Стреляй первым - Сергей Гайдуков

— Лучше среда.

«В среду уже все закончится. В среду я буду или мертв, или счастлив до потери сознания», — подумал он и повторил:

— Да, в среду я уже освобожусь.

— Отлично, тогда я пришлю вам официальную повестку. А ваша супруга не могла бы подъехать к нам?

Резниченко будто ударили по голове огромным молотком.

— А она-то вам зачем? Она-то здесь совершенно ни при чем! — Он будто оправдывался, и Шестов заметил эту интонацию.

— Ничего страшного, — попытался успокоить он Резниченко. — Разговор буквально на пять минут, я могу домой к вам заехать в крайнем случае…

— Нет! Не надо, — резко ответил Григорий Александрович и тут же спохватился: — Видите ли, Ольга с дочерью вчера уехали из Москвы.

— Жаль… А далеко?

— Далеко. В Прагу. Пока дочь на каникулах…

— Понятно. А когда они вернутся?

— Даже и не знаю… Они поехали без туристической путевки, сами по себе. И могут задержаться надолго…

— Очень жаль. А вы не знаете, как ее можно найти в Чехии? Отель, в котором они остановятся? Знакомые, которых они навестят?

— Да нет, — ответил Резниченко, нервничая все больше и больше. — Мы не планировали каких-то отелей… Она сказала, что будет от меня отдыхать, так что даже не знаю, будет ли она оттуда звонить. Может статься, что и я не смогу с ней связаться до ее возвращения… Но я сам готов ответить на любые ваши вопросы! Спросите у меня то, что вы хотели спросить у жены.

— Непременно… Григорий Александрович, а у вас нет случайно в гараже белой «тоёты»? — неожиданно спросил Шестов.

— Нет, а что…

— А белого «форда»?

— У меня есть белый «линкольн».

— Нет, это не то, — разочарованно сказал Шестов. — А на какой машине возил вас покойный Прошаков?

— На черной «волге».

— Серьезно? — изумился Шестов. — Да вы, оказывается, патриот отечественного автомобилестроения! Тогда я буду еще с большим нетерпением ждать вас в среду, у меня есть сломанный «москвич», и я хочу его подарить вам!

Выслушав негромкий и, как показалось Шестову, искусственный смешок Григория Александровича, следователь повесил трубку.

Теперь он думал об одной фразе, произнесенной Резниченко в телефонном разговоре: «Она сказала, что будет от меня отдыхать». Жена забрала дочь и уехала за границу. На неопределенный срок. Что заставило ее пойти на такие действия?

Шестов выглянул в коридор, где курили несколько милиционеров, и крикнул:

— Кто знает телефон нашего посольства в Праге?

Глава 31

В пятницу с утра у Резниченко тряслись руки, хотя он больше не притрагивался к стоящей в холодильнике бутылке. Он постоянно смотрел на часы — в это время Кожин и Аркадий Семенович уже начинали осуществлять свой совместный план.

Точнее, осуществляли его не они, а неизвестные Резниченко бандиты, но они являлись лишь орудием в руках авторов плана. Обо всем знали только трое — Резниченко, Кожин и Диспетчер. И чудом было то, что они сумели не привлекать посторонних людей. Кожин лично ездил в Фили и оставил там для налетчиков чемодан с оружием и масками. А сейчас Толик суетился у трех вокзалов: он должен был забирать деньги, которые налетчики привозили после очеред-ного дела. Диспетчер сидел на телефоне и направлял грабителей на новую цель.

В час дня Резниченко вышел из кабинета, прошел через вестибюль — странно, но почему-то сегодня Вадим не бросился за ним, хотя у Резниченко на этот случай была приготовлена не одна придумка, — а затем собрался сесть в машину, как вдруг рядом тормознул казаковский «мерседес».

— Григорий Александрович, вы уже слышали? — спросил озабоченный зам.

— Что такое?

— Щелковский филиал грабанули. В десять утра приехали инкассаторы за деньгами, а тут…

— Н-да… — нахмурился Резниченко. «Ты еще не знаешь, что казанские миллионы до нас тоже не доехали». — Разберитесь.

— Уже разбираемся. Я отправил людей по Москве, чтобы вместе с милицией работали.

— Это правильно, — кивнул Резниченко. «Давай, отправляй, всех отправляй. Посмотрю я на твою рожу часа в три дня». Они договорились с Кожиным, что после того, как вместе заберут деньги и выйдут из банка, Резниченко поедет к Диспетчеру, а Анатолий останется наблюдать за ходом событий.

Когда Кожин увидит, что налетчики подъехали к «Грот-банку», он тут же позвонит в милицию и анонимно сообщит об ограблении. Одновременно сработает радиосигнал для тарасовской службы. В результате банк будут брать приступом человек сто, а при такой суматохе могут и все здание разнести, не говоря уже о пропаже денег из хранилища.

Остановившись у центрального отделения «Грот-банка», Григорий Александрович увидел, что Кожин уже здесь.

— Ну как дела? — спросил Резниченко.

— Лучше не бывает, — Кожин просто светился от счастья. — У меня в машине сейчас лежат казанские деньги, а из Щелковского филиала я успел отвезти к Диспетчеру. Пора наведаться и сюда.

— Пора, — согласился Резниченко. Глубоко вздохнув, он перекрестился и шагнул в дверь «Грот-банка».

— Добрый день, Григорий Александрович, — поприветствовал его охранник на входе.

— Добрый день, — ответил Резниченко, попытался улыбнуться, но ощутил, что мышцы лица словно одеревенели.

— Просто прекрасный день, — добавил Кожин, улыбаясь от всей души.

Глава 32

Вечером в пятницу сообщения о налете на центральное отделение «Грот-банка» уже попали в выпуски телевизионных новостей. Экраны заполнились изображениями кровавых луж на полу операционного зала; санитаров, торопившихся вытащить из здания носилки с ранеными; свирепых собровцев и не менее свирепых людей Тарасова, злившихся от того, что их опередил СОБР. Показывали трупы четверых налетчиков, изрешеченных десятками пуль и ставших почти неузнаваемыми.

Пустое хранилище не показывали, но эта картинка прочно засела в мозгу у Тарасова и не покинула его даже после двух доз кокаина. Его охрана передвигалась на цыпочках и разговаривала шепотом, боясь побеспокоить шефа, находящегося на грани между глубокой депрессией и буйным помешательством. Все зависело от того, на какой дозе он сегодня остановится.

Резниченко сидел дома перед телевизором. Особой радости он почему-то не испытывал. Возможно, потому, что красть ему пришлось практически у самого себя. Он ждал, когда позвонит Кожин и сообщит окончательный итог сегодняшней работы: в трехкомнатной квартире Диспетчера одна комната целиком была забита денежными мешками. Было уже ясно, что их улов составит не меньше миллиона долларов.

Пока же звонил Казаков и каждые пять минут сообщал очередную порцию «неутешительных» новостей: денег у грабителей не нашли, все хранилище наличных денег оказалось пустым, утренних похитителей тоже не поймали, общий ущерб примерно составил…

— Завтра еще и наши акции рухнут, — вяло сказал Резниченко. — Вкладчики побегут деньги забирать…

— Да? — Казаков был явно растерян. Ему полагалось отчитываться непосредственно перед Тарасовым, но Резниченко чувствовал, что туда Казаков боится звонить и рапортовать о полном провале. — Что же будет?

— Кризис наличности, — пояснил Резниченко. — Не сможем какое-то время рассчитываться по текущим платежам. Вкладчики потреплют нам нервы. Будут устраивать пикеты у входа в банк. Но это на неделю-две от силы. Потом ситуация нормализуется.

— Вы думаете? — с надеждой спросил Казаков, и Григорий Александрович понял, что именно с этой новостью тот позвонит Тарасову. Потому что ничем другим обрадовать сегодня Тарасова не удастся.

Но, думая так, Резниченко немного ошибался. Тем же вечером Андрей Шестов допоздна задержался на работе, пытаясь дозвониться в Прагу до человека, который смог бы ему помочь. Отчаявшись после очередной неудачи, он вышел из коридора покурить и нос к носу столкнулся со своим приятелем. Приятель работал в управлении по борьбе с организованной преступностью.

Сейчас он шел обозленный еще больше, чем Шестов, сдирая на ходу с себя бронежилет и матеря какого-то неизвестного Шестову майора последними словами.

— Они совсем охренели! — Приятель выхватил у Шестова сигарету и затянулся. — Пидорасы вонючие! Двурушники!

— И козлы, — добавил от себя Шестов. — Кто это наступил тебе на ногу?

— Да представляешь, — приятель засунул сигарету обратно в рот Шестову. — Сейчас был на выезде: банк ограбили. Троих человек из банды положили ребята из СОБРа, ну а кто-то успел уйти с деньгами. И еще один тяжелораненый. Только собираюсь я этого раненого везти в наш госпиталь под усиленную охрану, чтобы потом его хорошенько взять за жопу… — приятель сделал драматическую паузу.

— Ну и? — помог Шестов.

— Ну и появляются какие-то шишки в погонах и отдают этого раненого знаешь кому?