Московские эбани - Елена Сулима

— Вот еще. — Заметив, что Виктория полезла в карман и, приняв её жест за поиск денег, начала раздражаться Вера, — Вы ещё на ружье у женщин будете просить!..

— А потом он тебя же из этого ружья… — шепнула на ухо Виктории Светлана.

— Нет. Деньги у меня есть. Я же взрослый мужчина.

— Ну и, слава богу. — Вздохнула Светлана и, хотела продолжить свой рассказ, как он снова перебил ее:

— Проблема в другом.

— В чем? — все сидящие за столом уставились на Хачека.

— Проблема в том, что я своего ружья зарегистрировать не могу.

— Почему? Вы не член общества охотников? У меня одноклассник, кажется, в совете. Я помогу. — Участливо откликнулась Виктория.

— Не в этом дело. Мне не на что ружье регистрировать — у меня нет адреса.

Женихи: Валентин и молчаливый «крючок» выразительно переглянулись, кивнув, друг другу.

— Как это у вас нет адреса? А в Армении? — Не поняла Виктория.

— Ах, так вам Московская прописка нужна?! — Светлану уже бесил этот тип.

— Так женитесь. — Коротко отрезала Вера. — Вон, сколько по Москве неприкаянных девчонок ходит.

— Мне нужно жениться на женщине умной.

— Почему? — Вырвалось почти у всех сразу.

— Потому что ваши москвички путают брак по расчету и по любви. Вот у меня приятель женился по расчету, а она его за картошкой в магазин посылает. Он с сумками по улицам ходит!

Все уставились на него с немым изумлением.

— Брак по расчету с настоящим путает. — Пояснил он и так крутанул, для пущей убедительности зрачками чернух глаз, что все ему вроде бы поверили, что путать брак по расчету и брак настоящий — это ужасно.

— А много он ей за этот брак заплатил? — не растерявшись, поинтересовалась Светлана.

— Много не много, а ей муж был нужен зачем-то. Он ей даже тысячу долларов дал. Важно — не сколько денег кто, кому заплатил, а раз договорились — слово держать.

— И он у неё живет еще? — продолжала допрос Светлана.

— Конечно. А где же ему ещё жить?..

— Ну и дура же она! — Светлана холодно отвернулась от гостя.

— Вот я и говорю, дура какая-то. А мне нужна женщина умная. Чтобы ничего от меня взамен не требовала.

На этот раз опус его остался без ответа. С одной стороны все понимали, что Вера устраивает у себя смотрины, с другой говорить о браке в таком примитивном аспекте не хотелось. Хачек явно проиграл конкурс.

Светлана продолжала рассказ:

— А этот господи, забыла, ну звезда всяких боевиков для молодежи, — он такой маленький! Он, когда с ним фотографируются, становится на табуретку. И даже не стесняется пять долларов за это брать! Так и приходит на коктейль с фотографом и табуреткой. Как же его зовут-то?..

В дверь позвонили.

— Кто ещё должен придти? — Выдала свое напряженное нетерпение Виктория и вскочила.

— Не знаю, может быть к Тане, но они уже ушли в какой-то ночной клуб. Сейчас узнаем. Лично я больше никого не приглашала. — Вера пошла, открывать дверь. В холле Виктория остановила Веру и спешно зашептала:

— Вера, если это Вадим, то возьмешь фотоаппарат, вот здесь, в моей сумочке и снимешь нас вместе, но не готовясь. Так что б неожиданно. Якобы захотелось так. Я тебя очень, очень прошу.

— Но он же сказал, что не придет. Что он не готов, почему-то… — Вера открыла дверь. Юноша посыльный всучил ей огромную корзину роз и убежал вниз по лестнице.

— Ба! Ба-ба-ба — какие розы! — заверещала Вера на всю квартиру.

— Осторожнее! В корзине может быть бомба! — подлетела к ней тут же Светлана.

— Почему же бомба? — Растерялась Вера. — Мне никогда в жизни не дарили столько цветов! А ты тут же бомба!

— Потому и бомба, что подозрительно. — Настаивала Светлана.

Женщины выясняли стоя у входной двери как определить бомбу, считали количество цветов — сорок одна роза. Обсуждали, на что намекают этим числом, а мужчины недоуменно переглядываясь, стояли в дверях из столовой. Видно было, что благодаря этим розам женщины возвысились в их глазах. Даже молчаливый скрюченный человечек приосанился и поправил воротничок бело-серой рубашки торчащий из-под ворота черного свитера ручной вязки.

— А может, есть записка? — поинтересовалась Виктория.

Записки не было. Но Вера на всякий случай открыла дверь — на пороге лежала открытка с изображением розового слоника вручающего цветы.

— Розовый! Это намек, что мы лесбиянки! — сразу возмутилась Светлана и, отобрав открытку у Веры, прочитала текст:

"Не промахнись, Ассунта!".

— Ассунта? Какая ещё Ассунта? Они перепутали адрес. — Вера побежала в комнату за очками. Пока она шарила очки по всем возможным местам их пребывания, крючкообразный преодолевая хрипоту, выдвинул свое предположения:

— Это название фильма. Ассунта — это кто-то из вас.

— Точно, точно! Был такой во времена моей молодости. — Поддержала его Светлана. — Тогда это мне.

— Почему тебе?! — в очках Вера выглядела строже. — Ассунта была, насколько я помню, приезжая из провинции в Париж девица. Разве ты на неё тянешь?

— Что ты хочешь, сказать, что я плохо выгляжу? Да это же Юрка! Подарил мне компьютер, потом опять слинял к своей жене, как отвязался, получается. Ан нет, нас так просто не забудешь — он теперь меня выслеживает. Я-то знаю. — Светлана взяла корзину роз с пола и потащила в комнату.

— А почему роз сорок одна? Я, конечно, не претендую на такой подарок, но думается мне, что это Виктории. — Не уступала Вера. — С намеком на её возраст. Викуля, сколько тебе?

Все взгляды обратились к Виктории.

— Нисколько! Нисколько! — сорвалась на крик Виктория и убежала в ванную комнату.

— Да возьми ты их! — поспешила за ней Светлана. — Да что же мы такие несчастливые! — Гладила она умывающуюся ледяной водой Викторию по волосам. — Коей раз в веке пристали такой подарок, а мы…

— Я чувствую, что это он.

— Кто он?

— Да есть один… Я не пойму, что он от меня хочет?!

— А что они все хотят — переспать да нервы потрепать.

— Но нервы-то зачем?

— А для удовольствия. Не с теми общаемся. И где этих отмрозков Вера насобирала? Знаю я её характер — с кем не познакомится, всякого спешит пристроить. Не выбирает. А хочешь, я тебя с одним американцем познакомлю?

— Света! Милая! Ты пойми — не хочу! Не хочу ни под кого ломаться. Я же художник! Со мной очень трудно жить. Да и зачем?..

— Но он богатый! Ты с ним сразу бросишь все свои картинки — зачем они тебе будут нужны?!

— Не зачем, а потому что.

ГЛАВА 32

На меня рэкет наехал. — Вместо приветствия и вопроса: как провела праздники, сходу услышала Виктория от Якоба.

— Как так? Какой рэкет?! Ты сообщил в милицию?!

— Они сами оттуда. В форме были и при документах.

— Ну и что?! Надо было сообщить. — Она пошла к телефону, но Якоб положил на него свою огромную холеную ладонь:

— Нельзя. Они в налоговую доложат — и нам конец. Мы никогда с налоговой до конца не рассчитаемся.

— Значит, нужен умный бухгалтер. И с сегодняшнего дня объявить о том, что у нас пошел бизнес. До этого же ты писал, что у нас бизнес не идет…

— Они сожрут нас.

— Есть куча лазеек. Нужен хороший бухгалтер.

— Они сожрут нас… — Твердил Якоб.

Он не мог сознаться Виктории, что сам накликал на себе рэкет. Когда после отъезда Витюши, им удалось восстановить, начавшееся было разрушаться, дело, Якоб решил все-таки найти сбежавшего с их деньгами идиота. Не раз он заговаривал об этом с Викторией, но она и слышать не хотела ни о мести, ни о том, что можно праведным способом вернуть свое. Как истинный фаталист, твердила, что эти деньги возвращать уже нет смысла, главное — двигаться вперед. А по поводу наказания вора была уверенна, что он когда-нибудь сам себя накажет, и не хотела выступать в роли карателя. "Конечно, рассуждал Якоб, — Деньги-то у неё есть. А вот если бы это были её последние деньги, посмотрел бы я — как бы она запела". И решил действовать самостоятельно. Он нашел через своих ребят сотрудников РУБОП. Сотрудники выслушали его, покивали, сказали, что дело долгое и безнадежное — денег ему не вернуть. Но по выходу из здания к нему подошел парень, сказал, что в курсе его проблем и предложил услуги своей команды. Командой оказалась тройка бравых ребят лет двадцати пяти — тридцати, да ещё с малиновым джипом:

Ты вернешь свои. Но и мы работаем не забесплатно. — Сказал ему один из них — губастый, говором сибиряк. — Много не возьмем — и назвал немалую сумму, но тут же успокоил, — Я понимаю, что тебе тогда, считай, ничего не останется, но после мы сделаем так, чтобы ты легко заработал эти деньги и легко отдал. Не волнуйся — никто тебя в рабство брать не будет. Сделаем так, что заработаешь просто.

Якоб оглядывал своих спасителей в немом изумлении, и понимал: отказываться нельзя. Сибиряк улыбался в ответ. С таких лицом обычно призывали в кремлевскую роту, да только ростом он был маловат. Другой, молчаливый, сидевший за рулем — явно с Кавказа. Он никак не обнаруживал своей заинтересованности в деле, оглядывался на прохожих девиц, но когда чувствовал, что первый говорит что-то не то — включал авторадио на полную громкость. Третий вроде бы был похож на панка. Он молчал при переговорах, бегал за минералкой, крутил головой, оглядываясь невменяемым взглядом наркомана. Но Якоб понял, что этот самый опасный головорез. Такому прикажут убрать — он уберет. Уберет и ни о чем не подумает. Его также будет легко убрать алаверды.