Горны Империи - Олег Верещагин

- Какие объедки? - Денис кинул взгляд на сумки. Петька насупился, но потом, наверное, решил, что странно, но хорошо одетый парень не станет покушаться на содержимое - и даже доверительно пояснил:

- У меня мамка работает в ресторане. Тут, на площади. Там все сливки столуются, банкеты устраивают, то и сё... Мамка официантка, ей то и дело купюры в платье суют. А я так - подмети-подай-принеси-почисть. Ну а после ночи жрачка всегда остаётся. Вот и сегодня - Пахом гулял...

- Пахомов, Алексей Антонович, директор Совета Латифундистов? - подсказала Денису память крепкого спортивного мужика - неприятного...

- Ну... Столько всего на столах осталось! - Петька закатил глаза. - Там наши даже доесть потом не смогли, всем перепало - воз, вон, тащу домой, - он тряхнул сумками. - А ты... чего так смотришь?

А как Денис смотрел? Он и не знал... Но видно и правда как-то по-особенному, потому что Петька выставил вперед плечо - трусливо-агрессивно.

- И ты доедал? - глухим от гадливости голосом спросил Денис.

- А то, - усмехнулся Петька с явным превосходством. - Вку-у-уснотища! Та-а-акие котлетки были - жаль, вот их мало осталось... А ты бы что - не стал?

- Объедки за гадами подъедать? - тяжело спросил Денис. - Я бы лучше сдох. Я бы лучше на шахту работать пошёл по двенадцать часов в день. Я бы лучше... что угодно лучше, но тарелки из-под твоих котлеток лизать не стал бы!

- Тоже малахольный... - пробормотал мальчишка, подхватывая сумки. - А Шёнк твой не иначе как к казачне в Лихобабью сдёрнул, он часто туда ездит! - и почти бегом устремился от Дениса. Обернулся шагах в двадцати, крикнул: - Дурак! - и наддал.

Но Денис не собирался его преследовать. Он поправил галстук и в глубокой задумчивости побрёл по улице - на самом деле "куда глаза глядят".

В ушах у мальчишки шумело. Вся эта сцена казалась ему выдуманной, такого просто не могло быть. Ну мразь, удивлённо подумал он о Лёшке. Такая мразь, а ведь моложе меня! Это что получается, на смену нынешней мрази уже новое поколение подросло?! Это сколько же с ними воевать-то?! Ну надо же - мальчишка холуём быть рад! Даже не хозяином - холуём! Ребятам рассказать - посмеются!

Мимолётно Денис подумал - а как же дворянские слуги Империи? Но тут же высмеял сам себя. Эти люди были потомками личных дружинников времён Безвременья и Серых Войн. И сами ощущали себя именно так - воинами при вожде. А не холопами при барине.

- М-м-мерзость! - Денис на ходу передёрнул плечами. Неужели у такого могут вырасти когда-нибудь нормальные дети?! Он же и их научит холуйствовать...

Стоп.

Денис остановился. В таком случае вся борьба просто бег по кругу. Враг будет возрождать себя снова и снова - на кухнях, в спальнях, за шторками-занавесками, в душах своих детей - куда нет хода никакой РА, никакому ОБХСС...

Но... а если попробовать отобрать детей у врага?! Не силой, не физически - это вызовет лишь ненависть. Иначе.

Денис скривился - он почти поймал за хвостик какую-то важную мысль. Но она ускользнула за воспоминание: этот... холуёныш сказал, что Франц Ильич уехал в Лихобабью, в казачью станицу. А что если рвануть следом? Повод есть. А заодно посмотреть, как живут казаки?

Эта идея вытеснила неприятное воспоминание. Денис деловито огляделся. Как туда добираться и вообще - где эта станица?..

...Через двадцать минут старый рейсовый автобус - Денис успел на него впритык - астматически пыхтя газогенератором, вёз прилипшего к окну Дениса в казачью станицу Лихобабья.

* * *

Ещё когда они ехали сюда, Денис сверху поразился тому, что дорога к Балхашу делит территорию, видную с хребта, как бы на две зоны. Абсолютно ровно. Слева - лес, джунгли. Справа - степь и весёлые рощицы. Сейчас эту степь мальчишка и наблюдал из окна.

Было красиво. И Денис не удивился и не возмутился, когда выяснил от кондуктора (тут за пригородные билеты надо было платить!), что автобус попадёт в станицу только через два часа, сделав немалый кружок по каким-то "станциям" и прочему.

- Вообще можно вот сейчас выйти, - сказал кондуктор дружелюбно. - Там от станции ходу напрямки - полчаса, если не спешить. Прямо на деревья иди и иди, к станице и выйдешь. Пойдёшь или будешь с нами крутиться?

- Пойду, - решился Денис...

...Честно сказать, он немного об этом пожалел. В степи хоть и поддувал ветерок, но то, что казалось красивым из окна автобуса, оказалось душноватым и бесконечным. Верхушки деревьев впереди - те, на которые ему советовали "держать" - словно и не приближались. Денису начало казаться, что он шагает вечность, хоть он шёл минут пять, не больше. Пересвистывались в траве перепела, а впереди степь плыла в мареве, сливавшемся с очистившимся почти полностью небом - так, что временами верхушки деревьев словно бы поднимались над степью и превращались не то в горы, не то в облака...

Мальчишка собирался раздеться до пояса и остановился. Но тут же сморгнул. В первый миг ему показалось - чудится... но уже во второй Денис понял, что прямо навстречу ему скачет человек. Всадник. Верхом. На галопе.

Денис ощупал пистолет в поясной сумке. Выпрямился. И стал ждать...

...Он приоткрыл рот.

Как и все подростки своего времени, он умел ездить верхом, и неплохо. Но... но всадник, которого он увидел, не ехал верхом. Он жил верхом. Он составлял с конём одно большое и единое целое. До такой степени безупречное, что завидовать было глупо.

Заворожённый это скачкой, Денис не сразу понял, что всаднику не больше лет, чем ему самому. Огромный соловый конь нёс мальчишку - плечистого, крепкого, но явно мальчишку. Парень сидел без седла, подогнув ноги и положив их едва ли не себе по мягкое место, упираясь в конские бока пяткой, коленкой и большим пальцем (он был босиком, в одних подвёрнутых под колено широких штанах и мятой фуражке с ярким околышем и синим верхом, из-под которой выбивался светлый лихой чуб). Повод всадник держал одним пальцем левой руки, на двух пальцах опущенной правой моталась плеть-нагайка с алой рукоятью.

- Пра, - мальчишка небрежно осадил коня прямо перед Денисом - зачарованный картиной, Третьяков-младший и не подумал испугаться, забыл. Он поднял взгляд от сипящей конской морды с раздутыми - чёрно-алыми - ноздрями и увидел широко посаженные по сторонам от задорного курносого носа синие глаза - на чёрном от загара лице. - Ты кто такой? - мальчишка легко положил ногу на седло, оперся на колено локтем.

- Мы сюда работать приехали, - с достоинством ответил Денис. Очарование пропало, взыграла гордость. Денис уже понял, что видит перед собой казака. Точнее - казачонка. - Меня Денис зовут. Денис Третьяков.

Мальчишка заливисто свистнул, вытянув обветренные губы.

- А, сынок штабса из ОБХСС? Батя рассказывал.

Это был чуть ли не первый тут человек, который понял, что Денис из Империи - и никак не отреагировал. Третьяков-младший нахмурился (внутренне). Внешне он небрежно положил руку на шею солового:

- Кра... ой!!!

Мальчишка невольно отскочил и покраснел от стыда. Конь ляскнул зубами рядом с его пальцами. Казачонок захохотал, подбочениваясь:

- Ойх-ха-ахаха!!! Куда лезешь, дубина?! Он тебе руку оттяпает, к нему даже батя не подходит, один я с Лучом... - он нагнулся, поцеловал шею коня, погладил вздрагивающую кожу. - Один я могу! - и далеко сплюнул в траву длинную ёмкую нить слюны.

- А, - понимающе сказал Денис. - Конь у тебя вместо няньки, да?

Казачонок поперхнулся. Его глаза стали удивлёнными и наивными - как будто у описавшегося кота. Он даже оглянулся - без наигрыша: ему ли вообще это сказано, может, ещё кто подошёл-подъехал?

- А? - повторил он Денисову реплику, но вопросительным тоном. - Чего?

- Ну, чтоб не страшно было в степи одному, у тебя конь - как нянька, - терпеливо повторил Денис. - А что, не так?

Мальчишка в седле со стуком прикрыл открывшийся рот. Сожалеющее смерил Дениса взглядом, аккуратно повесил нагайку на седло, сверху - фуражку. Что-то шепнул коню и плавно стёк (Денис опять завистливо вздохнул потихоньку) с седла в траву.

- Я для начала тебя несильно побью, - сказал мальчишка. - Так. Поучу. Потом штаны спущу и нагайкой до города погоню. Как тебе такая программа?

- Выполняй, - согласился Денис. И тут же получил размашистый удар-затрещину - с левака, чего совершенно не ожидал. Мальчишка кувырком полетел в траву - рука у казачонка оказалась не пацанская, чугунно-тяжёлая.

- Вставать ещё будешь, или сразу сам зад заголишь? - деловито спросил казачонок, стоя на месте. Денис правым ухом слышал только равномерный гул, а вся эта сторона лица онемела и начинала гореть. Мальчишка встал и потряс головой:

- Сильно, - признал он. - Ну тогда прости, орёл степной, я тебя тоже жалеть не буду, хоть ты тут и хозяин. Сам напросился.

И, обманно нанеся удары левой-правой, с левой ахнул казачонка под дых.

- Йух! - вырвалось у того, и он согнулся пополам. - М... уух...

Выпрямился. И кинулся на Дениса...