Дикари Гора - Джон Норман

— Я не вижу кайил, — указал я Гранту на очевидный факт, — нет ни оружия, ни чего-либо ценного.

— Всё было взято с собой, — сказал торговец.

Я смотрел вниз на порезанные тела. Стрелы, были вырезаны из тел, чтобы можно было использовать их снова.

— Подобные дела здесь всегда делаются подобным способом? — спросил я Гранта.

— Не плохо сделано, — повторился Грант. — Это — работа Пыльноногих.

— Похоже, они — дружелюбные ребята, — заметил я, — славные и приятные.

— Да, это точно — усмехнулся Грант.

Верхние части черепов у нескольких тел были обнажены, скальпы, были срезаны. Такие вещи могут быть прикреплены к поясам или шестам и использоваться в танцах. Их могут вывесить, в качестве украшений на жердях вигвама, или украсить ими военные рубашки и щиты.

— Я не понимаю этой традиции, — сказал я, указывая на трупы со снятыми скальпами.

— Такие дела обычны почти для всех племён, — спокойно пояснил Грант. -

Древняя традиция, и она совершенно неоспорима. Её происхождение, потеряно в глубине веков.

— А как по твоему мнению, зачем они это делают?

— Есть разные теории. По одной из них, это служит предупреждением возможным врагам, и подтверждением ужасности победителей. По другой — эта практика связана с верованиями о мире магии, что это — способ избежать мести убитых тобой людей.

— По-моему оставление трупов, как это сделано здесь, могло бы послужить не худшим предупреждением.

— Верно, — согласился Грант, — но, также, это вызывает не столько страх, сколько желание мести, по крайней мере, непосредственно среди дикарей.

— А твоя вторая теория, Ты относишься к ней серьезно? — спросил я.

— Не совсем. Если цель состояла в том, чтобы действительно запугать или нанести устраняющие месть телесные повреждения, то как мне кажется, трупы были бы ослеплены, или им отрезали бы руки и ноги. Но такие повреждения наносятся очень редко.

— Тогда, почему это делают, по твоему мнению?

— Лично я думаю, что это сделано от радости и жажды победы, что это вызывает сильные эмоции, что так они выражают свою месть и ненависть, а ещё я полагаю, удовольствие и жизнь. А также, чтобы показать презрение к врагу и оскорбить его, таким способом демонстрируя собственное превосходство.

Я пристально смотрел на Гранта.

— Короче говоря, это сделано потому, что это приводит их в восторг и наполняет их властью и радостью.

— Понимаю, — сказал я.

— Не сомневаюсь, что Тебе не впервой сталкиваться с подобной резнёй и с такими методами? — улыбнулся он.

— Да, приходилось, — ответил я. Я был воином.

— Я так и думал.

Я повернул свою кайилу, чтобы встать лицом к Гранту.

— Тогда давай не будем считать себя намного выше этих смирных и доброжелательных людей, — предложил он.

— Хорошо, согласен.

Грант рассмеялся.

Я осмотрелся вокруг.

— Хорошо, что мы не привели сюда девушек, — заметил я.

— Именно по этой причине, я и оставил их в лагере!

Я кивнул. Они, всего лишь красивые, напуганные, полуголые рабыни, скованные цепью за шеи в Прериях, и не стоит им видеть это. Позволим им не побыть неосведомлёнными, по крайней мере пока, о том, что может стать судьбой порабощенной белой женщины в таком мире.

— Здесь недостаточно леса, чтобы сжечь эти тела, — заговорил я снова. — Боюсь, нам придётся закопать их.

— Их нужно оставить так, как они есть, — не согласился Грант. — Это — обычная практика в Прериях.

Мы повернули наших кайил, и уже собирались покинуть это место, как вдруг услышали слабый голос.

— Помогите. Пожалуйста, помогите.

Мы с Грантом посмотрели друг на друга.

— Это там, — сказал мой спутник, повернув свою кайилу налево от нас.

Он проехал немного вперёд, посмотрел вниз со своего высокого седла, ударил по бедру, и рассмеялся. Я направил свою кайилу в его сторону.

Ниже нас, наполовину скрытые в высокой траве, на спинах, лежали два парня, в которых я признал братьев, Макса и Кайла Хобартов. Они были раздеты, и их руки были стянуты за спинами, и они не могли встать. У каждого к щиколоткам были привязаны распорки, не позволявшие свести ноги.

— Это — подарок мне, от моих Пыльноногих друзей, — смеялся Грант, — заводилы тех, кто нас преследовал.

— Многозначительный подарок, — сказал я. — Теперь они твои.

— А ещё и хорошая шутка, — добавил Грант и спросил меня: — Видишь?

— Да уж, трудно не заметить, — ответил я. На Максе и Кайле Хобартах были ножные распорки.

Краснокожие обычно применяют их для своих белых рабынь. На них надели однопозиционные ножные распорки. Лодыжки, ремешками, пропущенными сквозь отверстия, просверленные в концах жерди, плотно привязывают к разным концам этой самой жерди. У более сложных распорок есть несколько положений. В самом простом случае, отверстий в шесте сверлят несколько, и лодыжки девушки просто привязывают к той паре сверлений, что даёт разведение ног, желательное в данный момент, для каждого конкретного случая и хозяина. В более современных устройствах, используются два или даже три шеста или доски, которые могут скользить относительно друг друга, и закрепляются нужном положение стопорами или завязками. В этом, последнем виде устройства лодыжки девушки, прикрепленные к концам распорки, не надо постоянно развязывать и привязывать, при желании изменить расстояние между ногами. Оно может быть изменено в соответствии с капризами, очень легко и удобно, посредством смещения шестов и закрепления их в желательном положении штифтами. Эти распорки могут использоваться для различных целей.

Иногда их используют для запястий, шест или доска обычно ставится за спиной девушки. Также, они могут использоваться совместно с другими устройствами. В вигвамах Воинских сообществ, например, как часть развлечений, сопровождающих их празднества, девушку вполне могут использовать с распоркой на её руках, пропущенной за шеей, и привязанной за горло парой петель, которые заодно держат мешок, надетый ей на голову. Таким образом, она боится всех мужчин сообщества, поскольку она не знает, кто из них был, с ней самым жестоким. Также, она расценивает всех мужчин общества со смешанными чувствами беспомощной тревоги, поскольку она не знает, кем из них был то, кто заставил её отдаваться наиболее исступленно, наиболее смиренно, как рабыню. Дикари думают это хорошо для духа товарищества в сообществе. Безусловно, в конечном счете, она обычно присуждается тому или иному члену сообщества. Это обычно, и будет тот, кто был самым жестоким с ней или тот, кто сделал её рабство наиболее смиренным и наиболее восторженным. Рабыня узнает, кто из насиловавших стал её хозяином, когда уже будучи его собственностью, в его вигваме, после выполнения работы, он прикажет лечь на его меха. Частенько, кстати, оказывается, что эти двое мужчин — были одним и тем же в одном лице, что тот, кто наиболее безжалостно и эффективно господствовал над нею, является также и тем, кому она уступила наиболее смиренно как рабыня.