Очаровательная проказница - Лиз Карлайл

— Робин! — поспешил через холл Мерсер. — Робин, где Зоэ?

Робин безучастно смотрел на него.

— Думаю, в постели, — нечленораздельно произнес он. — Что, я должен отвечать за нее, еще не женившись?

На лестничной площадке появилась мать. Подняв глаза, Мерсер увидел, как она наклонилась над балюстрадой. — Робин! Это ты?

— Да, мама, — проворчал он. — Ложись.

— Зоэ не с тобой? — Тон Джонет был резким.

— А почему она должна быть со мной? — Робин стряхнул со шляпы воду.

Мерсер выхватил у него шляпу.

— Ты ее не видел? — требовательно спросил он. — Она пошла, искать тебя, болван!

Робин смотрел на него пустыми глазами. Мерсер сунул шляпу лакею и шагнул к лестнице.

— Подожди, Стюарт, куда ты? — окликнула его мать, когда он проходил мимо.

— За плащом Зоэ, — ответил он. — Кто-то должен найти ее прежде, чем она утонет как крыса.

— Дождь кончился, — отозвался Робин бесчувственным эхом. — На небе луна. — Он вошел в кабинет и направился к графину с бренди.

— Забери собак, — через плечо сказал Мерсер матери. — Я найду ее.

— Да, конечно.

Мерсер помчался в комнату Зоэ, но горничная беспомощно посмотрела на него и покачала головой. Быстрый допрос слуг показал, что никто не видел, как Зоэ выходила из дома или входила в него. Но она ушла. Мерсер помнил, как хлопнула дверь.

Он пошел в конюшню. Все лошади на месте. На веранде, выходящей в партерный парк, никого. Обойдя дом, он пошел к фасаду и осмотрел подъездную аллею. Луна действительно взошла, но два часа назад дорога была черна как смоль. Даже Зоэ не настолько глупа, чтобы идти этим путем.

Ночью была освещена только дорожка к летнему дому, и то светом фонарей на террасе западного крыла. Мерсер пересек партер и заспешил через лужайки. Как и в день прибытия Зоэ, он торопливо шел вниз по склону, на сей раз не в сапогах и бриджах, а в вечернем костюме, только без сюртука. Он шагал по высокой траве, не обращая внимания на то, что брюки промокли до колен.

Страх, стиснувший горло, и тяжесть в груди, конечно, лишены всякого смысла. Ночь теплая, ветер стих. Они и центре патриархального сельского Суссекса. Куда бы Зоэ ни пошла, она в полной безопасности.

Если не считать того, что он никогда не видел ее в таком состоянии, никогда не замечал этого безумного взгляда в ее глазах, как будто какое-то дикое неземное существо попало в ловушку. Она пошла, искать Робина… и не нашла его. Понятно, что от Робина ей польза невелика. Но в каком душевном состоянии Зоэ теперь?

Внизу в лунном свете серебрилась вода. У подножия холма виднелся летний дом. Мерсер быстро подошел к нему и рывком распахнул дверь.

— Зоэ! — крикнул он с порога.

Он стремительно шел через дом и за темными лодкам увидел ее на деревянном причале. Зоэ не слышала его… или была не способна услышать в своем бедственном состоянии. Она стояла спиной к нему на самом краю, вскинув руки, как языческая богиня, ветер играл ее тонкой белой одеждой.

Сорочка! Она разделась до сорочки.

— Зоэ! — крикнул он. — Нет!

Она прыгнула, как кошка, и почти без всплеска ушла и воду.

— Зоэ!

Выругавшись про себя, Мерсер стремительно двинулся между стеллажей с лодками. Остановившись у края причала, он всматривался в гладкую поверхность воды. Ничего. Нет даже пузырьков. Уперев руки в бока, он осматривал берег… или то, что принял за него во мраке.

С ней ведь все в порядке? Да, это безумие, но Зоэ прекрасно плавает.

Однако она сильно расстроена. Она могла удариться головой. Тысячи трагических вариантов вертелись в голове у Мерсера, а Зоэ все не появлялась на поверхности. Стащив разом рубашку и жилет, Мерсер отшвырнул их в сторону. Потом сбросил туфли и, словно нож, разрезал воду.

Он нырнул глубже, в непроглядную черноту. Ничего. Только темная пустота. Он плыл долго, и когда что-то задевал руками или ногами, паника сильнее охватывала его. Он напоминал себе, как часто видел Зоэ на воде, и ведь она неутомимая пловчиха. Но что эти мысли против реальности? Зоэ прыгнула в воду целую вечность, назад и больше не появилась. Или это только кажется, что вечность? Больше не в силах задерживать дыхание, Мерсер вынырнул и хватал ртом воздух.

Потом он снова ушел в глубину, насколько позволяли легкие. Ничего. Он всплыл, отдышался, нырнул в третий раз. Он нырял снова и снова, пока усталость и недостаток кислорода не начали заглушать панику.

Это безумие. Она наверняка вынырнула. Его легкие грозили взорваться. Мерсер всплыл и начал в отчаянии оглядываться.

И увидел ее. Что-то белое покачивалось на воде, едва различимое в тени дерева. Сильными гребками он преодолел добрых пятьдесят ярдов.

Зоэ лежала на спине, раскинув руки, словно покачивающийся на волнах ангел, тонкая сорочка лепилась к коже.

— Зоэ, — пробормотал Мерсер, подведя под нее руку, — ты меня насмерть перепугала.

Чуть повернув голову, она смотрела на него невидящими глазами.

— К-как тихо з-здесь, — прошептала она, начиная дрожать. — Я только хочу… покоя.

— Зоэ, — Мерсер подавил все еще душивший его страх, — вода холодная. Позволь, я тебя вытащу.

Он попытался притянуть ее, но она, оттолкнувшись, выплыла из тени.

— Нет, — шептала она, погрузившись до подбородка. — Оставьте меня… оставьте все меня в покое. Я хочу плавать. — Бесцветный голос человека побежденного, потерпевшего крушение.

— Зоэ, у тебя шок, — уговаривал Мерсер, подобравшись к ней. — Дай руку. Я тебя вытащу. Пожалуйста, милая. Вода холодная. Ты замерзла.

Она заморгала, выражение лица, наполовину освещенного луной, было почти детским.

— Я хотела п-почувствовать воду, — бормотала она, — тут так тихо.

— На причале тоже тихо, — успокаивал он. — Поднимись. Я поддержу тебя снизу. И мы вернемся, у меня на причале есть одеяла.

На сей раз, она не сопротивлялась. Мерсер подтянул ее к себе и, придерживая одной рукой, другой греб к причалу, понимая, что в любой момент Зоэ может дернуться и уйти в темную глубину. Она скользила по воде, невесомая и неземная, путь до причала казался бесконечным.

Наконец Мерсер вытащил ее из воды. Зоэ тряслась всем телом. Как-то он убедил ее войти в дом и открыл крышку морского сундука, стоявшего у камина. Внутри были старые одеяла, какие обычно использовали для пикников. Вытащив верхнее, Мерсер закутал Зоэ и притянул к себе.

Она дергалась и дрожала почти бесконтрольно. Смутно он сознавал, что ее боль не только физическая, но и душевная. Как будто все в ней рушилось, сотрясая до основания.

Он прижимал ее к себе, и, казалось, долгие часы утешал словами, которые позже был не способен вспомнить. Он только сознавал, как она хрупка, и необъяснимо боялся потерять ее, боялся причинить ей вред.