Семь возрастов смерти. Путешествие судмедэксперта по жизни - Ричард Шеперд

начать новую жизнь. Марк обманывал себя, думая, будто, убив Зоуи, сможет помешать ей уйти, тем самым сохранив их брак. В подобных случаях преступник практически всегда выставляет себя жертвой.

Тот, кто раз за разом проявляет насилие, порой становится убийцей, но то же самое касается и жертв этого насилия — хоть и поступают так в ответ на жестокость, они редко убивают в рамках самообороны. Согласно моему опыту, когда женщина убивает мужчину, этому почти неизменно предшествуют годы домашнего насилия и контроля через принуждение (закон обходил этот вопрос стороной вплоть до 2015 года). Но такое случается редко. Хоть партнеры мужского пола обычно и становятся главными подозреваемыми в расследовании убийства, партнеров женского пола подозревают лишь в 4 % случаев убийств мужчин.

В случае миссис Каргилл, равно как и во многих других, я удивился бы, если бы она частенько не мечтала об освобождении, которое ей могла бы принести смерть мужа. Шаг от мечтаний о естественной смерти к фактическому их исполнению может быть одновременно и очень большим, и невероятно маленьким. Может показаться, что все случилось на ровном месте — практически всегда показания убийцы содержат слова, подобные сказанным миссис Каргилл: она не из тех, кто способен на убийство, на ее действия повлияли антибиотики, которые она принимала, и она любила покойного… На деле же ярость, алкоголь, боль, долгие страдания или все вместе взятое, вероятно, провоцируют потерю контроля, которая на каком-то подсознательном уровне давно стала желанной фантазией. Это значительно усложняет определение намерения, и вплоть до законодательной реформы в 2010 году, когда была признана роль домашнего насилия в подобных случаях, жертва, решившая дать отпор, чаще всего обвинялась именно в умышленном убийстве. Миссис Каргилл этой участи избежала. Нанесенные несколько ударов молотком подтверждают ее слова о том, что это была внезапная, мимолетная и полная потеря контроля, а не холодный расчет, в результате она получила относительно короткий срок за непредумышленное убийство.

Я лишь еще раз проведу вас по темным лабиринтам роковых семейных трудностей среднего возраста, после чего попытаюсь объяснить, почему у женщины, вышедшей за того самого состоятельного и уважаемого судью средних лет, которого Шекспир назвал кладезем пословиц мудрых и примеров, может появиться непреодолимое желание его убить.

Глава 12

Мы сидели в морге с чашками чая и рассматривали фотографии.

— Покойный жил здесь… — сказал младший детектив, передавая фотографию большого внушительного особняка викторианской эпохи. Внутри было очень чисто, стояла современная, весьма дорогая мебель.

— Сколько детей? — спросил его коллега.

— Двое. — Он протянул фотографии комнат, в которых уже не было такого порядка, как в остальном доме. На полу вперемешку с проводами и гаджетами была разбросана одежда.

— Подростки, — объяснил он, хоть в этом и не было необходимости.

Стоял декабрь — время исполнения желаний для одних и убийств — для других. Гостиную украшала наряженная елка, а на стене были аккуратно развешены рождественские открытки. На кухне лежали открытки для отправки, многие уже подписанные. Каждая открытка гласила: «Спокойного Рождества!» Заполненные конверты с марками лежали в стороне аккуратной стопкой.

Это был совершенно обычный дом семьи, ожидающей наступления Рождества, только вот весь залитый кровью. Она была в ванной, на кухне, в гостиной, в коридоре. Практически каждая дверная ручка была измазана красным, на лестнице валялись пропитанные кровью полотенца, а на полу в ванной разлилась огромная красная лужа.

— Почему на снимках нет тела Дэниела? — спросил я. — Медики думали, что смогут его спасти?

— Скорая приехала первой, а врач — следом за ними на вертолете. Сказал, что будет оперировать прямо здесь.

— На полу в ванной?

— Ага.

Какой отважный врач.

— Они думали, что он спас Дэниела. Больница здесь прямо за углом, так что его погрузили в скорую, но ему тут же стало хуже. Скончался несколько минут спустя, чуть ли не у входа в приемный покой.

— А что говорит жена? — спросил старший полицейский.

— Да ничего.

Полицейский удивленно поднял брови.

— Когда прибыли медики, она открыла им дверь, и у нее в руке был нож.

— Где она?

— В участке. Она ни слова не сказала.

— В шоке, — смекнул старший детектив.

— Хоть и не в таком сильном, как ее муж.

Помощник коронера поставил на стол кружку и встал.

— Не перестаю удивляться, как часто люди сначала кого-то убивают, а потом сами впадают в шок, — сказал другой полицейский, когда мы пошли переодеваться.

— Тем лучше, — согласился его начальник. — Так они хотя бы не сопротивляются аресту.

Дэниел ждал нас на столе в секционной. Ему было сорок пять, невысокий, но подтянутый и сильный. У него было красивое, хоть и изнуренное лицо, а вокруг глаз и рта появились глубокие морщины, которых наверняка не было еще несколько лет назад. В его темных вьющихся волосах проглядывали седые пряди, а на висках седые волосы явно побеждали черные.

Перед нами были следы усердных попыток медиков спасти Дэниела. Интубационная трубка была еще на месте, видны многочисленные следы от уколов, но больше всего выделялся огромный хирургический разрез прямо поперек груди, слегка схваченный большими стежками.

Ножевые ранения сразу бросались в глаза, причем все они были нанесены спереди. Одно проходило рядом с левым соском, возле него было второе. Оба казались глубокими.

Примерно в сантиметре было третье, но настолько поверхностное, что едва повредило кожу. Был и другой, такой же поверхностный, горизонтальный порез на левом запястье. Перевернув тело, я обнаружил серию довольно странных ссадин на задней стороне левого плеча.

Дэниел следил за собой. Его волосы были аккуратно подстрижены и еще не начали редеть, а судя по мышечному тонусу, он явно поддерживал форму. Вместе с тем его организм, как и любого другого человека, достиг своего пика примерно в двадцать пять лет. Вот уже двадцать лет как шел медленный, но неотвратимый процесс старения. Уже двадцать лет умирали незаменимые клетки его тела.

Да, некоторые клетки нашего организма обновляются на протяжении жизни, но даже эта способность с возрастом угасает. Многие клетки попросту теряются навсегда. Прежде всего, регенерации не подлежат клетки сердца, бо́льшая часть клеток мозга и клетки самых важных участков почек. В качестве компенсации мы получаем чуть больше сердца, намного больше мозга и значительно больше почек, чем, пожалуй, действительно нужно. Этот избыток позволяет нам в некоторой степени сопротивляться процессу старения, но от него все равно никуда не деться.

Известно, что под воздействием солнечного излучения кожа теряет эластичность. Клетки кожи регенерируют и способны на невероятное восстановление, но одним из долгосрочных последствий этого воздействия, безусловно, становятся морщины. Вместе с тем у каждого это