Студёная любовь (СИ) - Билык Диана

Нет, с моей невестой все будет хорошо. Я тряхнул головой и приложил ладонь к груди.

— Отзовись же… знаю, что злишься на меня, но сейчас не время обижаться. Дай мне знак…

Мой шепот гас, едва вылетая изо рта. В каменных пещерах звуки обычно разлетаются иначе: они тянутся, двоятся, ломаются. Эти же темные коридоры вели себя странно — гасили все звуки и шорохи. Словно играли со мной, заводили в ловушку и, чем дальше я шел, тем уже становились проходы. Тем меньше звуков пропускали камни.

Вбивая очередной лоскут в глубокую щель, заметил, как одна из сияющих семечек переместилась со стены, пролетела надо мной и села на голову. Я замер.

Но ничего. Только легкая прохлада коснулась темечка.

Вытянув руку, я аккуратно тронул золотой пучок. Меня даже не убило, слава Нэйше. На ощупь летун был мягким, словно семечко одуванчика. От прикосновения он загорелся сильнее, заплясал, метнулся в сторону и прильнул к другим, сбиваясь в большой светящийся ком.

— Омилесс, — попробовал я приказать, как учил Даня. Маруньи не сдвинулись с места. — Максилесс!

И ничего. Они только мерцали и сидели там, где вздумается, а меня не слушались.

Интересное явление — эти семена, наши лючисы, дающие свет, работают иначе. Маруньи же непокорные, я особо и в замке не мог с ними подружиться, слушались они в основном Даньку.

Я махнул рукой на пушистиков. Нужно двигаться дальше, потому что время скачет, как венша. Глянул на часы: прошло больше шести часов. Тьма! Как же быстро летит время, когда хочется его остановить.

В груди слабо потянуло, я даже запнулся и чуть не свалился головой вперед. Приложил руку к эссахе, но ничего не произошло, нити связи не проснулись, будто наша с Любавой истинность прервалась.

Тьма, что же это за место такое? Оно словно поглощает магию, ведь я не просто так совсем не слышу невесту.

Расстегнул воротник. Жутко вспотел, по коже бежали влажные дорожки.

Жар возвращался слишком быстро, с лихвой. Я порылся в мешке и нашел флягу с водой и кусок хлеба с вяленным мясом, завернутым в бумагу. Не стал есть и пить. Любаве нужнее, оставил на потом. Спрятал все назад в сумку и, расстегнув прилипшую к телу куртку, побрел дальше.

Мелкие золотистые пушистики вскоре осмелели. Нагло садились на мою голову и плечи, и как я не отгонял их, все равно возвращались. Мне они не мешали. Напротив, освещали путь, разгоняли туман перед глазами, так что я через несколько неудавшихся попыток отмахнуться от мерцающей мелочи, бросил это дело и просто шел дальше. Не жалят, не кусают, не пытаются убить, пусть сидят, мне не жалко.

Вбивая лоскуты в камни, я проверял связь с парой каждую минуту, прощупывая эссаху ладонью, но она не откликалась, нити не набрасывались на руку, как раньше. Я дышал мелко, стараясь не тратить драгоценную влагу, потому что от жары все тело плавилось. Скинув куртку и сняв штаны, скрутил их в рулон и затолкал в мешок. Меч висел на поясе в ножнах, потому что кожа от любого соприкосновения с металлом полыхала. Только мелкие золотистые создания и охлаждали меня немного, но этого было мало.

Через несколько мучительных часов в невыносимом пекле, я уже тоскливо вспоминал былой холод и не отказался бы от кусочка льда. Силы стали топиться, как воск. Я едва переставлял ноги и боялся, что при следующем движении превращусь в песок.

Пить хотелось безумно. Опустившись на горячий камень и вытянув перед собой ноги, прижался спиной к стене, надеясь, что хоть чуток охлажусь, но она была жутко горячей. Сил отстраняться не осталось, потому терпел жжение и переводил дыхание.

Все-таки отпил немного воды, совсем маленький глоток, чтобы промочить горло, но этого оказалось мало. Сгорая от жажды, я сжал зубы и спрятал флягу в мешок. Любаве нужнее.

Перед глазами все плыло. Я видел лишь черные камни вокруг и золотые летающие пушинки и почти не верил, что найду невесту. Без магии и поддержки — это невозможно.

— Наследник Криты, — я тихо засмеялся такому определению, — Синарьен ин-тэ О’тэнли, бесславно пропал в непонятном месте, в непонятное время, непонятно за какой хрен… А все потому что не научился… Чему же я не научился? Упустил невесту, не послушал брата.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Грудь снова слабо дернуло, по коже разбежались волны моей магии. Я поморгал и попытался применить заклинание, призвать воду, но она упиралась, сверкала на кончиках пальцев и тут же с шипением исчезала.

Золотых летающих существ стало больше. Еще чуть-чуть и популяция маруний облепит меня целиком. Сколько их нужно для убийства? Но я был не против хоть какого-то общества, пусть и молчаливо-опасного.

Приподняв руку, поймал пляшущие огоньки на ладонь, позволил им сесть на предплечья, шею и голову. Притянул пальцы к глазам и тихо спросил:

— Покажите мне выход, милые существа… Но вряд ли поймете, а так хотелось помечтать.

Маруньи с едва уловимым шорохом взвились в воздух, скопились надо мной в пятно, а потом отодвинулись и перестроились в женский силуэт.

Я мог поклясться, что это была Любава. Тонкая фигурка, длинные волосы, прикрывающие крепкие бедра. Ее крошечные плечи. И руки, связанные за спиной. Золотистый силуэт развернулся, ссутулился и побрел в одно из разветвлений лабиринта, будто ему приказывали идти.

Я вскочил на ноги и, подхватив мешок, побежал за сиянием.

— Не знаю, как вы это делаете, — обратился к сияющим семенам, — но не останавливайтесь.

Я долго несся за золотистой подсказкой, задыхаясь от духоты и часто спотыкаясь от усталости. Мы петляли-петляли-петляли… Я падал, вставал, снова падал… Пришлось сделать несколько глотков драгоценной воды. Испугавшись, что не останется Любаве на обратный путь, я бросил флягу в мешок и больше не доставал ее, хотя умирал от жажды.

Мелкие помощники замерли около стены. Я бы подумал, что это очередной тупик. По выпуклой поверхности стекали черные сгустки, напоминающие смолу.

Я хотел прикоснуться, попробовать, что за гадость, но золотые огни напали на мою руку и заметались перед глазами, как беспокойные мотыльки.

— Ладно. Трогать нельзя, я понял. А как пройти дальше?

Глава 30

Любава

— Не сопротивляйся, хуже будет, — добродушно говорил в спину лысый маг и грубо подталкивал меня сухой рукой, чтобы шла вперед. На локте появились красные пятна от его прикосновений.

Говорить я не могла из-за кляпа, магию скованными за спиной руками не использовать. Колдовать одним взглядом еще никто не научился, потому я шла, считая последние секунды своей жизни.

Я знала, что это конец. Нелепый. А я даже не вспомнила себя…

Кто меня сможет вытащить из этой беспросветной темноты? В замке нет магов с моим уровнем дара, а Ульваз сильнее всех вместе. Да и кому я нужна, кроме принца? Которому тоже гожусь только для сохранения своей жизни. Если бы не связь, он бы и не посмотрел на меня никогда. Не дура, прекрасно осознаю это.

За границей зеркала звуки вели себя иначе, глушились, мутно расплывались. Здесь крепко воняло, будто в склепе, тухлятиной и сыростью.

Желудок неприятно стянуло и тошнота подступила к горлу, а еще я дико замерзла. Словно кровь замедлилась, словно болезнь вернулась. Если бы еще эмоции, что рвали душу, замолчали, да сердце перестало биться, уйдя к истинному, — я бы даже сказала спасибо.

Петляя каменными коридорами по ощущению несколько часов, мы вышли на небольшое возвышение, что расширялось в плоское плато, а после уходило в черную воду. Со стен в подземное озеро с неприятным чавканьем стекала странная субстанция, напоминающая смолу.

— Ткань Междумирья сгнила давно, держится на честном слове, — заговорил маг, заметив мой взгляд. — Еще немного и реальность изогнется, смешается с другими параллелями и пустотой. Погибнут все.

Я замычала и сильно дернула руки, отчего путы впились в кожу до резкой боли.

— Если я тебя пожалею и отпущу, ты все равно не выберешься. Отсюда нет выхода. Так что не трать зря силы, девочка.