом, время как раз обеденное.

Андрей, повинуясь обаянию этого молодого священника, безропотно пошел за ним в дом. У невысокого деревянного дома, возле храма, их встретила молодая женщина с маленьким ребенком на руках, еще двое малышей возились около крыльца в куче песка.

— Это моя супруга Любовь Сергеевна и наши трое детей. Проходите, Андрей Николаевич, в дом, мойте руки и прошу к столу, там и поговорим.

Когда Андрей зашел в горницу, вся семья батюшки сидела, ожидая его, он тоже собирался присесть. Но тут все встали и, повернувшись к переднему углу с иконами, запели молитву. Андрей, уже было присевший, подскочил, как ужаленный, не зная, что ему делать, так и стоял вполоборота к иконам. Повернуться полностью к иконам он не решился. Ему казалось, что этим он как бы выразит свое участие в молитве, а это он меньше всего хотел показать. Краешком глаза он заметил, что малые дети тоже подпевают родителям. После пения молитвы священник повернулся к столу и, перекрестив его рукой, нараспев произнес какую-то молитву, в которой Андрей четко расслышал, что благословляется «ястие и питие рабом Твоим». То, что и его причисляют к рабам, почему-то больно кольнуло самолюбие Андрея. В сознании всплыла картинка из учебника, где школьник пишет на доске: «Мы не рабы, рабы не мы».

Жена священника разлила по тарелкам куриный суп:

— Кушайте, Андрей Николаевич, Вы ведь с дороги.

На десерт к чаю подали оладьи с медом. Андрей решился начать разговор:

— А как мне Вас величать? — обратился он к священнику.

— Отчество у меня Петрович, но для простоты зовите, как это принято — отец Павел.

— Какой же Вы мне отец, — улыбнулся Андрей, — мы с Вами почти ровесники.

— А Вы воспринимайте эту приставку к имени как некое звание у военных, например, капитан, — засмеялся батюшка, — но, если Вам все же неудобно, зовите Павел Петрович, мне все равно. Или лучше давайте на ты, раз мы ровесники, и матушку Любу зовите просто Люба.

— Можно попробовать, — согласился Андрей.

— Вот и хорошо, Андрей, а теперь давай выкладывай, что бы хотела вызнать твоя любопытная корреспондентская душа…

— Да прежде всего хотелось бы знать, чем ты так напугал лектора и какой вопрос собирался ему задать?

— Не знаю, какой вопрос я бы ему задал, ведь это зависело от темы его лекции, а лекция, увы, не состоялась.

— Ну, если бы он, к примеру, стал говорить, что наука отрицает идею Бога?

— Тогда я бы спросил: какая конкретно наука отрицает Бога?

— К примеру, физика. Эта наука дает человеку реальную картину окружающего нас мира и ни о каком Боге она не свидетельствует.

— Правильно ты говоришь, — согласился Павел, — физика может свидетельствовать только о физическом, материальном мире и о его законах, так как этот физический мир является единственным предметом ее изучения и ничего не может говорить о духовном мире и о его законах, ибо это не входит в пределы компетенции физики как науки. То же можно сказать и о других естественных науках.

Андрей надолго замолчал, не торопясь отхлебывая чай и обдумывая тупиковую ситуацию. Наконец он улыбнулся и торжественно сказал:

— Есть такая наука.

— Это какая же? — удивился отец Павел.

— Научный атеизм, — торжественно провозгласил Андрей.

— Боюсь разочаровать тебя, Андрей, но научный атеизм вовсе не является наукой по той простой причине, что он не имеет своего собственного положительного предмета.

— Как так не имеет предмета, — растерялся Андрей, — религия и является его предметом.

— Тогда это уже не научный атеизм, а религиоведение. Но оно изучает историю религиозных исканий человечества в его разных культурных проявлениях — и не более.

— Но научный атеизм говорит о Боге в отрицательном, конечно, значении.

— Бог может быть предметом изучения только богословия, но не атеизма, который держится на одном голом отрицании.

— Ну, хорошо, — сказал Андрей, — если атеизм не может доказать, что Бога нет, то может ли религия доказать, что Он есть?

— Тоже не может, — согласился отец Павел.

— Вот видишь, — торжествовал Андрей.

— Религия, Андрей, не доказывает бытие Бога, а показывает Его. Говорит о том, что Богу нужно верить. Если бы Бога можно было доказать, то это была бы уже не вера в Него, а знание. Но, в отличие от атеизма, у богословия есть веские аргументы в пользу бытия Бога.

— Это какие?

— Ну, например, если мы зададимся вопросом о первопричине нашего мира, то есть откуда взялся этот мир, то невольно приходим к умозаключению о Боге как Творце.

— Ерунда, — начал уже сердиться Андрей, — никто мира не творил, он сам себя сотворил.

— Интересно, кем бы я выглядел в твоих глазах, если бы на вопрос, кто испек эти оладьи, заявил, что никто их не пек, они сами испеклись. Тесто нечаянно упало в кислое молоко и, перемешавшись, стало прыгать на горячую сковородку. При этом учти, оладьи — самое простейшее кулинарное блюдо, состоящее из трех-четырех компонентов. А ты говоришь, мир сам себя создал.

Отец Павел стал смеяться, Андрею тоже стало смешно от этого примера. Он, хохоча, взял оладушек с тарелки и серьезно его вопросил:

— Так ты сам себя испек? Ну так получай, — и, разорвав его пополам, обмакнул в мед и, отправив в рот, запил чаем. — Все, Павел, я окончательно запутался. Видно, нас недоучили в институте.

— Да те, кто вас там обучал, сами не могут разобраться толком в этих вопросах. Разум и логика к истинной вере привести не могут, а только могут дорогу к ней расчистить. Больше не будем сегодня о серьезных вещах. У нас, Андрей, после обеда намечено важное мероприятие, хочу матушку Любу на мотоцикле научить ездить.

— Да брось ты, Павел, зачем это мне? — засмущалась матушка.

— Как — зачем? А вдруг у меня срочное дело, а тебе в это время в район надо съездить за чем-нибудь. Не спорь со мной, ездить на мотоцикле проще, чем на велосипеде.

Все опять встали из-за стола и пропели молитву. Андрей на этот раз стоял лицом к иконам, считая, что это не означает его участия в молитве, а лишь дань уважения к гостеприимным хозяевам дома. Мотоцикл был «Иж-Юпитер» с коляской. Отец Павел пояснил, что в его хозяйстве эта техника необходима. На машину у него нет средств, а на мотоцикле и сено из леса корове можно привезти, и за продуктами в район съездить, и на рыбалку. Андрей разместился в коляске, отец Павел сел за руль, матушка Люба уселась сзади него. Пока выезжали из деревни, отец Павел, перекрикивая рев мотора, объяснял жене, как надо переключать скорости. За деревней они поменялись с матушкой местами. Та долго не могла тронуться с места, наконец поехала. Вначале ехали тихо, на первой скорости. Павел потребовал переключиться на вторую, а затем и на третью. На дороге попался камень и матушка, не справившись с рулем, повернула в сторону, мотоцикл понесся под косогор к реке.

— Убирай газ и тормози, — закричал отец Павел.

Но матушка, испугавшись, вместо торможения прибавила газу — и уже через минуту все трое оказались в реке. Андрей даже толком не успел испугаться. Было неглубоко, чуть выше пояса. Отец Павел начал было сердито выговаривать матушке, но потом, увидев, что она сама чуть не плачет, стал нарочито смеяться:

— Ну, молодец Люба, искупала нас, ай да молодец!

Но матушка его веселья не разделяла. Выйдя из воды и отжав полу юбки, сказала:

— Ну что, убедился в моей неспособности управлять мотоциклом?

— Да что ты, Люба, Бог с тобой, с кем не бывает. Вон медведей в цирке и то обучают на мотоциклах.

— Вот пусть медведи и ездят, а меня не проси, больше за руль ни за что не сяду, — и пошла в деревню.

— Люба, — крикнул Павел, — пришли к нам Пантелеича с лошадью, мотоцикл вытягивать.

— Пришлю, — крикнула матушка Люба и помахала с косогора рукой. Отец Павел с Андреем, скинув верхнюю одежду и разостлав ее на солнце сушиться, стали плавать около мотоцикла наперегонки. Вечером за Андреем прибыл присланный из администрации «уазик», но он отослал его назад, сказав, что вернется своим ходом. Еще целую неделю он пробыл в гостях у отца Павла и матушки Любы. Вместе с батюшкой они на утренней зорьке ездили на речку рыбачить. Косили сено на лесных делянках. Подолгу беседовали обо всем на свете. К поезду на вокзал отец Павел сам отвез Андрея. Прощались как старые друзья.