Похищение чародея - Кир Булычев

— Садитесь, — сказал я ему.

— Я проставил возле каждого из порядковых номеров сумму, на которую застрахована эта собственность. И оказалось, что, как правило, она превышает сумму, уплаченную новыми хозяевами.

Так, думал я, господин директор Матур был на дороге, когда пропал портфель. Господин директор Матур прибежал на спичечную фабрику и начал кричать на рабочих…

— За сколько куплена спичечная фабрика? — спросил я.

— Двести тысяч ватов, — сказал клерк, ткнув узловатый палец в нужную строчку.

— А страховка?

— Триста пятьдесят тысяч…

— Механические мастерские?

— Стоимость неизвестна, плюс модернизация цехов… но сумма страховки почти миллион ватов…

Я готов был обнять эту бумажную крысу. Все становилось на свои места, как кубики в детской игре.

Я рванул телефонную трубку.

— Соедините меня со спичечной фабрикой… Никто не отвечает? Тогда с механическими мастерскими. Там должны оставаться люди, которые демонтируют оборудование… Срочно.

Я, прикрыв ладонью телефонную трубку, сказал таким голосом, что клерк тут же бросился к двери:

— Срочно наряд солдат! В машину!

Директор Матур

Я недалеко отошел от фабрики и осторожно присел в кустах у обочины. Отсюда мне были видны дорога и выходившие из ворот фабрики люди. Они смеялись и громко разговаривали, словно то, что они делали сегодня, было добрым делом, которое зачтется им в будущем. Я смотрел, как мимо меня проходили орудия злого гения майора Тильви, не понимавшие, что отнимают кусок хлеба у моих детей. На фоне синего неба, освещенные луной, стояли ободранные, без крыш и стен, корпуса фабрики. Я терпеливо ждал. Я не намеревался сдаваться на милость грабителей.

Далеко, на башне церкви Св. Иуды, часы пробили двенадцать. Над городом пылало зарево огней. Электростанция работала на полную мощность. Наверно, ее владельцы заплатили немалые деньги за то, чтобы их не трогали. Они-то свою страховку получат полностью.

Последний рабочий прошел мимо меня. Наступила тишина, прерываемая иногда вспышками шума, долетавшими от центра города. Над воротами горела лампа. Я надеялся, что они не догадались оставить сторожа.

Какая-то паршивая, хромая собачонка из тех, что стаями бродят по улицам, увязалась за мной. Я кинул в нее камнем, собака взвизгнула и отстала.

Как назло, у ворот маячила фигура сторожа — старого гурки с изогнутым кукри за поясом армейской куртки. Наверняка это приказал сделать майор Тильви. Пришлось обходить фабрику вдоль трухлявого забора, рассчитывая найти в нем дыру. Я рисковал наступить на змею или провалиться в яму. Я попал в колючки и еле выдрался из них, порвав пиджак и оцарапав ногу. Но я упорно шел, пока не нащупал место, где доски разошлись. Собачонка вернулась и следила за мной, и я сильно пнул ее ботинком. Собачонка завизжала так, словно фабрика принадлежала ей. Я замер, опасаясь, что сторож услышит вой. Но все было тихо.

Я был скрыт от сторожа штабелями леса и потому осмелился зажечь спичку, чтобы разглядеть, где я нахожусь. К сожалению, я не успел изучить расположение моей собственности и не был уверен, как мне лучше пройти к складу, в котором меня держали в заточении. Там за часы позорного плена я, не теряя даром времени, собрал в кучу валявшиеся на земле щепки и мусор. Я не знал, горит ли сера, сложенная на складе, но рассчитывал, что она должна загореться, так как горит на спичках.

Вот и дверь на склад. Я остановился, прислушиваясь. Сторож, стоявший ярдах в ста от меня, что-то мурлыкал себе под нос. Жаль, что у меня нет с собой керосина. Ведь никто не будет исследовать причин пожара — завтра землетрясение все сровняет с землей. Засов громко скрипнул, я замер, но сторож продолжал петь. Меня вдруг охватило раздражение против сторожа. Я словно раздвоился. Во мне жил хозяин этой фабрики, возмущенный тем, как плохо ее охраняют, и поджигатель, который не хотел, чтобы сторож исполнял свой долг.

Я вошел в непроницаемую темноту склада. Где же здесь подготовленный мной костер? Я представил себе, как вспыхнут сухие доски и фанера… Оказалось, что я ошибся дверью. Это был совсем другой склад. На полках лежали запасные части, винты, подшипники, инструменты. Это поджечь нелегко. Я вышел наружу и стал думать, где же нужное мне помещение.

Я услышал дребезжащий голос:

— Кто здесь?

Я различил фигуру сторожа, который щелкал выключателем старого карманного фонаря, пытаясь зажечь его, и при этом дрожал от страха.

— Кто? Кто? — повторял он. Рядом с ним виляла хвостом хромая собачонка, которая и привела его сюда.

Я хотел броситься в сторону, скрыться в темноте, но при первом же шаге натолкнулся на штабель досок и остановился, потому что понял, что сторож лучше ориентируется здесь и мне от него не убежать.

— Свои, — сказал я. — Не беспокойся. Свои.

В этот момент фонарь все-таки загорелся, хотя я молил небо, чтобы он не зажигался.

Солнце уперлось мне в глаза. Я зажмурился.

— О, это вы, хозяин, — сказал сторож с облегчением.

— А кто же? Мой дух, что ли?

— Может, дух. — Сторож боялся их больше, чем людей.

— Отведи фонарь, — сказал я ему. — Не слепи меня.

Луч фонаря дрогнул и отошел в сторону, упершись в деревянную стену.

— Все в порядке? — спросил я. — Никто не приходил?

— Все в порядке, господин. А как вы миновали меня?

— Я проверял тебя. Хорошо ли ты сторожишь. А ты сторожишь плохо.

— Да, господин, — покорно согласился со мной сторож. — Мне велено никого не пускать на фабрику, но ведь забор совсем старый.

Мы с ним вышли из-за штабелей и оказались на широкой площадке, где стояли станки. Сюда доставал свет лампы у ворот. Сторож приободрился.

— Такой день, хозяин, — сказал он. — Меня сменят в шесть часов, чтобы я мог собраться.

— Дай сюда фонарь, — сказал я.

Он подчинился.

Это был старый тяжелый армейский фонарь. Таких теперь уже не делают. Я взвесил его в руке. Сторож меня узнал. Я теперь не могу отпустить его отсюда.

Сторож отвернулся, глядя вслед побежавшей к воротам собачонке. Я резко размахнулся и, призвав на помощь небо, изо всех сил ударил сторожа по голове. Мне никогда раньше не приходилось бить человека, я оставался и остаюсь принципиальным противником насилия, даже стараюсь щадить мух и комаров. Но я был в безвыходном положении, ведь сторож меня узнал.

Сторож ухнул, будто выпустил воздух, как продырявленный воздушный шарик, и медленно-медленно, словно в воде, опустился к моим ногам.

Я подхватил его под мышки, стараясь не потерять фонарь, и потащил за штабеля. Сторож был не лигонцем, он был гуркой — невелика потеря для человечества. Но я тут же дал себе слово, что, если со сторожем что-либо случится, я обязательно позабочусь о его семье. С помощью фонаря я без труда разыскал дверь в склад, где я был заточен. Куча щепок и горючего хлама словно ждала меня. Я вернулся к штабелям дров и подтащил к ним все, что мог отыскать вокруг, чтобы огонь занялся скорее и ярче. Мусором я завалил тело сторожа — пускай его никто не узнает. Я надеялся на то, что в эту ночь некому будет тушить пожар — пожарные бегут в Моши. Но рисковать я не мог.

Когда я уже вернулся на склад и только чиркнул спичкой о коробок, проводя в жизнь смелый и рискованный план, я вдруг услышал в тишине ночи, прерываемой лишь треском цикад и мычанием лягушек, что к фабрике приближается машина. Я замер, сидя на корточках на складе, молясь, чтобы машина проехала мимо. Моя рука между тем поднесла спичку к ветоши, шеп-кам, бумаге, и огонек быстро побежал по мусору, набирая силу.

Машина взвизгнула тормозами у ворот.

Я бросил догоревшую спичку и начал чиркать второй, чтобы поджечь кучу с другой стороны. Спичка сломалась.

У ворот были слышны голоса.

Я зажег вторую спичку, метнулся к штабелям, присел за ними, вновь и вновь чиркая спичкой по коробку.

Чирк! Занялась бумага. Огонек побежал по щепкам.

За моей спиной послышался треск — я успел! Огонь разгорается!

И тогда я бросился к дырке в заборе, чтобы с помощью провидения скрыться в гостеприимном и глубоком сумраке ночи. О, эта проклятая собачонка!..

Владимир Кимович Ли

Я думал, что лучше бы мне до рассвета поспать, но сон не шел. Я выкурил пачку сигарет, пересчитал звезды над островом, потом спустился к берегу и искупался в парной воде сонного озера. Потом я сидел на берегу и глядел на черный склон горы, стараясь увидеть там огонек костра или отблеск фонарика. В деревне забрехали собаки. Снова гудящая цикадами тишина. Гулко плеснула рыба недалеко от берега… И тут меня разбудил звонок.

Оказывается, я задремал, сидя на песке и положив подбородок на колени. Я вскочил, спросонья решив, что я дома и кто-то звонит в дверь. Зуммер гудел сверху — заработала наша прискорбная связь. Я стрелой взлетел на холм, занозив по дороге пятку. Это был Отар.