Уроки жизни - Артур Дойль

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс

27 сентября

И вновь о воине-добровольце (1)

«Сэтердей ревью»

4 ноября 1911 г.

Сэр! В своей рецензии на книгу мистера Эрскина Чайлдерса о кавалерийской тактике, где автор вновь утверждает приоритет нашего военного опыта над германскими теориями, Ваш критик постоянно цитирует анонимного офицера кавалерии, опровергающего доводы автора. Позвольте мне, стороннику тех же взглядов, предложить свои контраргументы. На днях в кабинет ко мне зашёл кавалер многих орденов, который оставил за спиной южноафриканскую кампанию и получил офицерское звание в ходе боевых действий (указываю его имя не для обнародования). Увидев у меня на столе книгу Чайлдерса «War and the Arme Blanche», он взял её в руки и заявил: «Вот это и есть, по-моему, в высшей степени убедительный военный трактат». Говорю об этом, чтобы подчеркнуть: назвать автора непрофессионалом и лишь на этом основании проигнорировать его аргументы, неразумно. Собственно говоря, мистер Чайлдерс — дилетант формальный: он служил в Южной Африке и был непосредственным очевидцем боевых действий. Читая книгу, невозможно не восхищаться начитанностью и умом автора. Тем более нельзя с лёгкостью и без всяких оснований отмахиваться от его мыслей.

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс

Ещё раз о воине-добровольце (2)

«Сэтердей ревью»

2 декабря 1911 г.

Сэр! Письмо Вашего корреспондента стоило бы проигнорировать, если бы не обращённый ко мне конкретный вопрос. Офицер, чей весьма благоприятный отзыв о взглядах мистера Чайлдерса на проблемы оснащённости кавалерии я позволил себе привести, состоит в сапёрном подразделении, то есть принадлежит к тому роду войск, представители которого известны достаточно развитым интеллектом. Впрочем, должен сказать со всей откровенностью: не припомню случая, чтобы кто-нибудь из военнослужащих, с которыми мне приходилось беседовать, выражал с этими взглядами несогласие. Мнение лорда Робертса на сей счёт всего лишь в полной мере отражает настроения в военных кругах.

Поэтому крайне нелепо (подобно Вашему корреспонденту) делать вид, будто речь идёт о мнении горстки отступников, которое заслуживает не аргументированных опровержений, а куцего и неуклюжего сарказма. Относительно замечания о том, что мистер Чайлдерс, как и Ваш покорный слуга, — писатель, могу сказать, что в Южную Африку он отправился (как и я опять-таки) в ином качестве. Именно мотивы, туда нас приведшие, подсказывают нам и сейчас необходимость сделать всё возможное, чтобы уроки войны, доставшиеся нам дорогой ценой, не оказались бы так легко позабыты.

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс.

О проблемах брака

«Дэйли мэйл»

16 января 1912 г.

Сэр! Ваш корреспондент Джордж Э. Белл, жалуясь на якобы имеющий место упадок британской расы (заявление это представляется мне совершенно безосновательным), одну из причин такового формулирует следующим вопросом: «Развод: разве не он губит дела сердечные?».

Мистеру Беллу должно быть известно, что английские бракоразводные законы — самые консервативные и с точки зрения реформатора-европейца могут считаться реакционными; соответствующее шотландское законодательство куда либеральнее.

Не знаю, действительно ли мистер Белл убеждён, что в интересах общества принуждать к совместной жизни до самой смерти — нормальную женщину и идиота, законопослушную гражданку и уголовника, отбывающего тюремное наказание, достойного мужа и жену-дипсоманку. Или, может быть, он полагает, что ситуация, когда 100 000 пар живут раздельно, будучи не вправе заключить новые союзы, способствует укреплению общественной морали? Если нет, значит, ему следовало бы поддержать усилия по реформированию законодательства. Если да, то перед нами очередное подтверждение тому факту, что теология и здравый смысл несовместимы.

Артур Конан-Дойль, Президент Союза за реформу брачного законодательства

Уиндлшем, Кроуборо

О разводе (1)

«Дэйли мэйл»

23 января 1912 г.

Сэр! Отвечая на вопрос мистера Истера в «Дэйли мэйл», должен заметить, что не выступаю за насильственное расторжение брака между идиотами, уголовниками и прочая. Проблема в том, что такие браки сегодня невозможно расторгнуть, если того желает нормальный партнёр.

Почему несчастны сто тысяч супружеских пар, участникам которых закон предписывает сожительство, запрещая вступление в новый брак? Причин много, но, думаю, преобладают всё же склонность к насилию и регулярное пьянство одного из супругов. Я считаю, что существование в нашем обществе огромной массы «холостяков поневоле» подрывает основы общественной морали и, кстати, оказывает самое пагубное влияние на темпы рождаемости, о чём сегодня все пишут как о национальной катастрофе. Я считаю, что муж и жена, чей брак не сложился, имеют право на раздельную жизнь, а затем — по истечении какого-то срока — и на развод.

Действительно ли в корне проблемы преобладают религиозные соображения? В ходе работы комиссии мы получили на этот вопрос утвердительный ответ: аргументы против реформы носили в основном богословский характер. А недавно из Индии пришло убедительное доказательство того, насколько глупо обустраивать свою жизнь на основе священных текстов. Выяснилось, что миллионы вдов погибли в ритуале сатти напрасно: в ранних священных инструкциях слово «алтарь» было неверно истолковано и превратилось позже в «огонь». Этот ужасный пример убедительно показывает, сколь опасно пользоваться древними изречениями на незнакомом языке, относящимся к иным культурным условиям. Следование им нередко противоречит здравому смыслу и может навлечь несчастья на современных мужчин и женщин.

Артур Конан-Дойль,

Президент Союза за реформу брачного законодательства

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс

О разводе (2)

«Дэйли мэйл»

25 января 1912 г.

Сэр! Ваш корреспондент, мистер Белл, утверждая: «Если бы не существовало развода, не было бы у нас и ста тысяч живущих порознь супружеских пар», — судя по всему, путает два понятия: развод и раздельная жизнь в законном браке. Речь идёт о неразведённых супругах: они живут порознь, но по закону не имеют права вступить в повторный брак. Получив разрешение на развод, многие из них вступили бы в брак снова и создали бы нормальные здоровые семьи.

Уиндлшем, Кроуборо

Каучуковые злодеяния

«Дэйли ньюс»

5 марта 1912 г.

Милостивый государь!

Письмо мистера Д. Мак-Каммонда о торговле каучуком в Путамайо, опубликованное Вами 1 марта, внушает ужас и наверняка не содержит преувеличений. Одна лишь фраза вызвала у меня неприятие: «Племена изнывают под гнётом куда более страшным и мрачным, чем даже тот, которому рабы подвергаются в Конго». Вот в это поверить я уже никак не могу: ужасов страшней конголезских человеческое воображение создать не в силах, и случай с двумя заживо изжаренными индейскими мальчиками, о котором рассказывает Ваш корреспондент, — это те же конголезские злодеяния, разве что в меньших масштабах.

Плохо, если для того, чтобы осудить одни преступления, нам пришлось бы забыть о необходимости устранения других, возможно, более страшных. Давайте используем все имеющиеся в нашем распоряжении средства для оказания дипломатического давления на перуанское правительство и со всей суровостью, какую только позволяет закон, накажем ответственную за злодеяния компанию. Но не будем забывать: являясь британской формально (по месту регистрации в Лондоне), компания эта фактически перуанская: там она была создана, там управляется и там находится большая часть её акций. Британские инвесторы, имевшие несчастье вложить сюда деньги, по рекламным проспектам никак не могли составить представления об истинной сути предприятия и о том, как оно намерено функционировать. Если, получив новую информацию, инвесторы примут соответствующие меры, на них не будет никакой моральной вины.

Но с Конго дело обстоит иначе. За события в Перу мы не несём прямой ответственности. Взять на себя таковую из всех мировых держав могли бы лишь Соединённые Штаты Америки, которые, согласно доктрине Монро, наделены правом опеки над странами Южной Америки. Мы же перед Конго имеем совершенно ясные обязательства. Мы (правда, совместно с другими европейскими странами) гарантировали местному населению защиту. В результате такой «защиты» чуть более чем за тридцать лет эта огромная страна потеряла по самым скромным подсчётам по меньшей мере две трети населения.