Мой метод: начальное обучение - Мария Монтессори

Прежде чем биологи заметили, что любовь — самая могущественная сила, охраняющая вид и объясняющая выживание, религия указала на любовь как на опору жизни. Недостаточно быть рожденным, нужно быть любимым, чтобы жить. Это закон природы: кто не любит — мертв. Когда Моисей объявлял 10 заповедей, которые должны были спасти еврейский народ, сначала следовало провозгласить закон: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и возлюби ближнего твоего, как самого себя». Евреи окружили Христа, говоря: «Дай нам закон». А он ответил: «Разве вы сами не знаете? Возлюби ближнего». Словно он хотел сказать: закон очевиден, один-единственный, закон жизни, поэтому он должен быть вечно, от сотворения мира. Святой Петр, глава новой религии, религии любви, предлагающей вместо старого закона новый, объяснил лучше: «Любите, — говорил Христос, — как я вас любил, то есть не как вы можете любить, а как я могу любить». Пропасть лежит между человеческим умением любить и любовью Христа к людям. Люди порой настойчиво стремятся к собственной гибели, путают добро со злом, жизнь со смертью, пищу с ядом. Как хрупок закон: возлюби ближнего твоего, как самого себя. Действительно, новый закон: люби, как я тебя любил.

Моисей не добавил закона любви к 10 заповедям, практическим указаниям: почитай отца твоего и мать твою, не убий, не кради, не лжесвидетельствуй, не желай дома ближнего твоего. Христос, напротив, учит, что не надо ограничивать любовь, не нужен никакой закон. Одной любовью спасется человек. Это больше всех предписаний, только это ведет к спасению. «И если любите любящих вас, какая вам за то благодарность? Ибо и грешники любящих их любят. И если делаете добро тем, которые вам делают добро, какая вам за то благодарность? Ибо и грешники то же делают. И если взаймы даете тем, от которых надеетесь получить обратно, какая вам за то благодарность? Ибо и грешники дают взаймы грешникам, чтобы получить обратно столько же. Но вы любите врагов ваших и благотворите, не ожидая ничего, и будет вам награда великая, и будете сынами Всевышнего» (Евангелие от Луки).

Освободитесь от всех уз и указаний и стремитесь к одному, действительно необходимому: жить и чувствовать. Вот откровение Христа, когда он, как Моисей, поднялся на гору, но не прячась, а позвав за собой целую толпу и раскрыв ей все секреты Истины: «Блаженны алчущие, даже если страдаете. Страдание — это чувство, это жизнь. Блаженны плачущие, блаженны гонимые. Блаженны те, кто жаждет справедливости, и те, у кого чистое сердце. Ибо только алчущий насытится, а равнодушный погибнет. Горе тому, кто нашел утешение в себе самом, горе тому, кто пресытился, горе насмехающимся, они погибли, и все напрасно. Зачем тогда знание всех законов морали, даже их исполнение, если сердце мертво? Словно мы пытаемся раскрасить склеп, где лежит мертвец. Моральный, всем довольный человек без сердца — это могила».

Воспитание морального чувства

Концепция морального воспитания (и интеллектуального тоже), чтобы не вести ребенка к иллюзиям, ошибкам, во мрак, должна опираться на чувство. Свободное развитие органов чувств и интеллекта в соответствии с естественными законами, с одной стороны, воспитание чувств и духовной свободы, с другой — два аналогичных принципа, две параллельные дороги.

Подумайте, кто мы для детей? Мы стимулы, при помощи которых они упражняются и развивают свои чувства.

У нас много предметов, развивающих интеллект: цвета, формы. Но дух мы развиваем собой. Мы должны питать чистые детские души, к нам должны обратиться их сердца, как к самому любимому стимулу, любя нас, они могут духовно расти.

Когда внутренний интерес заставил ребенка взять коробку с цветными табличками и долго заниматься с нею, мы остаемся пассивными по отношению к ребенку. Но цвет табличек отражает солнечные лучи, которые попадают на сетчатку его глаз, еще не развитых, не приспособленных. Когда малыш всем сердцем привязывается к нам и просит внимания нашей души, мы должны быть готовы не избегать его из эгоизма, но отвечать на все его внутренние движения, чтобы отражать и направлять ему лучи света, которые необходимы его чистой и еще не приспособленной к жизни душе.

Не нужно звать его по имени, ласкать, уговаривая принять нашу помощь. Как выставленные на полках материалы, привлекающие своей гладкой поверхностью, блеском, разнообразными формами, возможностью интеллектуальных упражнений при помощи подвижного алфавита и счетных штанг, мы должны ждать, но не равнодушно, давая почувствовать, как много в нас сокровищ, которые всегда в распоряжении ребенка, их можно почувствовать, потрогать. Мы должны так же полно, всеобъемлюще удовлетворять детские потребности, как и материалы, с которыми они работают и которые при каждом прикосновении развивают их интеллект.

Сколько раз мы видели, как ребенок с отвращением бежит от наших ласк. Сколько раз мы видели, как ребенок, чей порыв был отвергнут, уходит в себя, как будто его ранили, затронуты его чувства. В этом и заключается наше уважение к духовной свободе детей: никогда не навязывать им наши комплименты, ласки, завоевывая их расположение; никогда не отталкивать их порывы, даже если дети приходят к нам в самый неподходящий момент, но отвечать со всей деликатностью, искренним вниманием. Мы объекты их любви. Объекты, с помощью которых они организуют свою жизнь. Лучшие учителя, родители те, кто берет пример с дидактических материалов. В них сосредоточено моральное богатство, и каждая частица их готова и к пассивной реакции, это свидетельство самоотречения, и к активной, как неиссякаемый источник любви. Сенсорные материалы представляют все возможные диапазоны, доступные человеку: диапазоны света и цвета, звуков и тепла. Родители и учителя должны представить ребенку всю гамму чувств и ждать, что выберет развивающаяся душа.

Могут сказать: «Как заставить ребенка полюбить нас? Он должен уметь чувствовать».

Если малыш не различает цвета, он слеп, и никто не даст ему прозрения. Если ребенок бесчувственный, никто не изменит этого. Природа не случайно соединила мать и дитя не только единой плотью, но и более прочной связью — любовью. Ребенок с рождения не просто тело, но и любовь. Тот, кто любит хоть что-то, уже обладает чувствительностью и открыт для новых впечатлений. Кто видит предмет, тот не слеп. Он будет видеть. Кто любит мать, кто любит сына, способен любить. Это внутреннее чувство живет не только ради одного объекта, представленного в данный момент.

Даже несчастный паук, насильно посаженный в чужую паутину, заботится о чужом потомстве, потому что пауки способны любить детенышей.

Ребенок, которого любят, и эта любовь удваивает его собственное чувство, обладает внутренней чувствительностью, благодаря которой сам способен любить.

Нужно дождаться, пока нас увидят. Придет день, когда среди множества интеллектуальных объектов ребенок почувствует нашу душу и доверится нам. Для него это станет вторым рождением, вроде того момента, когда он впервые сосредоточился на одном из материалов. Невозможно, чтобы этот день, этот момент не пришел. Мы проявляем истинное милосердие, предоставляя ребенку средства удовлетворения его интеллектуальных потребностей, не навязывая себя при этом, оставаясь на некотором расстоянии, но всегда рядом, готовые помочь. Мы ему даем величайшее удовлетворение, помогая по мере его потребностей упорядочить сознание, развивая речь. Мы даем ему имена вещей, но только это, ничего не требуя, не подчеркивая свою роль. Мы открываем ему буквы, тайну чисел, мы помогаем ему установить связь с разнообразными предметами, ограничиваясь при этом только тем, что ребенку нужно, скрывая себя, если можно так сказать, свое дыхание, свою личность.

Когда он захочет выбрать, он не встретит в нас препятствия. Когда он сосредоточится надолго на одном упражнении, мы будем оберегать спокойствие его работы, как мать защищает здоровый сон младенца. Когда он поднимется до абстракций, он встретит в нас лишь отзвук его радости.

Мы без устали будем отвечать на все его вопросы, как если бы это было нашей миссией по отношению к нему, подобно миссии цветка непрестанно распространять свой аромат. Он найдет в нас новый источник жизни, не менее сладостный, чем материнское молоко, начало его первой любви. И поэтому однажды он поймет нас, живущих ради того, чтобы жил он. Из нашей жертвы родилась его свобода жизни и самовыражения.

Конечно, придет день, когда его душа поймет нашу, он вкусит это высшее наслаждение общности душ, и наш голос будет звучать не только у него в ушах. Слушаться нас, рассказывать нам о своих достижениях, разделять с нами радости — отныне это часть его жизни. Мы вдруг увидим, что ребенок стал обращать внимание на одноклассников, интересоваться, как и мы, их успехами, их работой. Мы с радостью заметим, как несколько учеников замерли, опустив ложку в тарелку с ароматным супом, забыв о голоде: они поглощены наблюдением за усилиями младшего соседа по столу, который впервые пытается повязать себе салфетку и преуспевает в этом сложном предприятии. Какую радость доставят нам эти наблюдатели, чьи лица выражают облегчение и гордость, словно они отцы, увидевшие победу сына. Своими успехами, своими внутренними устремлениями, своим сладостным послушанием дети вознаграждают нас за все усилия. Это тайна жизни: «Давайте, и дастся вам: мерою доброю, утрясенною, нагнетенною и переполненною отсыплют вам в лоно ваше; ибо какою мерою мерите, такою же отмерится и вам».