Последняя надежда. Шпионская сага. Книга 1 - Нина Башкирова

Подробное описание текущих событий заняло несколько часов. Рафи хотел досконально знать, что делается в лаборатории, как выглядят здания со спецдопуском, что представляют собой сотрудники, о чем они беседуют в столовой и т.д и т.п. Время приближалось к полуночи, но мы и не думали отдыхать – этой же ночью Рафи должен был отбыть в Москву, а оттуда самолетом в Париж. Рассказав обо всем, что требовалось, я умолк.

Рафи, привычно погрузившись в кресло, сосредоточенно молчал. От решения, которое необходимо было принять прямо сейчас, зависело слишком многое. Рафи чуть шевельнулся. По едва обозначившейся в уголках его губ улыбке и характерному взгляду я понял – решение принято. Знал я этот взгляд предельно собранного, не упускающего ни малейшей детали профессионального разведчика. Значит, Рафи признал, что вариантов выхода из создавшейся ситуации нет, и нужно искать способ «выдоить» осведомленного сотрудника – Валентина Вышева, конечно, более подходящей кандидатуры я так и не обнаружил. Что мой начальник тут же и подтвердил, без предисловия начав говорить, как обычно, не повышая голоса.

– Операцию назовем «Гамбург».

В 1997-м в Гамбурге мы взяли одного активиста ООП и применили к нему метод наркодопроса. В результате мы узнали все, что хотели о планируемой акции, а в качестве бонуса получили массу важных сведений о самой организации, ее руководителях и множестве других важных оперативных деталей. Но наркодопрос – дело серьезное, к нему нужно тщательно подготовиться. В Гамбурге прошел легкий пионерский поход по сравнению с тем, что предстояло сделать в Питере.

И Рафи подтвердил мои соображения:

– Это тебе не шалости в чужой, но все-таки дружественной стране. Разведывательная деятельность в России, как ты сам понимаешь, едва ли не самая опасная в жизни любого разведчика. ФСБ – очень серьезная организация. Куда ни глянь – всюду проблемы: слежка за объектом, легенда его отсутствия, его неожиданное исчезновение… Ну да ладно. Если мы подобные дела в Бейруте проделывали, то в этом городе сам Бог велел.

Теперь к делу. Через два дня получишь группу. Я предвидел твои проблемы и подготовился. Неделя уйдет на слежку и детальное изучение привычных маршрутов объекта. Брать Вышева будем в конце недели, чтобы на допрос осталось два выходных дня. Времени, конечно, немного, но справимся. На всякий случай подготовим запасной вариант с больничным листом. Но вообще задерживать его долго нельзя: начнутся поиски, которые нам совершенно ни к чему. Потом тебе придется уйти из института, быстро и без лишних разговоров.

– А нельзя упростить операцию? Мой уход привлечет повышенное внимание, вызовет много лишних вопросов. Надо попытаться перетянуть Вышева на нашу сторону.

– Ты серьезно? – Рафи посмотрел на меня так, словно видел впервые. – Чем мы можем его привлечь? Объяснить, почему сионизм лучше коммунизма? Или привести доказательства, насколько в киббуцах жизнь богаче, чем в колхозах?

– Да нет же, – я с трудом скрывал досаду. – У меня вполне прозаичный подход: на него нужно как следует надавить. Напугать.

– Не забывай, если человек легко поддается давлению, то в принципе любому: сегодня с нашей стороны, завтра – со стороны ФСБ…

– Да, риск действительно высок. Хорошо, проводим наркодопрос. Без похищения, прямо у него дома.

– А как ты к нему попадешь?

– Он сам откроет дверь, сам пригласит войти. Не меня, конечно, а своего друга. Я тут наметил кое-что…

Последующие два часа мы обсуждали детали операции.

– Что ж… – Рафи подвел итог после паузы. – Получишь специалиста по наркодопросу. Это Эйтан. Ты его знаешь. Для использования соответствующей техники потребуется выяснение пригодности «объекта», то есть его психологический профиль.

– Но на это уйдет много времени!

Я забеспокоился: мне показалось, что Рафи неоправданно медлит.

– На сей раз – нет: в наши дни в этой области существуют оперативные и вместе с тем очень эффективные способы получения информации. Это современные психоаналитики, почитающие старика Фрейда, поднимают глубинные пласты памяти в течение нескольких лет, а наши ребята справляются с такими задачками быстро. Память – великая штука. Один знаменитый нейрохирург из Канады, по-моему, Уолтер Пенфилд, первым заметил, что, если во время операции скальпель касается определенного участка в височной части мозга, пациенты начинают вспоминать далекие события до мельчайших подробностей.

У нас есть специальный прибор. Его использование позволяет не вскрывать череп, чтобы добраться до мозга, а действовать током определенной силы на конкретные его участки. Результат поразительный. Вспомнить можно все что угодно, а Вышев твой и так держит в голове все, что когда-либо видел или слышал. Вот, почитай! – Рафи протянул мне несколько скрепленных страничек.

Из прочитанного следовало, что человеку, находящемуся по действием гипноза, можно вставить в память любое событие, которое никогда не происходило. Оно тут же обрастает деталями и сливается с личностью. В США в пятидесятые и шестидесятые годы провели массу таких экспериментов. Людей вводили в сомнамбулическое состояние и возвращали в детство. Они рассказывали такое, что волосы дыбом вставали. Некоторых родителей даже осудили на основании результатов этих опытов, ведь дети без стеснения рассказывали о них такие вещи, что судьи с легкостью сочиняли приговоры. Но когда выяснилось, что в память можно вставить любые эпизоды, безумие с судами над родителями, якобы издевавшимися над детьми, прекратились.

Обычные люди завидуют тем, у кого удивительная память. Но завидовать тут нечему. В феномене сверхпамяти повинны генетические изменения в развитии мозга. Видимо, память у таких людей не переходит во взрослое состояние – остается детской, способной впитывать, словно губка. Очень часто люди со сверхпамятью обладают еще одним феноменальным качеством: они могут различать цвет предмета по вкусу или запаху. Это явление тоже свойственно детскому мозгу, у которого сохраняются прямые ассоциации, то есть связи между всеми пятью органами чувств. Сегодня молекулярные генетики могут похвастаться тем, что обнаружили в мозгу гены, отвечающие за запоминание новой информации. Но применять это открытие для улучшения памяти пока невозможно. Наша память закодирована в десяти миллиардах нервных клеток и в десятитриллионных связях между этими клетками. Самые современные компьютерные программы по сравнению с таким банком данных – детская игрушка.

Я оторвался от бумаг и посмотрел на Рафи. А он терпеливо ждал, пока я закончу чтение, не проявляя никаких эмоций. Но, увидев, что я остановился, вдруг заговорил:

– Есть еще одна интересная методика, когда по голосу можно определить психологическое состояние человека. Сбор данных проводится путем стандартного опроса, причем несколько раз в различных психологических состояниях. Ответы примерно одни и те же, однако различный тон в соответствии с различными состояниями дает необходимую картину. Впервые подобные опыты проводились еще в середине 60-х в Санкт-Петербурге, в университете на кафедре академика Васильева. Студентам-медикам, введенным путем гипнотического воздействия в различные состояния – радости, печали, симпатии, тревоги, – задавали стандартные вопросы и по обработанным данным, полученным на основании ответов, строили кривые настроения. Эти кривые затем использовались в качестве лекала при определении психологического состояния космонавтов на орбите.

Я в который раз удивленно посмотрел на босса. Я знал, что Рафи – интеллектуал и книгочей, но сейчас передо мной сидел ну просто энциклопедист!

На несколько секунд воцарилась тишина, и нарушил ее Рафи:

– Так что для всех нас этот вариант несравненно лучше твоего.

– Я уже согласен, – улыбнувшись, я поднял ладони кверху. – Сдаюсь!

– Ну, хорошо!

Рафи еще раз внимательно посмотрел на меня, словно не веря, что сумел так быстро убедить меня: обычно такие вещи занимали больше времени. Он даже повеселел немного и закончил инструктаж вполне буднично:

– Несколько напоминаний. О прибытии группы тебе дадут знать. Встретитесь не ранее восьми вечера. К первой встрече подготовь максимум известных тебе подробностей частной жизни Вышева. Пока все.

Рафи резко встал, взял со стола портфель и, не оборачиваясь, вышел.

* * *

Как и планировалось, группа из четырех человек прибыла через два дня. Я изложил Рафи массу деталей об объекте разработки, и ребята уже знали, с чего и как начать операцию. По моей рекомендации решили привлечь старого друга Валентина по студенческой скамье, а ныне журналиста-скандалиста Арнольда Корнева. В редакционном буфете к нему как бы невзначай подошел молодой мужчина, за десять минут до этого вышедший из кабинета Страхова. Он представился сотрудником ФСБ, предъявил документы и попросил побеседовать с ним вне стен редакции. Разговор в небольшом итальянском ресторанчике неподалеку от института сильно обеспокоил журналиста. Оперативник упомянул несколько эпизодов из биографии репортера, обнаружив свои обширные познания, и, что самое главное, представил документы, доказывающие, что Корнев состоял на платном содержании у некоей подозреваемой в криминале группировки Санкт-Петербурга. В общем, не особо приятные эпизоды недалекого прошлого знаменитого репортера оказались вовсе не тайной. Конечно, прямых доказательств незаконной деятельности компании не обнародовали, но ее руководство уже внесли в негласный перечень не пойманных пока преступников. Корнев не только сливал им оперативную информацию, добытую при помощи своих и чужих расследований, но и публиковал по их указанию полученный от них же компромат на конкурентов. По мнению ФСБ, как доверительно сообщил Корневу новый знакомый, закрытая информация из института физики, попавшая в руки местных мафиози, могла быть получена им от его друга Вышева. Значит, Валентин поделился с приятелем некими сведениями, попавшими впоследствии в ведение подозреваемой в криминале структуры. Дело, конечно, подсудное, но компетентные органы могли бы его и не возбуждать – в обмен на небольшую услугу. Все, о чем просили Корнева – зайти домой к старому другу и выпить с ним, а затем открыть дверь сотрудникам ФСБ. Ничего плохого они не сделают, просто проверят квартиру Вышева на «жучки» – вдруг для получения дополнительной информации кто-то уже прослушивает его разговоры? Сотрудничая с ФСБ, Корнев не только снимает с себя подозрение, но и спасает друга от неприятностей. Да и в любом случае представителям ФСБ отказывать в услуге не принято.