Большой Кыш - Мила Блинова

На поляне воцарилась тишина. Управители решились на самое большое зло — поджог. Огонь в лесу несет смерть и уничтожение всего живого. Произнеся страшные слова, новые Старейшины поставили себя вне Закона. Здесь им не было больше места, они навсегда изгонялись из племени.

Длиннохвостые слишком поздно поняли свою ошибку. Кыши Большой Тени уже распрямили плечи и сдвинули ряды. Пятерка бывших начальников сбилась в кучу и испуганно озиралась по сторонам.

Бяка опять вышел вперед и твердо сказал:

— Отныне длина хвоста не играет никакой роли при выборе Старейшин клана. Только ум, доброта, жизненный опыт, бескорыстие и чувство справедливости станут, как и прежде, определять наш выбор. Кыши, мы променяли преданность племени, соблюдение справедливых Законов леса и чистую совесть на длинные хвосты алчных, злобных выскочек Хлопа, Баца, Шмяка, Бряка, Дыха и Цапа. Но мы вовремя одумались, разгадав их гнусные планы, и изгоняем вредин из Большой Тени навсегда. — Тут Бяка присел, поковырял пальчиком песок и спросил: — Эй, бывший Главный Советник, выходи и скажи, с кем ты.

— Не выйду, — испуганно всхлипнул из-под песка Цап, — мне и тут неплохо. Сижу вот, облагораживаюсь.

— Да брось, малыш! Хватит плакать, давай лучше веселиться! — рассмеялся Большой Кыш. — А длиннохвостых выскочек мы отправим с Оппом в дальнюю страну. Там прекрасно умеют перевоспитывать негодников. А, Опп?

— Йес! — вежливо согласился тот. — У нас много вода, целый море. Частый водный процедур — большой польза. Во избежание недоразумения, чтобы жулики по дороге не сбежать, я взять у Э-э-э на время один дрессированный шмель. Или даже два.

Бяка с Оппом переглянулись и весело расхохотались. Пятерку самозванцев увели на пасеку Э-э-э, чтобы они не сбежали и не натворили новых бед.

Маленькая лиловая мушка, которую Бяка незаметно пронес в скорлупке на праздник, перелетала от одного кыша к другому, щекоча им носы. Кыши чихали и заражались весельем. Вскоре уже вся поляна была охвачена праздничным оживлением. То там, то здесь слышались взрывы смеха и песенки-веселяшки. На одном краю поляны Опп обучал кышей Большой Тени танцам, а на другом Э-э-э устроил конкурс на лучшие ругательные стихи, посвященные… нетрудно догадаться кому, Бяка исполнил сольный акробатический номер, а Ёша организовала на скорую лапу сводный хор, в котором пели все: Бяка басом, Насмешник тенорком, Э-э-э дискантом, Шам-Шам баритоном, а остальные — кто как может. Высунув голову из песка, бывший Главный Советник звонко вторил хору. Его необыкновенно проникновенный голос прорывался через сотни других, чаруя слух.

— Талант! Проклюнулся! — тихо сказала Бяке Ёша. — Музыка — вот ВЕЛИКОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ этого паршивца. — И старушка ласково улыбнулась Цапу.

Тут Бяка снял со спины барабан и бубумкнул в него что было сил на весь лес, как мечтал Сяпа.

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ

Бяка видит время

Опп отбывает на родину не один.

Маленькая ложь не считается.

Тихое чаепитие.

Дреньк не просто паук, он — время.

Бобо пропал.

Опп наконец-то отбыл на родину. Пятерка авантюристов под охраной бдительных шмелей и большого осиного семейства строгих правил отправилась на перевоспитание вместе с ним. Бряку, Дыху, Хлопу, Бацу и Шмяку пришлось тащить осиный шар по очереди, и они сразу поняли, что не стоит сердить насекомых, проживающих в нём. Это весьма облегчило задачу Оппа.

Когда следующим вечером Бяка, Шам-Шам и Э-э-э пили чай в хижинке под рябиной, в глубине домика раздался зычный зевок, шлепок и жалобный визг. Это наконец-то проснулся и упал с топчанчика Сяпа. Он вихрем ворвался на кухоньку и объявил:

— Кыши, кыши, не поверите, но я во сне изобрел бумагу! Собственно, ее изобрели до меня осы, но я придумал, как из нее сделать книгу. Такую же, как у Ася. Хватит спать! Я так доволен собой, что готов прямо сейчас выполнить свое ВЕЛИКОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ.

Э-э-э хмыкнул и взглянул на Бяку. Тот встал и торжественно произнёс:

— Ты его уже выполнил, герой Сяпа! Лошадиная Голова может гордиться тобой!

— Как так? — удивился тот. — Не может быть! Почему я ничего не помню? Вчера вечером мне долго не спалось… Сон влез мне в ушко только под утро… А сейчас? Сейчас опять вечер… Вот те на! Похоже, я проспал свое ВЕЛИКОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ? — ужаснулся он.

— Что за ерунда, — не поднимая глаз, пробурчал Шам- Шам. — Ты как настоящий герой, шлеп-тя-по-уху, бился с Ца- пом и его прихвостнями. Это было яркое зрелище, похлеще схватки комара с шестью пауками. И, что интересно, комар, то есть ты, победил!

Сяпа нервно икнул и подозрительно прищурился:

— А вы где были в это время?

— Да там же. Рядышком прогуливались, — честно глядя Сяпе в глаза, соврал Бяка. — И видели твой триумф! Полная победа! Молодец, Сяпа!

— А барабан? Я что, и в барабан бил?

— Ну, эту малость ты позволил сделать мне, — улыбнулся Бяка. — Отличный получился «бум»!

Зная исключительную честность Э-э-э, Сяпа повернулся к кышу и недоверчиво спросил:

— Это правда? Про Бяку с барабаном? Про полную победу?

Э-э-э, обрадованный, что в данном случае врать не придется, подтвердил:

— Победа была полная-преполная, точно. Нет больше длиннохвостых в Большой Тени. И в барабан Бяка хорошо бумкнул, сам слышал.

— Надо же… ничего не помню… — пробормотал почти совсем успокоившийся малыш. — Но раз дело сделано, можно еще поспать. Вдруг я опять что-нибудь во сне изобрету… — И он сладко уснул. Так быстро засыпает лишь тот, кто честно и до конца выполнил свой долг.

В Большой Тени весь следующий день шли торжества. Бяка заранее объяснил местным кышам, что главным их спасителем был Сяпа. Они этому поверили, стали поздравлять, благодарить, одаривать Сяпу подарками и угощать разными вкусностями.

А пока Сяпа купался в лучах славы, в домике маленького философа опять собралась тихая компания: Ёша, художник Шам-Шам, бывший привратник Шурша, Э-э-э и Бяка. Они сидели за столом, пили оранжевый коктейль из ольховой коры и вели неспешный разговор.

— Странно! — растерянно бормотал Шурша. — Когда пришли сюда длиннохвостые, я не поверил свалившемуся на меня счастью, ведь у меня очень уродливый длинный хвост. В детстве я упал в яму и меня поймали за хвост, так он и вытянулся. Соседские кышата меня просто изводили дразнилками. Я обижался и страдал. А тут из-за нелепого хвоста я стал особенным, уважаемым. Вот уж обрадовался! Была у меня важная должность и красная жилетка с деревянными пуговицами. Была калитка. Щелястая, но моя. Я был одним из немногих, одним из великих! Только попривык, успокоился — опять все перевернулось. Вот бы узнать, что будет дальше?

— Хуже, чем было с диктаторами, не будет, — сказал философ Э-э-э. — Слушай, Шурша, а ты иди ко мне в помощники! Будем вместе больных шмелей лечить, а потом на волю выпускать. Тебе понравится.

— А калитку куда? Может, сжечь её, чтоб не напоминала… Нет, не смогу… Сроднился я с ней, — закручинился Шурша.

— А ты из нее плот сделай. И плавай себе по Лапушке, — предложил Бяка.

— Ага! Плот! А вдруг его унесет ветром и прибьет к чужому, дальнему берегу? И потом на этом самом плоту к нам сюда еще кто похуже заявится? — поджал губы Шурша. — Уж лучше я эту калитку тебе, Бяка, подарю. На память.

— Давай, — согласился тот. — Вещь хорошая, добротная. Я, как пойду обратно в Маленькую Тень, возьму ее с собой, прилажу к земляной норе и закрою подземный ход на щеколду, чтобы во время кышьей спячки никто из хищников на холм не пришел и всех нас не слопал.

— Хорошо придумал, — похвалил Большого Кыша бывший Привратник. — Молодец! А я буду приходить навещать свою калитку.

— Не такой уж я молодец, — вдруг признался Бяка. — Из-за меня дома, на холме, погибло кышье яйцо.

— Бывает! А может, оно не погибло? — прошептал старик художник. — На свете, теменем-об-землю, чего только не бывает. Когда это случилось?

— В земляничный месяц, — хмуро отозвался Бяка.

— Солнце тогда было в знаке Близнецов… — подсказал философ.

— При чем тут Близнецы? — Бяка махнул лапой и вздохнул. — Сделанного не поправишь. Время не вернешь. И Асю не помогли, папоротник-то уже отцвел. Старик нас, наверное, не дождался.

Тут в Шам-Шамовой торбочке кто-то заворочался, и наружу выползла волосато-членистая паучья лапа, потом другая, третья… Всего их было восемь. После показалась пуховая серебристая спина огромного паука с множеством пытливых глаз.

— Дреньк, — представил паука старик. — Мой сосед и друг. Кто ему понравится, тому вскорости улыбнется удача.

Все струхнули, уж очень большой и мохнатый был Дреньк. Один Бяка встал и бесстрашно полобунился с пауком. Тот нетерпеливо переминался с лапы на лапу, внимательно разглядывая Большого Кыша. Искристая волна изредка пробегала по его серебристым волоскам.