Религер. Последний довод - Денис Бурмистров

Он неопределенно мотнул в сторону школы.

– А, это эти, – старушка сморщилась, словно от зубной боли, вспоминая слово. – Которые косметику распространяют?

Волков закивал. Калитка приближалась, охранник смотрел пристально и, кажется, не мигая.

– Только вот меня охранник не пустит, – доверительно прошептал Егор. – У меня пропуска нет, а жена еще злится, видеть не хочет.

– Не боись, – успокоила его старушка и выпятила грудь. – Прорвемся. Что я, не понимаю – дело молодое, ссоритесь-миритесь. Тут промедлять нельзя, а то вся жизнь в обидах пролетит.

– Это точно, – поддакнул Егор.

Когда до решетчатой двери с массивной пластиной магнитного замка остались считанные шаги, охранник решительно поднялся со своего места и, отодвинув в сторону стеклянную форточку, спросил:

– Митривна, ты чего это тащишь?

– Чего надо тащу, – независимо ответила старушка. – Химию, порошки, мыло жидкое. По Валентины Ивановны заказу.

– Помочь?

– Да сиди уже, тебе ж уходить из твоей конуры нельзя. Я вон, племянничка попросила поднести.

Волков дружелюбно оскалился и кивнул охраннику. Тот смерил его взглядом, с подозрением спросил:

– А чего это твой племянник битый час тут ошивается? Я его давно заприметил.

– Так меня ждал! – резонно ответила старушка. – И вообще, Палыч, хватит тут в шпионов играть. Открывай ворота, у меня работа стоит.

– Проходите, – охранник ткнул пальцем в кнопку возле телефона. – Только не забудь сегодня ключи от раздевалки сдать. А то в прошлый раз ругались.

– Ладно, ладно, – отмахнулась старушка.

Егор еще раз улыбнулся Палычу, галантно пропустил вперед себя бабушку и протиснулся с сумками следом. Они пересекли небольшой двор, завернули за угол.

– Я с черного хода хожу, чтобы не топтать в холле, – пояснила старушка. – Я там покажу, как в коридор пройти.

«Возможно, вечер не так безнадежен», – мелькнуло у религера.

Несколько шагов – и они, минуя металлическую дверь, вошли в полумрак подсобного помещения.

– Вот, нам сюда, – пенсионерка толкнула неприметную дверь, за которой оказалась небольшая комната с метелками, ведрами и носилками. Пахнуло хлоркой и сырыми ветками.

– Ты ставь да иди, дальше я уж сама, – она хитро подмигнула. – Мирись, негоже такому хорошему мужику пропадать. Спасибо, что помог.

– Да не за что, бабуля, – улыбаясь, ответил Егор. – Как мне в коридор-то попасть.

– Так вона, прямо пройдешь, там двери двойные. Через них и попадешь в коридор. А там увидишь – вывеска большая, с цветочками. Туда тебе.

– Ага, ясненько, – Волков закивал, еще раз улыбнулся старушке. – Ну, до свидания.

– До свидания, – откликнулась пенсионерка, наклоняясь к сумкам. – Не заблудись.

Религер прошел темный участок короткого предбанника, мимо стендов с чьими-то пожелтевшими фотографиями, мимо рулоном сложенных стенгазет, мимо поломанных школьных стульев, поставленных друг на друга у стены. Потянул за небрежно покрашенную металлическую ручку старенькую деревянную дверь с пружиной, сощурился от ударившего в глаза света.

Он очутился в длинном коридоре, освещенном длинными колбами ламп дневного света. Они чуть заметно гудели и трещали под потолком, упакованные в пластмассовые плафоны.

По разные стороны коридора располагались двери кабинетов, украшенные поясняющими табличками и расписаниями. В воздухе витала негромкая какофония из множества звуков – медитативная музыка, неумелое бряцанье на пианино, густой женский голос, объясняющий что-то, детский смех. Но в самом коридоре людей практически не было – на расставленных тут и там креслах с откидными сиденьями сидело всего трое. Из них – две женщины, которые о чем-то негромко разговаривали, склонив друг к другу головы, а также рыхлого телосложения мужчина с потертой книжкой в руках. Когда Егор вошел в коридор, мужчина бросил на него безразличный взгляд поверх очков. Бросил – и тут же вновь уткнулся в чтиво. Женщины даже не повернулись.

Волков подобрался и пошел вперед, туда, где коридор делает поворот. Там должны быть холл, выход на улицу и лестница на второй этаж. Как раз наверх ему и нужно.

Ботинки простучали по квадратной металлической панели, закрывающей доступ к проходящим под полом коммуникациям. Мимо проплыл неработающий фонтанчик для питья. Латунный сосок свинчен, в неглубокой чаше скопилась пыль мелкий мусор. Над ним, видимо, оставшись с былых времен, потускневшее изображение улыбающегося солнца, под которым мальчики в широких шортах и девочки с огромными бантами водят хоровод. Крайний слева мальчик заклеен скучным листом формата А4 с надписью черным фломастером: «Родители! Не позволяйте детям бегать на второй этаж, это мешает работе религиозной организации!»

И подпись:

«Администрация»

Свернув за угол, Волков вышел в небольшой прямоугольный зал с несколькими люстрами по углам. Здесь, за деревянной перегородкой, располагалась раздевалка с длинными рядами увенчанных крюками трубчатых конструкций. За перегородкой, в полумраке, на табурете сидела объемная вахтерша, строго посматривая на проходящих мимо. Она на секунду поднимала голову, отрываясь от чтения журнала, и тут же снова утыкалась в яркие страницы, не заметив ничего достойного внимания. Вот и сейчас, ее усталые глаза мазнули выступившую из-за угла фигуру религера, смерили с головы до ног оценивающим взглядом и вернулись к историям об актерах и политиках.

Кроме нее, в холле также находилась стройная женщина в синем платье. Она увлеченно разговаривала по телефону, рассматривая себя в большое зеркало у двери со светящейся надписью «Выход». До Егора ей дела не было.

Волков пересек холл и остановился перед дощатой стеной, перегораживающей подъем на лестницу. Стена выглядела инородной, поставленной явно недавно, чтобы оградить второй этаж от посторонних взглядов. Ни вывески, ни таблички видно не было, лишь на металлической двери приклеен очередной листок с надписью все тем же фломастером: «Посторонним вход воспрещен».

Егор бросил быстрые, настороженные взгляды на читающую вахтершу и болтающую по мобильному женщину, убедился, что они заняты своими делами. Протянул руку, чтобы открыть дверь. Запоздало подумал, что будет делать, если она окажется запертой?

Дверь легко поддалась, и религер потянул створку на себя.

За дверью наверх уходила каменная лестница с широкими ступенями. Пролет оканчивался площадкой с полукругом окна, наглухо задрапированного плотной шторой. Неяркий свет, больше похожий на дежурное освещение, создавал легкий полумрак, размазывая контуры предметов.

В замочной скважине, изнутри, торчал длинный стержень ключа. Кто-то запирал дверь изнутри, но по какой-то причине не сделал этого сейчас.

Егор озадаченно смотрел на ключ, пытаясь сообразить как поступить. В иной раз он бы без промедления вошел на территорию врага, но сейчас… Сейчас за его спиной нет всей мощи братьев-религеров, нет уверенности, что это не ловушка. Нет права попасться или совершить ошибку.

Но и уходить из-за какого-то ключа было бы глупо.

– Вам помочь? – раздался усиленный эхом голос вахтерши.

Невидимый лимит удачи начинал подходить к концу, стоило поторопиться!

– Нет-нет, спасибо, – Егор замотал головой и торопливо переступил порог, прикрыв дверь за собой.

Пока он поднимался по ступеням, не переставал удивляться насколько тут тихо. Довольно странно для молодой и набирающей силы религии, которая, обычно, буквально живет запалом и энергией новоиспеченных неофитов.

А здесь – ничего. Как ночью на кладбище, лишь завывания ветра среди могил не хватает.

Ступая осторожно, Волков вытащил из рукавов стилеты. Оружие тяжело легло в ладони, на остриях лезвий заиграл бледный огонек от тусклой лампы.

Шаг за шагом, религер поднялся на второй этаж, прислушиваясь и присматриваясь. Он будто попал в иной мир, удалился от музыки и смеха первого этажа, поднялся в пустой и странный мир религиозной ячейки Калины.

И такое неприятное предчувствие!

На этаже также оказалось темно и пусто. Основное освещение выключено, редкие настенные лампы пунктиром размечали уходящие в разные стороны коридоры. Свет с улицы не проникал сквозь закрытые шторы, видимые двери кабинетов виделись запертыми.

И никого вокруг. Тихо и подозрительно.

Егор осторожно продвигался вдоль стенки по коридору, останавливаясь у дверей и пробуя их открыть. Некоторые были заперты, за некоторыми находились классы, переоборудованные то в столовые с длинным столом, то в спальни с рядами одинаковых кроватей.

И нигде не видно символики, ритуальных знаков или другой атрибутики, свойственной религиозному культу. Обычная, в общем-то, школа, переоборудованная в коммуну. В некоторых классах пахло благовониями, но и только.

А еще всюду прибрано, нет ни оставленной посуды, ни разобранной постели. Секта Калины навела порядок и разом покинула свое жилье? Неизвестно лишь, надолго ли.