Поцелуй над пропастью - Айрис Джоансен

— С ней?

— С девочкой. — Он отвернулся. — Идем.

— Нет. — Сделав два шага, она схватила его за руку. — Не уходите. Вы видели Бонни…

— Говорю же, я видел девочку.

— Хватит нести чушь. Почему вы не хотите назвать ее по имени? Вы видели Бонни.

— Я… Мне больно…

— Так пусть будет больно. Моя дочь мертва, и вы ее видели. Вы только что сами это сказали. Почему вы видите мертвую девочку? Почему? Это вы ее убили?

— Не говори больше о ней. Мне плохо.

— Я буду говорить о ней. Я вижу ее дух, потому что она моя дочь. Она хочет, чтобы я ее видела. Но при чем тут вы, Даннер?

Он вырвал руку из ее цепких пальцев.

— А ты сама как думаешь? Она хочет, чтобы я ее видел тоже. Хочет мучить меня. Она не понимает… Я должен сделать так, чтобы она поняла.

— Поняла что?

— Что я не сражаюсь с ней. Что я дам все, чего она только захочет. Но мне нужно сначала выяснить, что это. Даже отец Барнабас не смог сказать мне. Я спрашивал его, а он говорил, что надо молиться об этом. Но мне нужно было знать.

— Теперь вы знаете?

— Ей нужна ты, — сказал он тихо.

— Что?

— Я видел вас тогда в саду. Видел, какая между вами любовь. Ей нужна ее мама. Каждой девочке нужна мама. Этого она от меня и хочет. Не того, чтобы я убивал демонов. Она хочет, чтобы я дал ей тебя.

Пораженная Ева уставилась на него, не в силах ничего сказать. Потом вдруг поняла, что ее поразили слова, но не таящийся в них смысл. Чего-то подобного она уже ждала.

И он был прав, она страстно желала этого.

— В этом нет ничего плохого, — мягко сказал Даннер. — Я не обижу тебя. Ей бы такое не понравилось.

— Да прекратите же! Назовите ее по имени. Она ведь не какой-то безымянный ребенок. Ее зовут Бонни. Так и скажите.

Он как будто запнулся, но потом все же произнес:

— Бонни.

Ему было больно, Ева видела это. И теперь поняла почему.

— Вы не хотите признавать ее за человека, за личность. Вы хотите держаться от нее подальше. Ну так вот, она — человек. Чудесная, замечательная девочка. С того момента, как она родилась, она была особенной. Я могла бы рассказать вам о ней.

Даннер покачал головой:

— Нет, не надо.

— Не хотите? В таком случае называйте ее только по имени. И никак иначе.

— Ладно. Согласен. Это неважно. Я выдержу. Все равно дело идет к концу. — Он отвернулся. — Нам пора.

Все идет к концу. Об этом говорила Бонни, а теперь то же самое повторяет Даннер. Но, возможно, он вкладывает в эти слова иной смысл.

— Что вы имеете в виду?

— Если я отдам тебя ей… — Он замолчал, потом, сделав над собой усилие, продолжил: — Если я отдам тебя Бонни, для меня все закончится. И мне уже не надо будет убегать от них.

— От них?

Он отвернулся.

— Хватит разговоров.

— Не хватит. Еще один вопрос. Вы убили мою дочь?

Сделав вид, что не услышал вопроса, Даннер вернулся к тропинке.

— Идем, ты уже достаточно отдохнула. Я дам тебе поспать через пару часов.

Он даже не оглянулся, чтобы проверить, идет ли она следом. Откуда такая уверенность? А если она попытается сбежать?

«Я видел вас в саду. Видел, какая между вами любовь».

А увидел ли он что-то еще, кроме любви, связавшей мать и дочь? Увидел ли ту путеводную линию, что провела для него Бонни? Новость о том, что Даннер видит Бонни, потрясла Еву. Бонни приходила к ней, к Галло, к Джо и больше ни к кому. Даже Джейн ее не видела. Естественно было предположить, что Бонни притягивает к ним любовь. Та самая любовь, что проявлялась со всей очевидностью, когда они были вместе.

Но Даннер никакой любви к Бонни не питал. Он боялся ее и хотел от нее избавиться.

Что и планировал сделать, предложив Еву в качестве жертвенного дара. Даннер решил, что именно этого Бонни и хочет. Однако же сама Бонни не раз говорила Еве, что ей нужно подождать, что они еще не могут быть вместе, что ее время не пришло.

А если это время пришло? Не потому ли Бонни и пришла к Даннеру?

Вопросов набиралось много. Может быть, она слишком глубоко копнула. Медицине многое известно о галлюцинациях, но ведь существует еще немало историй о том, что люди, психически ненормальные, видят то, что недоступно людям обычным. Так или иначе отвечать на ее вопросы Даннер пока не собирался, и уже то, что она вытащила из него столько информации, можно считать большой удачей.

Или удача тут ни при чем? Он являлся ей в двух обличьях. Да, без сомнения, у него случались как моменты просветления, так и безумия. Да, существовали причины, вынуждающие его уходить в другой мир. И все же простить совершенное им зло, убийство дочери, Ева не могла, даже принимая во внимание все, что с ним случилось. Было бы лучше, чтобы она думала о нем только как чудовище, убившем ее Бонни.

Однако, называя Даннера безумцем, она не могла объявить его убийцей, не убедившись, что именно он виновен в смерти ее дочери.

И все же это должен быть он. И прежде чем все закончится, она узнает истину.

И Ева двинулась за Даннером через густой кустарник.

— Здесь они раскладывали костер, — сказал Галло, опускаясь на колени под огромным раскидистым дубом. — Давно? — спросила Кэтрин.

Он оглядел траву, горку остывшей золы, засохшую глину.

— Часов шесть-семь назад.

— Запас у них большой, — нахмурилась Кэтрин.

Галло кивнул.

— По крайней мере он останавливается на отдых, а значит, теряет какое-то время. И Ева пока еще с ним.

И это самое главное, подумала Кэтрин. Каждый раз, теряя, а позже отыскивая след подруги, она испытывала прилив облегчения. Местность была сильно заросшая, приходилось не столько идти, сколько продираться через кустарник, и Кэтрин боялась, что в какой-то момент Даннеру надоест тащить за собой пленницу и тогда он просто избавится от нее.

— Идем. Мы и так потеряли слишком много времени на последней… — Зазвонил телефон. Она бросила взгляд на экран и нажала кнопку. — Нет, Джо, пока не догнали. Но Ева точно с ним. Ты еще в церкви?

— Нет. Я в «Рейнбоу коннекшн». Это лагерь для детей из неблагополучных семей в Брэдбурге на границе с Алабамой. По словам отца Барнабаса, Даннер работал у них, чтобы, как он выразился, «быть поближе к девочке».

— Что? — Кэтрин замерла и включила громкую связь. — Почему он раньше не сказал?

— Слишком тонкая ниточка. Я больше рассчитываю на вас.

— Но мы могли бы определиться с возможным направлением. Где этот Брэдбург?

— В паре часов от Атланты, возле Коламбуса.

Галло уже щелкал по кнопкам айфона.

— Примерно туда и мы идем, — бросил он, подняв голову. — Если курс останется прежним, значит, цель ясна.