Эхо Мертвого озера - Рэйчел Кейн

это лучший выход. По крайней мере, пока мы не узнаем больше.

– То есть ты считаешь, что нужно просто сидеть сложа руки и ничего не делать?

– Нет, я считаю, что ехать нужно мне.

Его предложение ошарашивает: оно настолько очевидно – и все же не пришло мне в голову…

– Мы – команда, Гвен. А быть командой означает поддерживать друг друга.

Ему даже не нужно произносить «Сала-Пойнт» – это и так повисает в воздухе. Когда Джонатан Уотсон угрожал нашей семье, я все скрывала и не рассказывала Сэму. Думала, так будет лучше. Думала, смогу справиться с Уотсоном сама, но не сумела. И в итоге мне понадобилась помощь Кец и Сэма. Без них я погибла бы.

Я вздыхаю. Хоть я и доверяю Сэму свою жизнь и жизни моих детей, мне трудно не пытаться держать все под контролем. Трудно не пытаться делать все самой, хотя я знаю: это не лучший вариант.

– А Ланни? – спрашиваю.

– Могу отвезти ее к Кец и Хави. Они присмотрят за ней, пока мы не узнаем больше.

Я киваю. Разумно. Но тогда уик-энд для будущих абитуриентов закончится для Ланни раньше, а ей будет нелегко это принять.

– Давай я сама скажу ей?

Я вспоминаю, сколько раз приносила дочери плохие новости. Сколько раз открывала дверь ее комнаты и говорила, что у нее пятнадцать минут на сборы и прощание с привычной жизнью. Сколько раз приходилось отвечать «нет», когда она просила разрешить ей то же, что и всем ее ровесникам.

После раздумий Сэм предлагает:

– Давай лучше я.

Ненавижу себя за то облегчение, которое ощущаю после его слов, но не отказываюсь:

– Передай ей, что мне жаль. И что я придумаю, как загладить вину. Обещаю.

– Она все поймет, – уверяет Сэм, но мы оба знаем: полной уверенности нет. И еще мы знаем, что наступит момент, когда Ланни откажется понимать. Потому что больше не выдержит.

Нельзя допустить, чтобы это произошло.

– Береги Коннора и Ви и занимайся расследованием, – продолжает он. – Об остальном я позабочусь.

– Слушай, Сэм… Спасибо.

– Я люблю тебя, Гвен. Вместе мы справимся с чем угодно, ведь мы семья.

Его слова согревают. Так хорошо, когда есть кто-то, кого можно любить и доверять ему без вопросов и сомнений…

– И я тебя люблю.

– Позвоню, как доберемся.

Я улыбаюсь. Сэм знает, что я буду на нервах, пока он снова не выйдет на связь.

– Поезжай осторожно.

19

Ланни

Через год после того, как отца арестовали, мама села в тюрьму, а мы стали жить с бабушкой, у меня начались головные боли. Сильные.

Моя бабушка не сторонница нетрадиционной медицины, но избегает ходить по врачам из страха, во сколько это может обойтись. Когда я жаловалась на головную боль, она сначала давала мне лекарства, которые продают без рецепта, потом пробовала другие средства: холодные компрессы, темнота, эфирные масла.

В конце концов мне стало так плохо, что меня увезли на «Скорой»; все тело болело, меня непрерывно тошнило. Мне сделали анализы, поставили капельницу, и я вырубилась. А когда проснулась, боль прошла. Совсем.

Только тогда я поняла, что боль стала управлять моей жизнью. Я обращала внимание на головные боли, только когда они становились совсем невыносимыми. Но когда боли не стало, я поняла: она преследовала меня постоянно.

Потребовалась куча анализов, и в итоге врачи решили, что дело, наверное, в стрессе, из-за которого у меня произошел гормональный сбой. Они на пару лет посадили меня на гормональные, и голова перестала болеть.

Но больше всего мне запомнились не головные боли, а тот момент, когда я очнулась в больнице и поняла, насколько хреновой стала моя жизнь, хотя раньше даже не осознавала этого.

Именно так я чувствую себя в Рейне. Тусуюсь с соседкой, первокурсницей Хизер, представляюсь ее друзьям как Ланта Кейд, и никто не моргнет глазом и не посмотрит косо. И я понимаю, в какое дерьмо превратилась моя жизнь.

Я уже так привыкла быть Ланни Проктор, дочерью печально известного серийного убийцы Мэлвина Ройяла, что начала думать, что это нормально.

Но нормальных людей не преследуют целые группировки, готовые выследить их и убить. Нормальные люди не растут, меняя имена и переезжая из города в город, снова и снова начиная все сначала, чтобы спрятаться от отца-убийцы и его сумасшедших подельников. У нормальных людей сектанты не похищают братьев и не приносят в жертву отцов, пытаясь утопить. Нормальным не приходится иметь дело с последствиями стрельбы в школе или бежать из города подальше от бури в прессе. Для нормальных людей интернет-тролли – это те, кто пишет гадости в «Твиттере», а не отправляет снимки изнасилованных и изуродованных женщин, прифотошопив ваше лицо.

Ланни Проктор какая угодно, только не нормальная. А Ланта Кейд – совершенно нормальная. Совсем обыкновенная. Это даже скучновато. И мне это нравится. Нравится тусоваться с Хизер и ее друзьями, ходить на шумные домашние вечеринки, танцевать с другими студентами и не находиться в постоянной боевой готовности.

Мама пришла бы в ярость, узнав, что, придя на вечеринку, я не стала сразу озираться по сторонам в поисках возможных путей отступления. Ну ладно, на самом деле я так и поступила – по привычке, – но не стала прокручивать в голове возможные маршруты бегства. Я просто прикрываю глаза, позволяю музыке полностью завладеть мною, и беззаботно танцую. Маму удар хватил бы.

Наверное, это была одна из лучших ночей в моей жизни, но и после нее чудесное ощущение свободы остается. На следующий день я иду с Хизер на лекции и сижу в огромных аудиториях, где никто на меня не пялится. Никто не шепчется, когда я прохожу мимо. Никому до меня нет дела. И это так замечательно!

Я постоянно собираюсь написать маме, Коннору и Ви – узнать, как дела, – но каждый раз, беря телефон, начинаю сомневаться. Знаю, нужно быть с ними на связи, особенно с Коннором. После стрельбы ему тяжело, и я должна быть рядом. Да, ему очень нелегко.

Отправляю несколько сообщений. Маме пишу, что со мной все в порядке. Ви присылаю селфи, где танцую на вечеринке. Коннора спрашиваю, как он. Тот отвечает, что нормально. Надо бы расспросить подробнее, но тогда я вернусь в свой прежний мир – мир Ланни Проктор.

А я не хочу возвращаться. Не хочу оказаться там даже на то короткое время, которое уходит на отправку сообщения. Хоть и чувствую себя виноватой перед Коннором, учитывая последние события. Но у него есть Ви. Пускай большинство видят в ней