Невольник мести - Михаил Нестеров

Если бы не эта «кроличья» фамилия, Бараев засомневался бы в правдивости слов визитера. А Марковцев... Да, Сергей мог пойти на такую авантюру, мог вынашивать и личные планы, чтобы поквитаться с давним партнером по бизнесу.

– Условия следующие, – заканчивал Постнов, – я передаю вам дело, а вы сами закрываете его. И о нашей с вами встрече мы оба забываем.

– Не знаю, – Ваха покачал головой. – Но я постараюсь.

– Постараетесь забыть?

– Да.

– А что насчет Марковцева?

– Теперь это не ваша проблема. Она моя, причем давнишняя.

– Не ошибитесь в нем, – предупредил Постнов. – На Марке погорело немало людей.

– В этот раз я не ошибусь. Вы говорили о генерале Зубахине. Где я могу найти его?

– В кардиологическом центре, отделение интенсивной терапии. Все бумаги к выписке Зубахина готовы. Можете забирать его сейчас же. Генерал именно тот человек, который подтвердит мои слова.

Кивком головы Бараев дал понять, что разговор окончен.

– До свидания.

– Всего хорошего. Удачи.

Постнов постоял в нерешительности у открытой двери, будто вспоминая что-то важное, еще раз кивнул на прощанье чеченцу и поспешил по мягкой ковровой дорожке к лифту, где его поджидал сопровождающий.

53

Москва, центральное здание ГРУ

Валерий Савченко, небольшого роста крепыш с глубоко посаженными голубыми глазами, получивший досрочное звание всего месяц назад, вошел в кабинет Ленца и встал в дверях – без кителя, в рубашке с галстуком и погонами майора связи.

– Игорь Александрович, вы велели докладывать лично вам. Дело касается генерал-майора Зубахина.

Жестом Ленц показал майору, что тот может подойти к его рабочему столу.

– Час назад, – открыл папку Савченко, – генерал Зубахин выписался из больницы и в сопровождении нескольких лиц кавказской национальности был доставлен в аэропорт Шереметьево.

– Когда ближайший рейс на Баку? – поинтересовался Ленц.

– Мы проверили, товарищ генерал, рейс будет только завтра утром. Сейчас проверяем планы вылетов частных самолетов. Визуально определили на рулежной дорожке готовый к вылету «Як-40», бортовой номер 66210.

– ФСБ сняла охрану с Зубахина? – спросил шеф.

– Да, сразу же по его выписке.

– Так... – В задумчивости Ленц побарабанил по столу пальцами. – Они что, бросили его? Уточни-ка еще раз: они действительно сняли охрану и не последовали за клиентом в аэропорт?

– Так точно. Группы наблюдения и сопровождения не обнаружили «хвоста».

– Что бы это могло значить, а, Савченко? Что за игру повела контрразведка? Зубахин мог либо принять участие в «съезде», либо отказаться, сославшись на болезнь, – дело добровольное, насколько правильно мы понимаем ситуацию. И вдруг его забирают. Вывод напрашивается сам собой: где-то произошла утечка информации. А это значит, что на базе Давлатова будут готовиться к встрече диверсантов.

– Прикажете задержать рейс?

– Мне проще сбить самолет, – пошутил Ленц, продолжая напряженно думать.

– Можно предупредить диверсантов вызовом по радио через спутник, – подал идею Савченко. – Их перебросили в Дагестан, когда разведрасчет находился в плановом рейде. Частоту их раций мы знаем.

Без раздумий генерал одобрил этот вариант:

– Действуй. Передай следующее: «Произошла утечка. Вас ждут».

– Это все, Игорь Александрович? – Савченко не добавил обычное: «Разрешите идти?»

На этот раз Ленц задумался надолго. По его суровому лицу было видно, что в сознании генерала происходит настоящая борьба. Крылья носа приподнялись и замерли, его острый взгляд, казалось, пронизывал не только майора, но и двойные двери. У Спрута были свои моральные принципы и убеждения, они ничем не отличались, да и не могли отличаться от принципов всего разведывательного аппарата. Они были жесткими, для кого-то несправедливыми, для кого-то неприемлемыми, но генерал следовал им неукоснительно. Ленц шел своей дорогой, порой не обращая внимания, что о бампер его мощного аппарата разбиваются те, кто потерял бдительность. Как и на любой дороге. И каждая по-своему жестока, порой неразумно усыпанная поворотами, стремительными спусками и тяжелыми подъемами. Только знаки на дороге Ленца отличались от общепринятых, они были нарисованы кровью на искореженных кусках металла.

«Произошла утечка. Вас ждут».

Сейчас генерал думал о расчете лейтенанта Скумбатова, людях маленьких, но все же его людях. Он считал, что вправе распоряжаться жизнями своих подчиненных, но вот кто-то вторгся извне и стал решать, кому жить, а кому нет. Также он понимал, что не может отдать приказ на возвращение диверсионной группы хотя бы потому, что разведчики сами избрали для себя этот путь, нельзя было не уважать их мужественный поступок. И плевать на то, что произошло это при участии другого, считай, инородного ведомства.

Вдруг Ленц поймал себя на мысли: «Савченко ждет».

Савченко ждет?!

Этого только не хватало, подумал генерал. Вообще, откуда взялась эта дикая мысль, что генерал заставляет ждать майора?

«Произошла утечка. Вас ждут».

Что, черт возьми, делать, думал Ленц. Как не поступиться принципами? Как наказать и простить одновременно, ибо разведчики заслуживали и того и другого.

А Савченко ждет. Савченко очень терпеливый. Он может простоять по стойке «смирно» до утра. Матрос Савченко выжимает из капитана корабля Ленца решение.

«Произошла утечка. Вас ждут».

Еще минута борьбы, и Ленц принял решение:

– Добавь следующее: «Выбор за вами. Транспорт в том же месте, в означенное время». От моего имени отдай приказ лучшему экипажу подготовиться к поисково-спасательной операции. И еще одно, – добавил генерал. – Ты беседовал с Марковцевым, он назвал тебе фамилию куратора из Совбеза?

– Да, Игорь Александрович.

Спрут если и жалил, то мудро, как старая кобра, но яда не жалел. Отдавая распоряжение относительно Постнова, он преследовал и другую, очень важную цель: охладить пыл скорых на руку конкурентов, какие бы высокие посты они ни занимали. Теперь пусть подумают, кому перешел дорогу головастый посредник, прежде чем начать зачистку в курируемом ими ведомстве. В данный момент Ленц использовал оружие противника: кто догадался, тот догадался, а кто ничего не понял – тот дурак.

– Этот мерзавец подставил моих разведчиков, Савченко. Ты понял мою мысль?

– Так точно. Разрешите идти?

– Да, иди, Савченко. Извини, что я тебя задержал.

Ленц кончиками пальцев помассировал виски, провожая майора насмешливым взглядом.

* * *

Ваха Бараев торопливой походкой подходил к личному самолету, прогревающему двигатели на рулежной дорожке Шереметьева. В сопровождении двух человек позади него тяжело шагал Консультант. На этот раз генералу Зубахину предстояло открыть свое лицо перед курсантами диверсионной школы Давлатова.

54

Азербайджан, 19 декабря

Диверсионная группа проникла на территорию суверенного Азербайджана правым берегом протоки Алазани, протяженностью чуть более пятидесяти километров, и на первых порах путь ее лежал строго на юго-запад. Примерно в двадцати километрах от населенного пункта Кахи курс резко должен был поменяться на северо-восток. Это был оптимальный вариант. Даже опытный Марк, искушенный в делах такого рода, полностью согласился с группой боевого планирования и выставил разработчикам оценку «отлично». Однако предательство ФСБ заставило Сергея еще раз обратиться к карте. За ее изучением он провел долгие часы. Порой казалось, что он не найдет выхода из тупикового положения. Но сделать это он должен был обязательно, потому что искренне верил в единственную, оставленную им без видоизменения поговорку: «Предав однажды...»

Контрмеры, которые Сергей предпринял перед отправкой, послужил Эйдинову со товарищи неплохим уроком. Но это поставило практически в безвыходное положение всю диверсионную группу. Хотя они и так были на положении смертников.

И Сергей нашел выход. Очень рискованный, но, как всегда, красивый и дерзкий. Таковыми были все операции, когда-либо разработанные подполковником Марковцевым.

* * *

В квадрате 1049 диверсанты сделали очередной привал. Место оказалось очень удобное: к югу протянулся лесной массив, с северной стороны бойцов прикрывал густой кустарник.

– Так, парни, в кучу, – созвал Сергей разведчиков. – Попробуем разгадать, отчего умер Гамлет?

– Открываем прения? – глаза Подкидыша остались напряженными.

– Ага, – подтвердил Марковцев. – У кого-нибудь есть версии?

– Начнем с того, что его закололи. Кажется, на дуэли.

Сергей улыбнулся Пантере:

– В оригинале Гамлет был «тучен и одышлив» – как один мой знакомый из контрразведки. Скорее всего, его задушит жаба. Или петля. Но ладно, шутки в сторону.

Марку предстояло решить: сейчас сказать товарищам, что их крупно подставляют, или оттянуть момент объяснения, насколько это возможно. Пока никто из расчета Скумбатова, включая самого командира, не знал об истинных планах руководства военной контрразведки. И Марк уже представил себе горькие усмешки на лицах бойцов – с ними поступили так, как они заслужили, ни больше ни меньше. И абсолютно никакого облегчения не принесут слова Сергея: «Вы имеете дело со мной, положитесь на меня. Теперь мы диктуем условия». Пожалуй, любое неосторожное слово ранит каждого похлеще огненного свинца. А ведь сейчас они живут оказанным им доверием, именно оно заставляет их бежать не зная усталости и видеть перед собой яркий свет. Пусть он по определению окажется последней вспышкой на их пути, но не обожжет напоследок, а согреет – каждого бойца, его родителей, жену, детей, всех близких.