Стреляй первым - Сергей Гайдуков

— Практически ничего, — покачал головой Резниченко. — Я вчера отдал ему четыреста тысяч. Это все, что я смог снять со своих счетов, не привлекая особого внимания.

— А почему ты не хочешь попросить помощи у Тарасова? — задал Кожин давно волновавший его вопрос. — Деньгами или так… людьми. У него есть такие ребята, что любого Шульца из-под земли достанут.

— Я ни словом не заикнусь ему, — сказал Резниченко. — Он не станет мне помогать. Он использует этот случай, чтобы подставить меня. Не знаю как, но он обязательно подставит меня и вышвырнет из дела. Я останусь нищим. Поэтому я не могу тронуть свои деньги, которые лежат в «Грот-банке», не могу продать «гротовские» ценные бумаги. Он сразу все узнает.

— Значит, дело упирается в деньги?

— Нет, я могу, конечно, продать свои машины. Но в самом лучшем случае я не получу больше трехсот тысяч. Что еще? Продавать квартиру? До субботы я не успею набрать и полумиллиона.

— У вас есть деньги за границей? — спросил Аркадий Семенович.

— Есть. Но перевести их в наличные…

— Да. Тоже требует времени. Чеки он не возьмет. Особенно в первый раз, в субботу, когда он все еще будет ждать подвоха. Полтора миллиона в субботу вечером должны быть самые настоящие. Иначе он начнет психовать.

— У меня есть идея, — подал голос Кожин.

— Поделись, — невесело предложил Резниченко.

— Позаимствуй деньги у Тарасова.

— Я же тебе объяснял…

— Нет, ты не понял. Возьми их у него так, чтобы он не заметил.

— Из кармана, что ли?

— Почти. Из хранилища центрального отделения «Грот-банка».

— Ты спятил?

— Нет. Ты же официальный глава всей этой шайки-лейки…

— И не только официальный, — поправил Кожина Григорий Александрович.

— Вот именно. Ты можешь свободно ходить по всем помещениям банка. Ты можешь зайти в хранилище. Ты можешь забрать оттуда деньги. А я могу постоять на стреме.

— И у вас в хранилище есть полтора миллиона наличными? — заинтересовался Аркадий Семенович.

— Ну не полтора… С учетом рублей там будет тысяч семьсот-восемьсот долларов. В среднем бывает так.

— Прилично. И вы их действительно можете оттуда забрать?

— Теоретически да. Хотя будет тяжеловато. Но не в этом дело — это все обнаружится через полчаса, как только в хранилище зайдет кто-то из служащих банка. И Тарасов через пятнадцать минут размажет меня по стенке.

— А вот это не обязательно, — поднял палец Аркадий Семенович. — Что, если через некоторое время после изъятия денег из хранилища на банк будет совершен налет?

— Какой налет?

— Обычный. Бандиты, грабители, уголовники…

— И что тогда? — заинтересовался Кожин. — Какой смысл?

— Смысл в том, что после налета грабителей все будет свалено на них, и никто не вспомнит, что в хранилище какое-то время назад находился Григорий Александрович.

— Все равно это утопия, — махнул рукой Резниченко. — Где мы найдем банду, которая будет грабить банк, зная, что ничего там не найдет?

— Грабителей мы найдем очень быстро, — ответил Аркадий Семенович. — У меня есть обширный список людей, готовых еще и не на такие авантюры. А вот сообщать им, что банк пустой, я не собираюсь. Как я понял, у господина Тарасова весьма крутая служба безопасности?

Резниченко кивнул

— Ну и представьте ситуацию, когда человек пять вооруженных головорезов нарывается на людей Тарасова… у этих пятерых небольшие шансы выжить. Жаловаться потом на судьбу они не будут, — Аркадий Семенович излагал это все так же спокойно, как бы диктовал кулинарный рецепт. — Вот вам и деньги…

— Отлично! — Кожин в восторге стукнул кулаками по столу. — Гениально!

— Ну а раз уж мы соберем такую банду, — продолжал Аркадий Семенович, и Резниченко слушал его не перебивая, глядя на него с воскресшей надеждой. — Мы сможем перед этим направить их и на другие денежные объекты из филиалов «Грот-банка». Вы же знаете, где бывает много наличности?

Резниченко кивнул.

— Ну вот и вся проблема, — улыбнулся Аркадий Семенович. — Только есть один маленький аспект. Поймите правильно: я буду посылать своих людей под пули, на верную смерть. С моей стороны это подлость. Это предательство.

Кожин и Резниченко внимательно слушали Аркадия Семеновича, едва не заглядывая ему в рот.

— Это противоречит всем моим принципам, — продолжил Аркадий Семенович. — Но за сто тысяч долларов я готов забыть о принципах. Вот мое предложение.

Григорий Александрович и Кожин переглянулись.

— Конечно же, деньги после окончания операции. Благополучного окончания, — уточнил Аркадий Семенович.

— Я не могу вас обвинить в жадности, — медленно проговорил Резниченко. — Ведь речь идет не о вашей семье…

— Вы не можете меня обвинять, — кивнул Аркадий Семенович. — Потому что без меня вы никогда больше не увидите свою семью.

Глава 28

Столовая районного отдела МВД была закрыта на ремонт, и Андрей Владимирович Шестов уже вторую неделю ходил обедать в блинную на соседней улице. В этот день ему помешали пообедать.

Он почти сразу заметил, что параллельно его шагам по тротуару движется машина по дороге. Очень красивый и очень чистый, блестящий на солнце «мерседес». Шестов не испугался, а просто заинтересовался: раньше за ним никогда не приезжали на «мерседесах».

Ради все того же интереса он не стал останавливаться, а продолжил размеренно шагать своим обычным маршрутом. Тогда «мерседес» чуть прибавил скорости, обогнал Шестова и остановился. Правая задняя дверца приоткрылась.

Не обращая на это внимания, Шестов последовал было мимо «мерседеса», когда ему в спину сказали:

— Андрей Владимирович, может быть, вас подвезти?

— Мне недалеко, спасибо, — вежливо улыбнулся Шестов.

— Но приятнее проехаться в автомобиле, чем стаптывать ботинки, — настаивал некто, сидящий в машине.

— Не спорю.

— Тогда присаживайтесь. Двухминутная поездка в чужом автомобиле не может быть расценена как должностное преступление.

— Кто знает, кто знает… Смотря чем мы будем заниматься во время этой поездки, — усмехнулся Шестов.

— Н-ну уж не г-групповым сексом, — ответил из машины другой голос. — П-присаживайтесь, Андрей В-Владимирович. Очень вас п-прошу…

— Просите? — Шестов подошел к раскрытой дверце. — Это просто удивительно…

— Я мог б-бы и приказать: я ведь ст-тарше вас по званию.

— Были старше.

— Это ф-формальность. Однажды п-полковник — всегда полковник. Станете сами полковник-ком, поймете.

— Вы просто оптимист, — Шестов продолжал жизнерадостно улыбаться, но все-таки держался от машины на расстоянии метра.

— Андрей Владимирович, — снова заговорил первый. — Нас интересует дело, которое вы сейчас расследуете. Погиб наш товарищ, Владимир Прошаков, и мы хотели бы быть в курсе ваших мероприятий по розыску убийц. Просветите нас по поводу последних событий в этом направлении. Это все, чего мы от вас хотим. И в этом нет криминала, насколько я понимаю.

— Как сказать. При желании можно найти криминал где угодно.

— А это уже п-по вашей части, — вмешался второй. — P-расскажите, что м-можете…

— Что могу? — Шестов почесал в затылке. — Могу сказать, что версия о гомосексуальных наклонностях Прошакова не подтвердилась. Три месяца назад он женился, а его друзья назвали еще с десяток имен девушек, с которыми у него были интимные отношения. Ни одна из них не назвала Прошакова странным. Обнаружена также некоторая разница во времени смертей: Прошаков был убит раньше, чем этот подросток. Насколько раньше — пока нельзя сказать… Была версия о самоубийстве: выстрел ведь произведен в висок, но оружия при нем не нашли, так что…

— А мальчик?

— Мальчик подрабатывал тем, что мыл стекла машин на улице. Видели вроде бы, как он садился в белую машину. И все.

— Сам садился?

— Вроде бы да.

— Понятно…

— Я сразу вас должен предупредить, — сказал Шестов. — Шансов раскрыть это убийство — очень немного. Может быть, со временем появятся новые обстоятельства, а сейчас все очень туманно. Насилия над мальчиком не производилось, Прошаков не был ограблен. Зачем это все — непонятно.

— А такая версия вас не устроит? — предложил первый. — Прошаков работал в известной охранной системе. Конкуренты — они есть и у нас — захотели скомпрометировать эту систему. Они убили Прошакова и инсценировали это как преступление на сексуальной почве, чтобы опорочить облик нашей фирмы. Как вам такое?

— Неплохо, — кивнул Шестов. — Это было бы похоже на правду, если бы хоть кто-нибудь попытался бы в прессе раздуть эту историю. Насколько я знаю, об этом не упомянула ни одна газета. Вы не были скомпрометированы.

— А это получилось потому, что следствие — и вы в первую очередь, Андрей Владимирович, — не допустили утечки информации. И тем самым сорвали их планы.