Эксодус (Книга 3, 4 и 5) - Леон Урис

Командиры долины Хулы единогласно решили, что младших детей необходимо вывезти из Ган-Дафны. Весь вопрос был в том, как это сделать? Просить о временном прекращении огня не имело смысла, так как в этом таилась двойная опасность: во-первых, Каси непременно нарушит его, а во-вторых, это значило бы показать свою слабость. Если Ари попытается направить в Ган-Дафну автоколонну, то ему придется для этого сосредоточить все силы Хулы; только тогда он сможет пробить себе дорогу. Речь шла не о том, выиграть или проиграть очередное сражение. Поражение в этом случае было равносильно гибели детей.

И как уже столько раз в прошлом, Ари предстояло найти выход из почти безвыходного положения. И так как у него другого выхода не было, ему пришлось разработать фантастический план, который превосходил по дерзости все что он до сих пор совершил.

Предусмотрев все мельчайшие подробности, Ари поручил Давиду подобрать отряд для проведения плана в жизнь, а сам отправился в Ган-Дафну. Карабкание по скалам причиняло ему сильную боль буквально на каждом шагу. Нога все время ныла, а несколько раз и совсем отказывалась служить, пока он взбирался ночью на гору. Зато очень помогало то, что он был хорошо знаком с местностью еще с детства. Он добрался в Ган-Дафну на рассвете и немедленно созвал совещание в штабном бункере. На совещание явились все начальники отделений, среди них Зеев, Иордана, доктор Либерман и Китти.

- У нас здесь двести пятьдесят детей моложе двенадцати лет, - начал Ари без предисловий. - Завтра ночью мы их всех вывезем отсюда.

Он посмотрел в изумленные лица присутствовавших.

- В мошаве Яд-Эль сейчас собирается отряд, - продолжал он. Нынешней ночью Давид Бен Ами поведет четыреста человек со всей Хулы по западному склону горы в Ган-Дафну. Если все пойдет хорошо, то есть, если их не обнаружат, они доберутся сюда завтра на рассвете. Следующей ночью двести пятьдесят мужчин понесут вниз столько же детей. Остальные полтораста будут сопровождать и охранять их. Добавлю для вашего сведения, что мы выдали этим людям решительно все автоматическое и скорострельное оружие, которым мы располагаем в долине Хулы.

Десяток с лишним человек, присутствовавших на совещании, уставились на Ари, словно он был не в своем уме. Прошла целая минута; никто не проронил ни слова.

Наконец Зеев Гильбоа встал на ноги.

- Ари, боюсь, что я тебя не понял. Неужели ты в самом деле собираешься понести двести пятьдесят детей вниз по обрыву, да еще ночью?

- Так точно.

- Да ведь это же опаснейший спуск для мужчины, идущего налегке днем, вмешался доктор Либерман. - Понести на спине детей, да еще ночью, это... это просто немыслимо. Некоторые обязательно свалятся.

- Приходится идти на риск.

- Но Ари, - сказал Зеев, - им придется пройти совсем близко к Абу-Йеши. Их непременно обнаружат.

- Мы примем все меры, чтобы их не обнаружили. Все в один голос запротестовали.

- Молчать! - крикнул Ари. - У нас тут не митинг. Смотрите, не проговоритесь. И без паники. А теперь расходитесь все: у меня еще куча дел.

В течение всего дня арабы обстреливали Ган-Дафну особенно упорно. Ари разработал с каждым начальником отделения план эвакуации до малейших подробностей. Был составлен график, где было предусмотрено все минута в минуту.

Все те, кто знал о готовящейся операции, ходили в задумчивости, со страхом в сердце. Столько могло произойти непредвиденного! Кто-то мог поскользнуться и вызвать панику... арабские собаки в Абу-Йеше могли почуять их и залаять... Каси мог пронюхать обо всем, воспользоваться тем, что все селения в долине остались без оружия и напасть на них...

Вместе с тем они понимали, что ничего другого придумать было нельзя. Еще неделя, еще десять дней, и положение в Ган-Дафне все равно станет отчаянным.

Вечером Давид Бен Ами, который собрал свой отряд в Яд-Эле, просигнализировал в Ган-Дафну, что как только стемнеет, они отправятся в путь.

Всю ночь четыреста добровольцев карабкались по скалам и в полном изнеможении добрались в Ган-Дафну еще до рассвета. Ари встретил их в окрестностях села и велел спрятаться в лесу. Нельзя было допустить, чтобы арабы заметили их из Форт-Эстер, и в самом селении лучше, чтобы их не видели во избежание паники.

Они остались в лесу до самого вечера. В шесть часов без десяти минут, ровно за сорок минут до захода солнца, приступили к проведению операции.

Детей, подлежащих эвакуации, накормили ровно без пяти минут шесть: в их молоко всыпали снотворное. В шесть пятнадцать детей уложили спать на подземных нарах. Они еще попели немножко, но вскоре крепко заснули.

В 6.32 солнце зашло за Форт-Эстер.

В 6.40 Ари созвал всех взрослых на совещание перед детским убежищем.

- Слушайте внимательно, - строго сказал он. - Через несколько минут мы начинаем эвакуацию детей. Вас вызовут каждого по имени и каждый получит соответствующее задание. Все должно идти строго по утвержденному графику. Помните, что малейшее отступление от графика подвергнет опасности жизнь детей, жизнь бойцов, а также вашу собственную. Никаких вопросов или споров. Против каждого, кто не выполнит точно порученного ему задания, будут приняты самые строгие меры.

В 6.45 Иордана Бен Канаан выставила вокруг Ган-Дафны караул из детей старших возрастов. Караул был вчетверо больше обычного, чтобы исключить проникновение лазутчика и раскрытие операции. Зеев Гильбоа и его двадцать пальмахников двинулись в горы, чтобы прикрыть Ган-Дафну сверху.

Как только поступило донесение, что караул расставлен, двадцать пять жителей селения спустились в убежище, чтобы тепло одеть спящих детей. Китти обошла всех детей, чтобы удостовериться, что снотворное подействовало. На губы каждого ребенка наложили пластырь, чтобы они не заплакали во сне. В 7.30 все дети были готовы к отправке. Только тогда Ари вызвал отряд из леса.

Тут же расставили цепь и передавали детей из рук в руки. Детей сажали в специально сшитые из ремней седла, укрепляли их на спине у бойцов, чтобы обе руки были свободны для спуска и обороны.

В 8.30 двести пятьдесят бойцов и их сонный груз подвергли окончательной проверке. Затем они двинулись к воротам селения, где их уже ждал охранный отряд в полтораста бойцов, вооруженных автоматами. С Ари во главе они перешагнули через край обрыва. Один за другим люди исчезали в ночи, пока не скрылся последний.

Оставшиеся молча стояли у ворот. Делать было больше нечего. Оставалось только ждать. Они отправились в убежища, чтобы провести там бессонную ночь и дрожать за судьбу детей и конвоя.

Китти Фрэмонт осталась у ворот. Больше часа она смотрела вперед, в темноту.

- Да, ночь нам предстоит длинная, - раздался голос у нее за спиной. - Не лучше ли вам вернуться, а то ведь холодно.

Китти обернулась. Рядом с ней стояла Иордана. Впервые с тех пор, как они познакомились, Китти была искренне рада этой рыжой сабре. После того как она решила остаться, она все больше и больше проникалась уважением к Иордане. Именно благодаря ее усилиям в Ган-Дафне царил такой образцовый порядок. Она сумела внушить юношам и девушкам из отрядов "Гадны" какое-то заразительное спокойствие, и они вели себя как видавшие виды вояки. Несмотря на все трудности, обрушившиеся на Ган-Дафну в дни осады, Иордана оставалась спокойной и энергичной. На ее плечах лежала немалая ответственность, а ей еще двадцати лет не было. Зато она обладала теми неуловимыми качествами вождя, которые вселяют в окружающих уверенность и спокойствие.

- Да, нам предстоит очень длинная ночь, - в тон ей ответила Китти.

- Давайте проведем ее вместе, - предложила Иордана. - Я выдам вам маленький секрет: у меня в штабном бункере припрятана бутылка коньяка. Мне кажется, что сегодняшняя ночь - наиболее подходящий случай, чтобы распить ее. Подождите меня в бункере. Мне надо только снять кое-кого с поста. Через полчаса я вернусь.

Китти не двигалась с места. Иордана взяла ее за руку.

- Пошли, - тихо сказала она. - Делать все равно больше нечего.

Китти сидела в бункере и нервно курила одну сигарету за другой. Наконец вернулась и Иордана. Она сняла коричневый шлем и длинные рыжие локоны упали ей на плечи. Она потирала то щеки, то руки, чтобы согреться, затем достала бутылку коньяка, которая была припрятана в стене бункера и слегка присыпана землей. Она сначала вытерла бутылку, затем налила Китти и себе по рюмке.

- Лехаим, - сказала Иордана, отпив глоток. - Вот это хорошо.

- Сколько им потребуется, чтобы миновать Абу-Йешу?

- Не раньше полуночи, - ответила Иордана.

- Я все время стараюсь уверить себя, что все будет хорошо. Но тут же начинаю думать о том, что может случиться то одно, то другое...

- Как же можно не думать об этом! - ответила Иордана. - Все это теперь в божьих руках.

- В божьих? Да, в этой стране Бог действительно творит особые дела.

- Если вы в Палестине не уверуете в Бога, - сказала Иордана, - то вряд ли вообще уверуете. Я не помню, когда мы могли обходиться без веры. Опереться-то нам больше не на что.