Невольник мести - Михаил Нестеров

– Нет, – уверенно ответил Постнов.

* * *

Катя вынула из секретера деньги, сберегательную книжку, на которую Николай Григорьевич ежемесячно переводил оговоренную заранее сумму. Она была фиксированной – пять тысяч рублей в месяц – и не менялась на протяжении вот уже полутора лет.

Пока Катя не знала, куда ей идти, главное, подальше и побыстрее, чтобы уже через час ее не было в Москве. Спохватившись, она достала из книжного шкафа томик Сергея Есенина, где хранился паспорт с ее фотографией на имя Екатерины Александровны Демьяновой. Этот паспорт она предусмотрительно не сдала вместе с отчетом о проделанной полгода назад работе.

Завтра, хотя нет, лучше через день нужно будет связаться с Эйдиновым и во что бы то ни стало узнать о Сергее.

– Дожал Марковцев, черт бы его побрал! – выругалась Катя.

Она попыталась представить Сергея в камуфлированной униформе, в грубых ботинках, с автоматом в руках, лысым – о господи! – он побрился наголо перед операцией, словно оперировать должны были его голову.

Вроде бы она ничего не забыла, но чувство, что упущена очень важная деталь, все больше заставляло Катю хмуриться. Паспорт. Деньги. Сберкнижка. Пара белья. Пистолет на месте, в сумочке, без него опасно выходить из дома. На всякий случай сняла его с предохранителя.

Что еще?..

Что-то очень важное.

Но сосредоточиться не дает чувство реальной опасности и беспокойство за наглого диверсанта, которого вот сейчас она бы никуда не отпустила. С ним не страшно, он не опора, он – свая, человек слова. Чести? Скорее совести, как сказал бы про него начальник профильного отдела.

«Я не обрабатываю тебя, я делаю предложение. За мной стоит система, и она в случае чего уничтожит тебя».

«Как в воду глядела», – Катя покачала головой, в очередной раз окидывая взглядом комнату и перебирая в уме паспорт, пару белья, деньги, пистолет, без которого нельзя выходить из дому, ключи – без них тоже не уйдешь.

Ключи...

Ключи?

При чем тут ключи?

Вот они, на крохотном брелоке, и от квартиры, и от машины.

Телефонный звонок вернул Скворцову из рассеянного состояния. Выждав, она сняла трубку после четвертого звонка.

– Алло?

– Катя? Как здоровье?

Сердце в груди девушки заколотилось: вот оно, вот оно... И стало страшно. И автоматически включился защитный рефлекс: на японском аппарате Скворцова нажала клавишу «REC», запись.

– Спасибо, Николай Григорьевич, поправляюсь потихоньку.

– Молодчина! Тогда я не стану тебя беспокоить. Мне нужна рапортичка на Эйдинова от... – Пауза. – От 26 ноября. Куда-то у меня запропастились первые две страницы. У тебя остались магнитофонные записи?

Катя бросила взгляд на календарь в виде плаката, откуда ей улыбался симпатяга Дима Маликов. 26 ноября приходилось на воскресенье, а по выходным она никогда не писала донесения, разве что составляла, но датировала всегда рабочим днем, в данном случае это должен быть понедельник.

– Остались, Николай Григорьевич.

– Отлично! Примерно через часок к тебе заглянет один человек, отдашь ему бумаги, хорошо?

– Хорошо.

– Договорились. Выздоравливай, Катя.

Скворцова остановила запись, вынула из деки крошечную кассету и положила ее в сумочку.

Пусть она и Сергей Марковцев совершили пару ошибок, но Постнов имел дело с агентом военной контрразведки. Он сказал – через час. Значит, его человек будет здесь гораздо раньше. Обычный трюк на опережение.

Не теряя больше времени, Катя подхватила со стула пакет, перекинула через плечо ремешок сумки и вышла из квартиры, закрыв оба замка.

50

Алим Юсупов и Николай Постнов были одногодками, оба в ФСБ работали в одном отделе, но в разных группах. Чем время от времени занималась группа капитана Юсупова, будущий фаворит руководителя Совбеза даже не догадывался, а знал наверняка. Ему самому прочили место среди угрюмых оперативников, но кровь как таковую он переносил лишь на экране телевизора, да и там она виделась ему тошнотворной массой темно-красного цвета.

Юсупову было плевать, какого кровь цвета, главное – цвет купюр, которые он получал в виде премиальных, либо через бухгалтерию, либо, как сегодня, без подписи и пересчета. Алим работу свою ценил и уважал.

В этот день он был одет в простенькую двустороннюю молодежную куртку со светоотражающей полосой, на ногах высокие кроссовки, козырек теплой бейсболки скрывал верхнюю часть лица. Даже на небольшом расстоянии Юсупова можно было принять за подростка, чему способствовала редкая, как у монголов, поросль на подбородке и худощавое телосложение. Голос его к тому же был по-юношески высок.

С задания он никогда не возвращался на машине – лишняя волокита. Городские дороги и пробки на них порой имеют свойства капкана. Но к станции метро «Электрозаводская» он приехал на своей «четверке» и оставил ее возле ресторана «Янтарь», поставив на сигнализацию.

Еще находясь в салоне машины, Юсупов извлек из заплечной кобуры вороненую «беретту» базовой 950-й серии с удлиненным стволом, навернул на нее классический глушитель и дослал патрон в патронник.

Алим знал толк в оружии. Пистолет, который он заткнул за пояс брюк, был небольшим и удобным, под патрон сравнительно малого калибра – 6,35 миллиметра. И отдача при стрельбе минимальна, и выбросить такой ствол, 72-го года выпуска, не жалко. За те деньги, что он получил от Постнова, можно купить несколько подобных. Пусть в народе говорят, что «ТТ» – оружие киллеров, настоящие мастера своего дела используют более легкие пистолеты, но не менее убойные.

Юсупов неплохо знал этот район. Нужны и ему дом по Барабанному переулку уже показался из-за очередного здания. Обычная пятиэтажка, квартира, судя по номеру, находится на первом этаже. Однако Алим ошибся: в доме, где проживала Катя Скворцова, первый этаж был техническим, в нем располагались парикмахерская, фотоателье «Кодак» и продуктовый магазин. Быстро сделав перерасчет, капитан решил, что квартира номер 51 находится в четвертом подъезде на третьем этаже.

* * *

– "Станция «Электрозаводская». Следующая станция «Семеновская», – тщательно выговорил хорошо поставленный женский голос.

Задумавшись, Женя Заплетина едва не проехала свою станцию. Расталкивая входящих в вагон пассажиров, она выбралась на платформу.

Морозный воздух московских улиц бодрил, быстро и умело выгоняя тоскливое состояние. По пути Женя зашла в продуктовый магазин и долго выбирала на витрине между вафельным тортом в шоколаде и очень дорогой «Прагой». В конце концов решила раскошелиться.

– Еще что-нибудь будете брать? – улыбнулась молоденькая продавщица.

– Нет, спасибо.

Через десять минут неторопливой ходьбы она уже стояла перед дверью квартиры Скворцовой, нажимала кнопку звонка, слыша за дверью переливчатую трель телефона. Позвонив еще два раза, открыла дверь своими ключами.

– Катя! – Не разуваясь, девушка прошла до конца прихожей и заглянула в гостиную. Позвала еще раз: – Катя?

Снять трубку и ответить на телефонный звонок она не успела: аппарат прекратил трезвонить, едва девушка закрыла за собой дверь.

Раздевшись, Женя зашла в комнату, оттуда на кухню. Если бы Катя отлучилась надолго, она бы оставила записку. Значит, скоро будет. А может, она решила сбегать в магазин? И там, как и только что Женя, купит торт «Прагу»? От этой невероятной мысли девушка тихо рассмеялась.

Она поставила чайник на плиту, сполоснула заварочный чайник, приготовила две чашки. По-хозяйски поправила на окнах занавески, выглянула во двор. На улице гуляла детсадовская группа. Дети резвились и походили на маленьких симпатичных дракончиков, выдыхающих облачки пара. Часто поскальзываясь, к подъезду подходил молодой человек в кроссовках и спортивной куртке. Взгляд его скользнул по окнам, задержавшись на том, у которого стояла Женя. Ей даже показалось, что парень кивнул ей. Может быть, это Катин знакомый? Или сосед, решила она, отходя от окна.

Но первое предположение оказалось более верным – скоро в прихожей раздался звонок, и девушка, прежде чем открыть дверь, увидела в дверном глазке искаженный силуэт парня – с невообразимо большой головой и сужающимся книзу туловищем. С опозданием, но пришло неприятное чувство, напомнившее Жене то утро, когда не стало Виктора. Незнакомый мужчина так же смотрел в ее окна.

Чуть поколебавшись, Женя повернула головку замка и приоткрыла дверь. И тут же услышала размноженный эхом подъезда звук хлопнувшей внизу двери.

* * *

Скворцова вставила ключ в замок зажигания и в течение минуты прогревала двигатель. На заднем стекле ее «восьмерки» перегорела спираль обогрева, и через него, покрытого слоем инея, ничего не было видно. Сдавая назад, Катя по-мужски выглядывала из-за приоткрытой двери и на всякий случай посигналила двум подросткам позади машины. Хлопнув дверцей, девушка легко преодолела оставленный после грейдера навал снега и выехала на оживленную в этот час Семеновскую Большую улицу.