Лабиринт искажений (СИ) - Филатов Валерий

— Заедем в больницу к Поплутину, — сказал Ткачёв, садясь в машину.

Майор выглядел бодрячком и обрадовался приходу полковника, хоть и был обход. Поплутин даже пытался сесть на кровати, но Андрей Викторович не позволил. Они немного поговорили, и Ткачёв сказал то, что хотел сказать:

— Я уезжаю Саша. Буду рекомендовать тебя в начальники ГУВД. Уверен, что первый секретарь поддержит твою кандидатуру, да и в министерстве против не будут. Кроме тебя, просто некому. Давай, быстрей поправляйся и наводи порядок.

— Ты не останешься на похороны ребят? — нахмурился Поплутин.

— Прости, не могу. С меня сам Андропов отчёт требует лично. А в Москве ждёт ещё один серьёзный разговор. Если смогу, то вырвусь сюда — обещаю…

Полковник потом заехал в горком и поговорил о Поплутине с первым секретарём. Тот оказался очень понятливым и внимательным. Тут же набрал Москву и выдвинул предложение, приведя веские доводы. В Москве обещали подумать.

Ткачёв тепло попрощался с эти властным и волевым человеком, потом заехал к Рыкову. Нынешний прокурор города выглядел бодрым и жизнедеятельным. Улыбался и желал полковнику всяческих успехов. В приёмной Нади не было, и Ткачёв подумал, улыбаясь, что до завтрашнего утреннего отъезда он ещё сможет с ней встретиться.

Потом полковник заехал в управление, отдав напоследок распоряжения, и на вокзале купил билет на утренний поезд. Наконец, Ипатьев довёз его до дома.

— Прощайте, старшина. Я хоть и немного с вами работал, но вы мне понравились.

— Товарищ полковник. Может, я довезу вас завтра до вокзала, — предложил Ипатьев, грустно пошевелив усами.

— Не стоит. У вас своя работа.

Ткачёв подождал, пока машина уедет и зашёл в дом.

Чьи-то сильные руки накрыли полковнику рот, скрутили и быстро вынули у него оружие. Он попытался дернуться, но услышал голос Гриши:

— Не дёргайтесь, Андрей Викторович. Не надо. Ребята могут сделать вам больно. Проходите, присаживайтесь.

Ткачёв, посматривая на двух молодых оперативников КГБ, молча сел за стол.

— В чём дело? — спросил он у Гриши после некоторого молчания.

— Ничего особенного, полковник. Нам нужно серьёзно поговорить, а ребятки за тобой присмотрят. Чтобы ты особо не трепыхался.

— Может быть, объясните мне…

Ткачёв ничего не понимал, а только растерянно крутил головой. Гриша, напротив, был абсолютно спокоен.

— Конечно, объясню. А после, ты сам решишь, что тебе делать.

Андрей Викторович пытался усмехнуться.

— У меня будет выбор?

— Конечно, если не будешь дерзить. Сидишь спокойно, меня слушаешь, а потом — выбираешь. Договорились?

— Пока не знаю…

А вот Гриша усмехнулся отчётливо.

— Согласен. Но я начну, пожалуй.

Он удобнее устроился на стуле.

— Ты, полковник, очень хорошо сработал. Просто — замечательно. Но, видимо, капнул несколько глубже, чем мы предполагали. Поэтому я и разговариваю с тобой. Ты же завтра уезжаешь в Москву на доклад к Андропову. Так вот. У тебя есть два варианта. Первый вариант — рассказать Юрию Владимировичу то, что лежит на поверхности, не вдаваясь в подробности. Нет, ты можешь приукрасить доклад тезисами о том, что милиция прогнила насквозь. В принципе, это не далеко от истины. Но как ты тогда сможешь своим коллегам смотреть в глаза? А тут, всё очень просто — Андропов тебе предлагает звание генерал-майора… КГБ. И возглавить отдел по расследованию преступлений в рядах советских милиционеров. А ещё и награду — тебе и тем операм, что работали с тобой. Согласись, что это для них очень нормально. Нодия и Румянцев получат награды посмертно, а их… родители некую денежную компенсацию. Топтыга же получил от тебя распоряжение, так никто мешать ему не будет. Поплутин станет подполковником и начальником ГУВД. И то же с боевой наградой. Согласись, выход очень красивый?

— Неплохо, — пробурчал Ткачёв. — Только я ничего не понимаю.

— Это сейчас ты пока ничего не понимаешь. Но стоит тебе поговорить с Автондилом, и ты сразу сопоставишь все «тёмные пятна» истории с Зареченском. А вот этого докладывать Андропову не стоит. Да и с Автондилом тебе встречаться тоже — больше не стоит. Не гоже генерал-майору КГБ ходить по злачным местам к «авторитетам».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Откуда такая уверенность в том, что Андропов меня правильно или неправильно поймёт?

Гриша тихо рассмеялся.

— Какой ты ещё наивный, полковник. Но скажу, что после твоего доклада он сделает соответствующие выводы. И от твоих слов будет зависеть, какими будут эти выводы.

Ткачёв задумался — что-то в словах чекиста было не так.

— Григорий, вы многого не договариваете. Если я буду в системе, то всё равно найду сам «чёрные пятна» Зареченска. И мои выводы могут быть совсем не такими, какими вы их предполагаете.

— Андрей Викторович, полностью с тобой согласен, — улыбнулся Гриша. — Именно поэтому я здесь, и с тобой разговариваю. Или ты думаешь, что это моя личная инициатива? Да, ладно! После нашего разговора мы свяжемся с генералом Трефиловым. И это будет при любом исходе.

— Как у вас — чекистов, всё заковыристо! — невольно возмутился Ткачёв.

— А ты как думал! — смеясь, Гриша развёл руками. — Но ты сам сопоставь все факты. Попробуй…

Ткачёв, наконец, стал понимать. Правда, не всё, но варианты просчитал. Второй вариант — это то, что его грохнут прямо здесь. Если он не примет нужную «политику» партии.

— Давай, давай, — смеясь, подстегнул его Гриша. — Шевели мозгами. Они у тебя есть — я знаю…

Глава 24

Всё началось с того злополучного убийства «на Ждановской». Андропов, раскручивая это дело, страшно обозлился на Щёлокова. Собственно, они оба понимали, что Брежневу осталось немного, и кто-то должен будет вскоре занять его пост. А милиционеры из линейного отдела № 5, в ведении которого и была станция метро «Ждановская», ускорили противостояние, убив майора КГБ Афанасьева.

И чекисты стали рассматривать убийство товарища, как вызов.

Щелоков, немало сделавший для советской милиции, только усугубил положение, заняв позицию — своих не сдаём. Чекисты пошли в наступление «по всему фронту».

До Олимпиады-80 к Автондилу обратился очень известный «коллега». Человек прекрасно был осведомлён о связях «авторитета» и попросил взять под «опеку» очень талантливую аспирантку с финансового факультета. На время. Предложив немалый профит. Автондил ещё удивился столь неожиданной просьбе. Ещё больше он удивился, когда «коллега» из Геленджика попросил об одной услуге по линии Минторга. И тоже за очень приличный взнос в «общак». И эти «услуги» касались тихого и провинциального Зареченска.

Автондил решил узнать, что это за город такой и выяснил, что Зареченск тесно связан с Афганской компанией советской армии, и первый секретарь горкома один из ставленников Суслова — «серого кардинала» СССР. Город быстро расширялся. Причём темпы расширения были очень высоки.

Автондил хорошо разбирался в хитросплетениях кремлёвской верхушки того времени, и понял, что Зареченск стал ареной «битвы» за множество интересов самых разных людей. А когда его попросили помочь некой даме в Зареченске, да помочь аспирантке устроиться в созданное там отделение Госбанка, да направить туда полученный Минторгом груз из Геленджика, то сильно задумался о своём будущем. События «на Ждановской» подсказали путь, и Автондил тут же в большой тайне организовал себе встречу с генералом Трефиловым.

Уже потом, от генерала приходил человек и просил мнения по поводу оперов шестого управления МВД. Автондил назвал Ткачёва честным, опытным и наивным ментом. Больше ни с кем он дела не имел — остальные менты, по его мнению, продажны и нечестны.

Первое нападение на инкассаторов в Зареченске спровоцировал Гриша, подкинув заведомо ложные сведения местному «авторитету» Цыганкову. Старый чекист сделал это очень тонко и быстро, выбрав удачный момент. Цыганков вёл борьбу с Топтыгой за роль «смотрящего по городу». Тем более у Цыгана оружие было.