Аннапурна - Морис Эрцог

Меня охватывает неясная, непонятная радость. Все это настолько необычно и настолько ново.

Все это так не похоже на восхождение в Альпах, когда тебя поддерживает непрерывное смутное сознание близости людей, когда, обернувшись, видишь далеко внизу дома, дороги, цивилизацию.

Здесь все иначе.

Я отрезан от всей Вселенной. Я живу в ином мире, суровом, пустынном, безжизненном. Это фантастический мир, где присутствие человека непредвиденно и, может быть, даже нежелательно. Мы нарушаем запрет, мы преступаем границу, и все же мы поднимаемся без боязни. Сердце сжимается от полноты чувств…

Разделяет ли Ляшеналь все эти волнения? Вершинный гребень приближается. Мы подходим к подножию послед ней большой стены. Она очень крута. Снежный склон пересечен скалами.

– Кулуар!..

Все понятно без слов. Здесь ключ к стене. Последний бастион!

– Какая удача!

Кулуар, прорезающий стену, очень крут, но подняться по нему можно.

– Пошли!

Ляшеналь выражает согласие жестом. Уже поздно, наверное, больше 12 часов. Я потерял всякое чувство времени: мне кажется, мы вышли несколько минут назад.

Небо по-прежнему голубое, как сапфир. С большим трудом мы выходим вправо, чтобы обогнуть скалы. Идя на кошках, стараемся по возможности использовать снежные участки. Вскоре мы проникаем в кулуар. Как круто!.. Минута колебания.

Хватит ли у нас сил, чтобы преодолеть последнее препятствие?

К счастью , снег твердый.

Выбивая ногой ступеньки, мы держимся на кошках достаточно надежно. Неверное движение было бы гибельным. Зацепки для рук можно не вырубать: воткнутый клюв ледоруба служит опорой.

Ляшеналь идет превосходно. Какой контраст с первыми днями! Идти тяжело, но он неуклонно поднимается. Время от времени, подняв голову, мы видим верхнюю часть кулуара, выходящую неизвестно куда, вероятно, на гребень.

Но где же вершина? Налево или направо?

Мы идем друг за другом, останавливаясь на каждом шагу. Навалившись на ледорубы, стараемся восстановить дыхание и успокоить бешено рвущееся сердце.

Теперь мы чувствуем, что цель близка. Никакие трудности не смогут нас остановить. Излишне спрашивать взглядом: в глазах товарища можно прочесть лишь твердую решимость. Небольшой обход влево, еще несколько шагов… Вершинный гребень незаметно приближается. Обходим еще несколько скал. Взбираемся из последних сил. Не может быть!..

Ну да! Резкий ветер обжигает лицо.

Мы на Аннапурне.

8075 метров.

Сердце переполнено бесконечной радостью.

– О, если бы остальные знали! Если бы знали все!

Вершина представляет собой ледяной гребень с карнизами. С другой стороны – ужасающая бездонная пропасть. Стена из-под ног обрывается отвесом. Вряд ли можно встретить подобное зрелище на другой вершине.

Внизу плавают облака, под ними, на 7000 метров ниже, скрывается нежная, плодородная долина Покхары. Выше облаков – ничего!

Цель достигнута. Но одновременно завершено нечто гораздо более величественное. Как прекрасна теперь будет жизнь!

Поразительное ощущение – внезапно познать свой идеал и самого себя.

Меня душит волнение. Никогда еще я не испытывал столь сильной и чистой радости.

Этот темный камень, самый высокий, этот ледяной гребень… это ли цель всей жизни? Или, может быть, они являются пределом человеческих мечтаний?

– Ну как, спускаемся?

Ляшеналь меня толкает. Что чувствует он? Не знаю. Не считает ли он, что просто сделал восхождение, как в Альпах? Неужели он думает, что отсюда можно так, запросто, уйти?

– Секунду, я должен сделать снимки.

– Быстрее!

Лихорадочно роюсь в рюкзаке, вытаскиваю фотоаппарат, лежащий на дне французский флаг, вымпелы. Конечно, это бесполезный жест, но это больше чем символ: это свидетельство дружеских мыслей. Я привязываю к древку

ледоруба куски ткани, пропитанные потом, засаленные от долгого пребывания в рюкзаке по соседству с продуктами. Затем навожу фокус на Ляшеналя:

– Ну вот, можешь меня снять?

– Давай, давай скорее, – говорит Ляшеналь.

Он делает несколько снимков, затем отдает мне аппарат. Я закладываю кассету с цветной пленкой, и мы повторяем все сначала, чтобы наверняка принести с собой памятные снимки, которые когда-нибудь будут нам так дороги!

– Ты сошел с ума, – говорит Ляшеналь. – Нельзя терять ни минуты, надо немедленно спускаться!

Действительно, одного взгляда вокруг достаточно: погода портится.

Ляшеналь торопит:

– Надо спускаться!

И все же я не могу привыкнуть к мысли, что мы одержали победу. Мне кажется невероятным, что я топчу этот снег.

Сложить здесь тур невозможно: камней нет, все покрыто льдом.

Ляшеналь топает ногами: он чувствует, что они замерзают. Я тоже! Но я не обращаю на это внимания. Самая высокая из побежденных вершин! Она у наших ног!

Мысленно перебираю своих предшественников в этих высоких горах: Меммери, Меллори и Ирвин, Бауэр, Вельценбах, Тилман, Шиптон… Скольких уже нет в живых, сколько нашли в этих горах свою смерть, самую прекрасную для них.

К моей радости примешивается чувство гордости за друзей. Сегодня на Аннапурну взошла не только связка, взошла вся команда. Моя мысль обращается к товарищам, разбросанным по лагерям, прилепившимся на склонах под нами, и я знаю, что лишь благодаря их усилиям и благодаря их жертвам мы сегодня победили. Есть минуты, когда самые сложные действия внезапно получают конкретное выражение и предстают перед вами в ярком свете: таков тот непреодолимый порыв, который привел сюда нашу команду.

Давно забытые картины возникают в сознании…

Долина Шамони, где я провел прекраснейшие дни моей юности, Монблан, производивший на меня такое сильное впечатление! Я помню, когда я был еще ребенком, мне казалось, что у этих "возвращающихся с Монблана" был всегда какой-то необычный вид, в глазах горел странный огонь.

– Быстрее, прямо вниз! – кричит Ляшеналь.

Он уже надел рюкзак и начинает спуск. Вынимаю карманный альтиметр: 8500 метров. Невольно улыбаюсь… Проглатываю немного сгущенки и оставляю здесь тюбик – единственное свидетельство нашего пребывания на вершине. Завязываю рюкзак, надеваю рукавицы, очки, хватаюсь за ледоруб, еще один взгляд вокруг… и в свою очередь устремляюсь вниз по склону. Перед тем как нырнуть в кулуар, бросаю прощальный взгляд на эту вершину, которой суждено стать для нас единственной радостью и утешением.

Ляшеналь уже намного ниже, он достиг подножия кулуара.

Я мчусь по его следам.

Тороплюсь изо всех сил, однако склон очень опасный. Любая ступенька под тяжестью тела может обрушиться. Ляшеналь уже на большой диагонали. Я не думал, что он способен идти с такой скоростью. Пересекаю смешанный Участок скал и снега. Наконец основание стены! Я двигался