Тень над Вавилоном - Дейвид Мейсон

В тех местах, где банки лопнули от удара об асфальт, вдоль по шоссе расположились три кляксы ярко-белого цвета. Их ни с чем не перепутаешь – даже в темноте. Средняя клякса растеклась как раз у того перекрестка, откуда начинался проселок, ведущий на север в Ирак.

– О'кей, Энди, порядок. Пора расходиться по домам.

Все утро ушло на приготовления к покраске автомашин. Третий «лендкрузер» был песочно-бежевым, и они решили оставить его, как есть. Все равно он был резервным и оставался в распоряжении Денарда и Палмера. Берн, Ашер, Хауард и Макдоналд обклеивали липкой лентой стекла, хром и другие поверхности двух «лендкрузеров», не подлежащие окраске, в то время как Акфорд наладил краскопульт и опробовал его на остове раскуроченной машины.

Наконец все было готово. Все, кроме Акфорда, вышли, закрыв за собой двери, чтобы внутрь не надуло частицы пыли и песка. Тони еще раз поправил защитные очки и респиратор и начал напылять краску. Без всякой вентиляции в мастерской скоро стало жарко, как в печке, и Акфорд взмок от пота. Через сорок минут он вышел наружу, быстро прикрыв за собой двери. Внутри два «лендкрузера» сверкали свежей белой краской.

Они оставили машины сушиться на двадцать четыре часа, после чего вскрыли мастерскую, дабы проинспектировать труды Акфорда. Белая краска смотрелась безукоризненно.

– О-о, прекрасная работа, Тони! – воскликнул Ашер с преувеличенным восхищением. – Просто блистательно! Какой способный мальчик. Ты упустил свое призвание, приятель. И чего это тебя понесло в море? Они что, использовали тебя просто как балласт, или тебе постоянно поручали красить трюмы?

– Пошел в зад, маленький лысый хрен! – ухмыльнувшись, огрызнулся Акфорд. – Работа сделана так, что не придерешься. Только взгляни – идеально! Кстати, кто-то изъявлял желание потрудиться. Мог бы нанести следующий слой, когда мы закончим переделки.

– Я уж было подумал, что ты так и не попросишь. Давай-ка добавим в краску чуть больше олифы. Ты промыл краскопульт?

– Конечно, промыл. Ладно, иди вон туда и попрактикуйся.

Акфорд проследил, как в машины было аккуратно вмонтировано несколько панелей, снял часть молдингов и целиком задний бампер. Когда команда закончила свою часть работы, Ашера оставили наносить второй слой краски. На следующий день, когда двери открылись, машины предстали перед ними в преображенном виде – теперь они были зеленого защитного цвета. Когда команда стала отдирать от краски куски липкой ленты и бумагу, Акфорд заволновался.

– Поосторожней с краской! Верхний слой непрочный. Пленку с краски надо снимать вот так. Дэнни, поаккуратней, это тебе, дружочек, не селедку чистить!

Когда вся лента и бумага были удалены, они внимательно изучили «лендкрузеры». Заявив, что он удовлетворен осмотром, Хауард извлек из кармана листок с рукописными пометками.

– Так, – сказал он, – давайте нанесем последние штрихи.

Они стали обходить вокруг «лендкрузеров», сверяясь с записями в бумажке. Мощными ударами были разбиты стекла двух задних подфарников. Третий был убран, лампочки вывинчены. Передние подфарники ожидала та же участь, а в одном из боковых стекол после удара молотком появилась звездообразная трещина. Берн достал из объемистого пакета переводные картинки с арабскими буквами и крестами красного цвета. Он отделил их от бумажной основы и прилепил на капоты, передние и торцевые дверцы. С мигалками на крышах «лендкрузеры» теперь походили на видавшие виды полувоенные санитарные машины в жалком состоянии.

– Так, ребята, – скомандовал Акфорд, раздавая окружающим огромные кисти, – хватит ломать. Пришло время нанести верхний слой. Начинайте красить.

Зиглер изучил стоящую перед ним банку с жидкостью.

– Тони, что это за чертовщина? Выглядит ужасно непотребно.

– Непотребное и есть, дружочек, – радушно подтвердил Акфорд. – Это прелестная смесь из отработанного двигательного масла и солидола. А теперь приступайте. Все окрашенные детали. Не очень толстым слоем и подальше от стекол – мы ведь хотим через них что-то увидеть, не так ли?

Двадцатью минутами позже два зеленых «лендкрузера» были покрыты тонким слоем грязного масла.

– Так, – сказал Хауард, – мы еще должны немного потренироваться в вождении этих штуковин. Джонни, мы с тобой первые. Шесть кругов вокруг лагеря: три круга – ведущий я, затем три круга – ты. После нас – Майк и Дэнни. За ними – Боб и Тони. И не вздумайте их разбить.

– С виду они и так уже разбиты, – пробормотал Дэнни.

По периметру лагерь опоясывала грунтовая дорога где-то с милю длиной. Две автомашины подняли клубы пыли и песка и быстро растворились в их круговерти. Под конец, когда Ашер и Акфорд въехали в лагерь после последнего круга, Тони перевел рычажок в кабине, и утробный рев незаглушенного двигателя произвел такой грохот, что пакистанский повар выскочил из своего жилища узнать, что еще стряслось. Берн быстренько препроводил его обратно, успокоив, что все в порядке.

– Черт побери, – пробормотал впечатленный Хауард, – даже у меня такое ощущение, что эти колымаги не протянут и десяти миль. И под всем этим дерьмом скрываются новехонькие автомобили!

– Я рад, что их здесь не видит Тони Хьюз, – поделился Берн. – Бедного малого хватил бы удар.

– Боюсь, небольшой шок его ожидает в любом случае. Но не сейчас, я надеюсь.

Они снова заперли «лендкрузеры» на ночь в мастерской. Была вторая половина четверга, 23 апреля. На следующую ночь, если все пойдет по плану, они пересекут границу Ирака.

35

Баданах они покинули с наступлением сумерек. Хауард про себя отметил, что по каким-то причинам сам выезд на операцию всегда заставляет его нервничать больше остальных этапов. Просто нелепо, думал он. Все, что им предстояло сделать, так это проехать каких-то семьдесят миль по шоссе вдоль ТАНа, пока они не увидят пятна краски, а затем – свернуть на проселок. Что может быть проще? Но риск быть обнаруженными все же был. Случайный полицейский патруль, хоть Джонни и уверяет, что они здесь крайне редки; донос водителя трейлера, проехавшего по шоссе, что две странных, мерзко выглядящих санитарных машины с заляпанными номерами проследовали в таком-то направлении; а может быть, какая-то особо усердная дорожная бригада, которая соскребла краску с дороги… Достаточно какой-то толики невезения, чтобы месяцы работы и планирования пошли прахом. Потерпеть неудачу позже, когда они по крайней мере попытались бы, – другое дело.

Но испытать поражение сейчас – это было бы так… унизительно! Хауард терпеть не мог проигрывать даже в малом. Человек, подверженный острому чувству соперничества, он редко терпел неудачи, за что бы ни брался… «Пожалуйста, только не сейчас, только не так…» – Хауард разозлился на собственные мысли и постарался их отбросить. Без всякой надобности он сверился с навигационным прибором уже в четвертый раз.

Берн, находившийся на водительском сиденье рядом с Хауардом, заметил напряжение своего пассажира, но ничего не сказал. Он понимал всю тяжесть ответственности, которая лежала на его старшем товарище. Что касалось его самого, то Берн испытывал лишь острое возбуждение, чувство предвкушения – то, чего он не ощущал уже очень давно. Он мельком вспомнил о Джулиет, и его сердце при этом, как всегда, екнуло. Он постарался представить ее лицо, но образ получился каким-то смутным. Это его поразило. Прошло каких-то полмесяца с тех пор, как он с ней попрощался, пообещав, что пробудет в отъезде три, от силы четыре недели. Их свадьба была назначена на субботу, 23 мая, – всего лишь через месяц. Но было что-то иное в этих подернутых дымкой глазах, когда они прощались, что-то, говорившее ему о том, что она отныне испытывает к нему какое-то недоверие. Джонни нахмурился при этом воспоминании. Как она могла что-то узнать? Он был очень скрупулезен в предосторожностях. Две его жизни – в качестве «мистера Брайса» и Джонни Берна – велись абсолютно раздельно и лишь ненадолго ежедневно накладывались одна на другую в безликости долговременной автостоянки в Хитроу, где он менял машины. Между ними не было никакой связи, которую она смогла бы обнаружить. Джулиет ничего не знала ни о Брайсе, ни о «БМВ», ни о его другой работе. Должно быть, он сам себе все навоображал. Должно быть, выражение на ее лице означало беспокойство вкупе с огорчением от того, что какое-то время они не увидятся. Да, именно так – беспокойство. Он отбросил эти мысли и взглянул на спидометр «лендкрузера».

– Эд, по спидометру мы отъехали от Баданаха на шестьдесят миль. Как наши дела?

– Эль-Джаламид появится в любую минуту. Поворот находится милях в пятнадцати после него.

В задней части «лендкрузера», лежа на санитарных носилках, Дэнни Макдоналд тоже предавался размышлениям. То и дело он приподнимал голову, чтобы всмотреться в темноту, протянувшуюся впереди. К собственному удивлению, он осознал, что для него именно это и есть настоящая жизнь. Ему нравились эти люди. Их жизнь отстояла от его на световые годы – этот странный военный жаргон, то, как каждый из них, похоже, знал, о чем думает другой, прежде чем тот вымолвит слово, их профессионализм, – но он понимал, что у него с ними есть и много общего. Как и он, они были крепкими, здоровыми, уравновешенными и полагались лишь на собственные силы. Неожиданно ему пришло в голову, что он ни разу не замечал ни у кого из них ни малейших признаков плохого настроения. Они должны были ощущать напряжение – он и сам его чувствовал, – но никакого недовольства, ни намека на раздражение не было. Находиться с ними вместе было приятно. Хорошая команда. Но в то же время, как ни странно, они не были по-настоящему коллективистами, не более, чем он сам. Это были личности. Возможно, именно поэтому из них вышла столь незаурядная комбинация – каждый был вполне способен побеспокоится о себе сам, но они решили быть вместе, тем самым приумножив свои таланты. Не один лидер с группой бездумных исполнителей, а шесть сильных характеров – девять, считая Мела, Энди и Криса, – каждый из которых (кроме, как он считал, его самого) смог бы руководить операцией с момента, когда был утвержден план.