Семя скошенных трав (СИ) - Далин Макс Андреевич

Щелчки акустического кода кажутся нам дивным звуком: будто жемчужины сыплются на полированный камень. Неведомая связистка уточняет настройку — и вскоре Лэнга рисует точку на голографической координатной сетке. Крохотный островок, с креветкин глаз. Передача прервалась.

Лэнга поворачивается ко мне.

— Ты ведь понимаешь, да, Лоцман?

— Военный объект? — спрашиваю я. — Или просто секретный?

— Мы это ещё узнаем, — говорит мой брат. — В любом случае… всё становится сложнее и сложнее.

— Надо возвращаться наверх, — говорю я. — В любом случае — наверх. И думать.

Мы покидаем ангар с печалью — и ничего с ней не поделать. Обесточиваем оборудование катера, гасим его бортовые огни — и уходим через причал, как и пришли.

Чтобы было проще и быстрее — поднимаемся на берег сразу. Не хочется снова пробираться по затопленным коридорам станции. Входим в корпус с уничтоженным энергоблоком, удивив и почти напугав людей, которые ждали у входа в затопленный зал.

С Бэреем оказались Иар и Улэ — они оба кидаются к нам.

— Нашли?! — выдыхает Иар, будто это слово до нашего возвращения перекрывало ему горло.

— Нашли? — переспрашивает Лэнга. — Что?

— Так выживших… — Иар даже слегка теряется. — Вы ведь их ходили искать, да? — и с совершенно такой же тоской, какую я видел у наших бойцов, прошедших сквозь сотни смертей, безнадёжно спрашивает: — Не нашли, да?

Улэ заглядывает мне в лицо; его взгляд стал влажным, как у людей в глубокой печали.

— Антэ, мы просто надеялись…

— Были правы, — говорю я. — Кто-то уцелел — только не здесь. Нам надо помочь женщине и детям, которые, видимо, успели покинуть Медузий мыс до обстрела ракетами. Они взяли большую экспедиционную субмарину и ушли в океан. Я дышать не могу, думая, чем они жили эти четыре года.

Улэ касается моей руки; странное прикосновение — сухие и горячие пальцы. Я не отстраняюсь: пусть, если он хочет. Маленький братец среди людей. Между нами ещё на космической станции, когда он говорил о тайном смысле последних слов Кэно, прошёл тёплый поток.

— Завтра, самое большее — послезавтра, тут будут ребята с Эльбы, — говорит Улэ. — Надеюсь, привезут что-нибудь, что может плавать по воде…

— Если дело в этом, — говорю я, — у нас есть экспедиционный катер. Эти шедми ждали нас четыре года. Прятались, как маленькие крабы под камнями, может, голодали, может, им и свежий воздух доставался непросто. Мы дали им надежду — я думаю, мы не можем откладывать.

И тут Улэ взмолился:

— Антэ, возьмите меня с собой, пожалуйста! Может, я чем-нибудь помогу и вообще пригожусь… Возьмёте, а?

Эти слова только усиливают тепло. Человек всем своим видом даёт понять, что мы — не рабы и не заключённые здесь, что люди готовы во всём считаться с нашими решениями. Я оценил это.

Здесь, на убитой станции, мне было тяжело смотреть на людей. Я понимал, что вот эти — не враги, не убийцы, напротив — пытаются помочь, как умеют, но чему-то внутри моей души казалось, что каждый из них в крови моих родичей с головы до ног.

Но Улэ каким-то образом удавалось показать, что на его руках крови моих братьев нет. Ну что ж.

— А ты понимаешь, что тебе не будут рады? — спрашивает Лэнга.

Судя по тону, он не особенно выделяет Улэ из других людей. Он выделяет Иара — видимо, потому, что хорошо понимает его.

Улэ качает головой, опустив подбородок — человеческий жест согласия. Спохватывается, согласно сводит ладони:

— Я понимаю. Но я так хочу… так хочу их увидеть! Знаешь, Лэнга, я даже думать об этом боялся. Но мне Иар сказал: «После драки всегда есть шанс, что кто-то заныкался и уцелел. Шедми плавают — может, кто-то сумел уплыть, когда тут была бойня. Мужики пошли не просто так — они надеются найти своих». Видишь, прав оказался…

Лэнга одобрительно смотрит на Иара.

— Я тоже хочу с вами, — печально говорит Иар. — Но нельзя — значит, нельзя.

— Ты как раз можешь помочь, — возражает Лэнга. — Ладно, пусть люди будут. В конце концов, наши ведь так и так узнают…

— Куда вы направляетесь? — спрашивает Бэрей. — На всякий случай оставьте координаты.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Лэнга окидывает помещение быстрым взглядом, будто боится, что кто-нибудь подслушает.

— Этим людям можно доверять, ладно. А другим?

— Алесю, Белле, Рубену и обеим Аннам, — говорит Бэрей. — И, пожалуй, Андрею. В них я уверен, я с ними хорошо знаком. И ещё: есть человек по имени Вадим из Москвы — он наш брат. Я полностью доверяю его ученикам. Юлий, которого кое-кто зовёт Улэ — как раз из учеников Вадима. Я знаю их по станции на Эльбе: мы здесь благодаря их помощи.

Лэнга сводит кончики пальцев: «понятно, но можно было и короче».

— Мы нашли внизу записку, — говорит он. — Там намекалось на мыс Ветров. А ещё поймали сигнал с безымянного островка под кодом «Серебряный». Может, это одна группа, может, две — мне кажется, надо проверить всё.

— В записке говорилось «я, мальки и барракуда», — уточняю я. — Бэрей, как ты думаешь, «барракуда» — это прозвище? Или тоже код, как «Серебряный»?

Бэрей щёлкает, как дельфин.

— «Серебряный» и «Барракуда»? — говорит он, неожиданно и непонятно улыбаясь. — Вечные воды… Антэ, по-моему, это код. Я слышал это слово — «Барракуда». От Вадима. Мельком. Как раз в связи с Океаном Вторым. Это какая-то засекреченная программа…

— От Вадима? — поражается Лэнга. — Чья программа? Если наша — откуда знать человеку? А если человеческая — при чём тут наши мальки… в смысле — бельки?

Бэрей выдаёт насмешливую дельфинью трель.

— Брат боец, ты не поверишь. Это — общая засекреченная программа.

12. Юлий

Удивился я ещё больше, чем шедми.

Ничего себе! Это что же получается? Вадим Александрович больше доверял Бэрею, чем нам с Алесем… ладно, мне? И что тут, на Океане-2, шедми и люди сообща работали над чем-то секретным? Шедми и люди… это вообще возможно?

Ярослав, кажется, тоже был ошарашен.

— Э, — сказал он, — мужики… А вы, того, уверены? Ты ничего не путаешь, Бэрей, а? Я ведь тоже работал на Океане-2, тут, понимаешь, почти год проработал, до того как началась заваруха. Я ответственно говорю: шедми держали дистанцию — не подступись. Никаких дел с нашими учёными не вели.

— Где находилась твоя база, Иар? — спросил Бэрей.

— На мысе Ветров, — сказал Ярослав. — Я, собственно, потому и хочу… с мужиками туда, в общем. Там… ну, знаешь, всё, о чём я рассказывал тебе. Островок тот… километрах в пяти от берега…

— А где «Серебряный»? — спросил Бэрей Лэнгу.

Тот назвал широту и долготу.

— До мыса Ветров — далековато. Островок крохотный, можно ладонью прикрыть. Уверен, — добавил Лэнга, щурясь, — это подводная база. И предположу: не рядом с островком, а под ним самим. Типа «вулкан».

— Посмотреть бы карту, — мечтательно сказал Бэрей.

— Карту — можно, — ухмыльнулся Лэнга. — Пригоним к пирсу катер — и смотри себе.

— В любом случае надо поднять катер из ангара, — сказал Антэ. — Мы с Лэнгой поднимем, а потом возьмём на борт людей и тебя, так?

Бэрей сделал неопределённый жест: «Может, я. Может, кто-то ещё», — и Антэ с Лэнгой ушли. Бэрей смотрел им вслед удовлетворённо.

— Я не смел надеяться, — сказал он тихо. — Боялся, запрещал себе, обрывал себя — чтобы не украли удачу те, из ночного ветра. Но нам повезло. Нам ведь должно было повезти в конце концов, братья?

У Ярослава дёрнулась щека — и он отвернулся. Сказал, глядя боком:

— Я это… пойду на пирс, да?

— Я с тобой, — сказал Бэрей. — Улэ, можно попросить, чтобы ты сообщил Алесю?

Да натурально можно! Мне до смерти хотелось поговорить с Алесем, и я побежал к нему в детский корпус. Только не добежал.

Пляж уже не выглядел вымершим. Между уцелевшими металлическими стойками натянули тент от ветра; под ним, на надувных матрасах, расположились подростки, которые кормили бельков — и тех, и других уже было довольно много. С ними была Тари, которая, по-моему, ухитрялась разговаривать со всеми сразу. Полевой синтезатор на пляж притащили из модуля, подключили к бесперебойнику — и Данкэ с Хао сооружали что-то, от чего пахло, по-моему, печёной скумбрией и илом. Около синтезатора на каменной плите стояли запечатанные в биопластик пачки одноразовых, разлагающихся в воде тарелок.